Силой мысли

Дейдара прекрасно помнит, как получил свой первый сексуальный опыт. Помнит, хоть и старался всегда забыть, как мог пытался вычеркнуть этот день из памяти, вытрясти болезненные воспоминания из себя, вымести их прочь поганой метлой.

Они шли они за очередным Джинчуурики: обычное, ничем не примечательное, казалось бы, задание. И было бы оно совсем уж обыкновенным, не попадись в цепкие лапы Хидана какая-то неудачливая девица-путешественница из ближней деревни. Тут-то ее, несчастную, и повязали. Уложили на спину, зажали рот ладонью, задрали юбку до самой груди и пустили по кругу. Дейдара пробился лишь третьим: после Хидана и Кисаме.
Поморщился брезгливо, без особых усилий втиснулся внутрь, толкнулся пару раз на всю длину, взвыл, как подстреленный, и кончил.
Слишком быстро, должно быть, кончил.
- Ебать ты скорострел, Тсукури! – издевательски гоготнул Хидан, расплылся в лучезарной улыбке. – Это тебе не руку свою трахать!
Кисаме хищно сверкнул глазами и в открытую заржал.
Настолько униженным и оскорбленным подрывник себя не чувствовал еще никогда.

С тех пор Дейдара зарекся пробовать снова. Да и зачем пытаться, если можно решить проблему куда проще: рука никогда не предаст и не высмеет, рука точно знает, что ему нравится. И потом, с рукой ведь куда привычнее и проще…

Утро для Дейдары, как правило, добрым не бывает. Сегодняшнее исключением явно не является: подрывник уже в который раз меланхолично лицезреет утренний стояк. Выбирать не приходится, ибо передернуть по-быстрому – единственный выход из подобной ситуации: только так можно избавиться от ноющей боли внизу живота, от мучительного напряжения в паху.
Дейдара ерзает на спине, поудобнее укладываясь на татами. Широко разводит ноги в стороны, ласково поглаживает внутреннюю поверхность бедер одной рукой, а второй без лишних приготовлений начинает старательно надрачивать свой член.
Он где-то слышал о том, что быстрее достичь разрядки можно, если кого-нибудь себе представить. И вот тут-то и возникает проблема: у Дейдары не получается. Ведь в своей жизни он видел обнаженной лишь одну женщину – ту самую злополучную девку, от единственной мысли о которой хочется провалиться сквозь землю от стыда или собственноручно удавиться. А еще лучше – поддаться секундному порыву и порвать на части чертового бессмертного ублюдка.
Перед глазами тут же появляется навязчивая картинка: ненавистное лицо Хидана, на котором красуется все та же издевательская ухмылка. В точности такая же, как и в тот проклятый день...

Хидан похабно, по-шлюшьи открывает рот, медленно-медленно проходится влажным от слюны языком по верхней губе. И она блестит. Блестит чуть заметно, тускло, но от этого не менее завораживающе, не менее возбуждающе. И Дейдара уже не может сдержаться: вплетает пальцы Хидану в волосы и настойчиво тянет. Тыкается вылезшей головкой в плотно сжатые, жесткие губы – по ним тут же размазывается полупрозрачная клякса смазки.
Хидан чуть слышно хихикает, хихикает злобно и противно. А в следующий миг уже смеется в голос, громко и надрывно, словно самый настоящий безумец. Дейдара ненавидит его. Ненавидит и бьет наотмашь по лицу, лупит по раскрасневшимся щекам нещадно, отвешивает звонкие пощечины одну за другой. Хидан ржет. Сплевывает тягучие сгустки крови и все равно ржет: капает ярко-алой слюной себе на грудь, то и дело сверкает окровавленными зубами. Упивается своей болью, наслаждается собственным бессмертием, всецело предается безумию. Дейдара хватает его за плечи и что есть силы треплет, как треплет ворон падаль, – безвольно качается из стороны в сторону седая прилизанная башка. Оторвать бы ее и выкинуть к чертям… Но у Дейдары есть идея получше.
- Соси, с-сука, - он по-хозяйски берет его за загривок и притягивает к своей промежности.
Чужое дыхание обжигает загорелое бедро, приятно щекочет разгоряченную кожу. Хидан безропотно повинуется. Его губы, измазанные запекшейся кровью, судорожно прижимаются к тяжело свисающей мошонке, покрывают поцелуями член по всей длине и, наконец, смыкаются вокруг головки.
Во рту у Хидана жарко и сухо, как в пустыне. Дейдара не намерен ни жалеть, ни ждать: яростно вбивается ему прямо в глотку. И с необъяснимым, всепоглощающим ликованием смотрит на то, как быстро двигается вверх-вниз острый хиданов кадык в такт ритмичным движениям его бедер.
- Знай свое место, ублюдок.
Яйца беззвучно шлепают о подбородок при каждом толчке. Никакого сопротивления, никакого непослушания.
- Ты просто шлюха…
Дейдара не хочет кончать Хидану в горло. Дейдара хочет кончить ему на лицо. Посему кое-как отстраняет его от себя и тут же принимается за дрочку. Хидан мешает: все норовит подлезть и то ухватить-словить ярко-розовую головку ртом, то припасть-присосаться к ней губами. Потеряв всякую надежду, он по-блядски облизывается и призывно высовывает язык, всем своим видом давая понять, что готов глотнуть. И Дейдара кончает. Пачкает вязкой спермой хидановы волосы, заляпывает белесым семенем его впалые щеки и тонкие губы, остальное намеренно спускает в послушно открытый рот.

Он нехотя открывает глаза и непонимающе взирает на свои руки. Выясняется, что ротик на правой ладони вымазан чем-то светлым и тягучим, всячески выражает свое недовольство: яростно отплевывается спермой, скалится злобно, все норовит плюнуть Дейдаре в лицо.
- Тише, тише… - шепчет подрывник успокоительно, почти ласково.
И неосознанно улыбается своим мыслям.
Отныне Дейдара знает наверняка, кто станет главным героем его эротических фантазий.