Сколько

Ноги словно отнялись. Она не чувствовала их, не ощущала. Это было так непривычно и чуждо. Руки хоть и болят, но существуют вместе с телом, а ноги, будто два деревянных бруска, лежат на асфальте, испачканные кровью. Словно отделены от тела. Не шевелятся, не слушаются.
Хинате было страшно смотреть на свои грязные побитые коленки, кровавые ступни, икры в синяках и ссадинах. Кожа потемнела от грязи и синяков. Девушка хотела отвести взгляд, но не могла, не понимая, почему она не чувствует. Она опёрлась локтями на колючий асфальт и всё смотрела на свои обезображенные конечности.
Вокруг неё кольцом столпились люди, сочувственно и заботливо глядя на неё. Слышались крики, кто-то вызывал «скорую», рядом с ней сидела на корточках женщина и твердила что-то ей тихо и нежно. А Хината ничего не слышала. Она ощущала лишь страх, была слишком напугана для слёз; для того, чтобы ощущать, как ломит от боли всё тело. Она не понимала, почему её ноги так недвижимы и обезображены. Их словно разломили напополам, как какую-то палку. Вывернутая кость странно натянула кожу, будто у неё на ногах образовалась гора.
Девушка всё смотрела на эту странную картину и не могла взять в толк - отчего всё так.
Может, она спит? Наверное, это сон и она очнется скоро.
Страх не уходил, и картина с вывернутыми ногами стала привычной. Хината хотела откинуться на грубый жёсткий асфальт, но тело не слушалось, и она почувствовала толчок какой-то тупой боли, когда попыталась расслабить руку и лечь.
Пришлось продолжать смотреть на свои ноги, слыша, как где-то далеко снуют вокруг неё люди, доносятся сигналы машины скорой помощи, какая-то женщина улыбается и шепчет ей что-то. Тёплые сильные руки взяли её под мышки, обхватили осторожно и ласково лодыжки, подняли с грязного неудобного асфальта, а потом положили её на что-то мягкое.
Хината глядела в одну точку, чувствуя, как её куда-то везут и думала, что должно быть просто спит.

Меня уносят моря
Моих надежд, что стоят
И не дают отступить
И не хотят умирать
Тошнотным глянцем страниц
Бьет по провалам глазниц

Её сломанный мир отныне состоял из тёмной комнаты, в которой она вела своё скромное существование, небольшого окна, в которое она любила глядеть, и инвалидной коляски, в которой она колесила по улицам, когда ей нужно было что-нибудь купить.
Внешний мир превратился в неразборчивый лабиринт, где сотни препятствий и откуда невозможно выбраться. После операции она осталась прикованной к инвалидному креслу. Ей казалось, что её ноги, словно у тряпичной куклы – мягкие и неестественные. Кость вправили, пришлось слишком долго носить гипс, но всё же нога так и осталась навсегда кривой, как-то странно и неестественно стоящей. Ступня казалась косолапой, смотрела куда-то в сторону. Хината видела себя в зеркале и ненавидела.
Ей казалось, что вместе со сломанной ногой у неё надорвалось что-то в глубине души. Она не была такой как все, и это чувство сильно мешало просто дышать. Девушка ненавидела себя за свои ноги, за свою внешность, за свою беспомощность и слабость.
Но она боролась. Пыталась собственными силами вдохнуть в себя жизнь, дать себе опору и толчок. Каждый вечер выезжала в парк, где всегда многолюдно, медленно колесила по каменным дорожкам, украдкой наблюдая за людьми и пытаясь доказать самой себе, что она сильная. Хината боролась сама с собой и понимала, сколько стоит ей эта тяжёлая война.
Пустая душа, словно руины какого-то сгоревшего дома, постоянно изнывала. Девушка привыкла к этой боли и старалась спрятать её внутри себя, но почти каждую ночь крепко кусала губы и стискивала руки, пытаясь подавить приступ истерики. Душила глубоко внутри себя рыдания и вся опустошённая засыпала. Она не хотела позволять себе плакать даже в одиночестве. Хината знала – стоит ей расслабиться, и она окончательно потеряет веру в себя.
И она просто жила с этой мукой изо дня в день.

Я в сотый раз промолчу, что мне наплевать
На вечность холодов и бесполезность снов,
В которых я летал…
Крик перелётных птиц,
По нервам сотни спиц
Напомнят, что я знал.

На очередном приёме у врача, Хината решилась задать вопрос, который так волновал её. Пока мужчина что-то писал в её медицинской карточке, она пробормотала чуть слышно:
- Я смогу когда-нибудь снова ходить?
Врач посмотрел на неё сочувственно и, прежде чем он ответил, Хината всё поняла.
- Нужна дорогостоящая операция. В случае неудачи вас ждёт смерть, - ответил он и вновь углубился в свои записи.
Хината катила назад домой, задыхаясь от приступов очередного рыдания. Мир стал ещё запутаннее, чем прежде. Какой смысл в её жизни, если она так неполноценна?
Лучи солнца, прорезающие здания, освещали Хинату каким-то странным пожаром. Весь город очутился в золотистом океане заходящего солнца. Но эти нежные тёплые лучи совсем не согревали истерзанную душу.
Девушка смотрела прямо перед собой, словно была во сне. Она не слышала радостного смеха детей и разговоры прохожих. Она просто продолжала колесить по уютной аллее парка, который весь утопал в закатных лучах.
Весь мир стал так сложен, словно какое-то замудрённое уравнение, которое Хината никогда не смогла бы решить. Сейчас она ненавидела себя больше прежнего и не знала, куда ей деться от этой ненависти. Хотелось убежать от самой себя. Забыться, заснуть и вечно видеть сны.
Девушка еле сдерживала слёзы, которые так и норовили застыть на ресницах. Она крепко стиснула зубы и всё глядела в одну точку, чтобы только не плакать.
- Девушка, - послышалось за её спиной. Хината вздрогнула, когда звук голоса долетел до неё. Но она не придала этому значения. Времена, когда её вот так окликали, давно прошли. И она просто решила, что этот голос зовёт кого-то другого, поэтому не стала останавливаться.
- Девушка, постойте, - послышался всё тот же голос, а затем быстрые шаги, приближающиеся к ней.
Хината остановила коляску и повернулась в сторону звука. Перед ней стоял улыбающийся парень, с растрёпанными волосами и невероятно голубыми добрыми глазами. Девушка покраснела, увидев, как его светлые вихры утопают в лучах заката. Он был так красив, словно ангел. И подумать только – он звал её! Неужели её?
- Как вас зовут, девушка?..

Сколько, было уже боли, сколько?
Горько. Каждый день так странно горько?
Но только роли не изменишь и только,
Сколько будет ещё боли, сколько?

Словно мир закружился в вальсе. Словно весь лабиринт разрушился, и корень сложного уравнения наконец-то был найден. А на самом деле, рядом появился человек, который заботился о ней.
Наруто. Она почему-то сразу отнеслась к нему с доверием и вся отдалась в его руки. И на её лице засияла счастливая улыбка.
Ей так нравилось, когда он улыбался. Уголки его прекрасных губ подрагивали, а глаза сияли непонятным блеском, ослепляя её. Она могла часами слушать звуки его голоса: для неё это было слаще всякой музыки, прекраснее и умилительней песен птиц.
Он приходил к ней домой после обеда, и они долго разговаривали, а затем шли гулять в парк. Наруто катил её на коляске и вечно что-то весело рассказывал. Хината внимательно слушала, и её лицо в эти минуты сияло, словно бриллиант.
А однажды он принёс паззл. И они весь вечер потратили, сидя за столом и ломая себе голову. И вот, картинка из пятисот кусочков была собрана. Лицо девушки просияло, когда перед ней открылось бескрайнее голубое небо и такое же бескрайнее синее море внизу.
Свобода…
Хината знала, что теперь она счастливый человек. Узумаки неожиданно и быстро вошёл в её жизнь, и она так же быстро его приняла, не спрашивая, почему он решил заговорить с ней тогда, в парке. Он просто был рядом. У неё появился друг.
Её сердце бешено стучало всякий раз, когда он приходил к ней. Хината неизменно встречала его с улыбкой на лице и весь вечер дарила ему свою радость. Она вновь поверила в доброту этого мира и поняла, что жизнь прекрасна.
У неё всё ещё не было ног, она по-прежнему не могла ходить, но теперь девушка получила что-то большее, чем эти ноги и возможность ходить. Она теперь могла летать и чувствовала, как за спиной вырастают невидимые крылья всякий раз, когда улавливала прекрасную улыбку на лице Наруто.
Казалось, девушка просто забыла об одиночестве и слезах.

Песчаный берег души,
В который спрятал ножи.
Луна зовёт меня выть
И не даёт тихо жить.

Тусклый свет фонарей освещал сырую и мокрую улицу. Завеса дождя за окном никак не желала спадать, и редкие капли то и дело ударяли по стеклу окна. Девушка задумчиво наблюдала за улицей, видя тёплый отсвет в стекле окна от лампы, что стояла на столе.
Почему-то дождь поселил в сердце Хинаты печаль. Она не могла улыбаться, хоть Наруто был у неё дома. В душе теснилась непонятная тоска, которая разрывала сердце на куски.
Парень был в соседней комнате, разговаривал по телефону и уже достаточно долго не появлялся в комнате, которая без него стала вмиг чужой. Странно, но именно сейчас Хината ощущала, что потеряла его безвозвратно. Что он никогда не был её полностью, что он не любит её так, как она любит его.
Он приветлив и дружелюбен, но почему-то этого сейчас стало недостаточно. Что она знает о нём? Чем он живёт, с кем общается, помимо неё? И почему тогда заговорил с ней?
Его образ в душе обрёл какую-то странную безликость. Вечно улыбается. И теперь кажется ей ненастоящим. Будто с ней он в маске.
Девушка пыталась отвести от себя эти непонятные мысли, но не получалось. Они накатывали на неё, требуя немедленного ответа. Поэтому она решила посмотреть, как там Наруто. Всего одним глазком она взглянет на него, успокоится и поедет обратно, дожидаясь его.
Хината покатила через гостиную в коридор и оттуда увидела открытую дверь кухни, электрический свет и спину Наруто. Телефон был приложен к его уху, и он с кем-то тихо разговаривал.
- Я тоже люблю тебя, - донеслось до слуха девушки.
Так нежно и мягко он произнёс эти слова. Он никогда не разговаривал с Хинатой в таком тоне.
Её всю обдало холодом. Словно снег пошёл в квартире. Сердце непонятно заныло, напоминая лирические звуки скрипки. Ей стало больно. И эту боль она испытывала впервые. Он любит кого-то. К кому-то возвращается от неё, кого-то обнимает, дарит своё тепло. А что остаётся ей?
Его милая улыбка, его чудесный голос и их недолгие прогулки.
Сейчас этого казалось ничтожно мало, и Хината почувствовала себя обделённой. Она поняла, что Наруто никогда не скажет ей таких слов и уж тем более таким тоном. Он никогда не будет возвращаться к ней, он будет только уходить и приходить. Как день и ночь сменяют друг друга.
Девушка поспешно покатила назад, стараясь, чтобы Наруто не заметил её.
Когда она вновь очутилась возле окна и взглянула на серую улицу, то подумала, что была дурой. Чего она ещё хотела? Она инвалид. Её всегда будут обделять, всю жизнь. На ней ведь висит этот проклятый ярлык, который невозможно отодрать. Её как будто заклеймили. И все видели и знали, что она неполноценна. Зачем ей отдавать что-то целое, что-то крепкое и красивое? Она должна довольствоваться жалкой половиной, даже четвертью.
Она жалка. Она одинока. И нечего ей надеяться и фантазировать.
Хината испугалась. Она ощутила, как по холодной щеке забегали слёзы. Слёзы!? Она не плакала с тех пор, как ей сделали операцию. А теперь…
Она пыталась вытереть их дрожащими руками, успокоиться, но почему-то не могла. Скоро зайдёт Наруто, он не должен видеть её в таком состоянии.
Жалкая. Она слишком жалкая и поэтому ей остаётся только плакать, стоя на коленях перед своей никчёмностью и слабостью.
Девушка стиснула зубы, сжала ладони в кулаки и зажмурилась. Но слёзы всё не останавливались, казалось, им было наплевать на её попытки быть мужественной.
Нет. Нечего строить из себя героиню, когда сидишь в инвалидном кресле, и все твои возможности ограничены. Она не плакала два года, изо дня в день скрывая всю обиду и боль в себе. Пора взять и выплеснуть это всё. Прекратить играть роль и, наконец, смыть грим. Она никчёмная и никому не нужная. Поэтому будет плакать.
- Прости, что так долго, - раздался звонкий, любимый голос, отчего Хината вздрогнула. Она неторопливо повернула голову в его сторону и посмотрела сквозь слёзы в лицо Наруто с такой любовью и преданностью, что Наруто испугался. На устах Хинаты застыла грустная улыбка, которая словно говорила, что она всё знает и готова принять это всё безвозмездно.
- Хината, что случилось? - спросил Наруто, поспешно подходя к ней. Он сел рядом на пол и встревожено глядел на то, как из её глаз катятся слёзы.
Нет. Он ничего не понимает. И никогда не поймёт. Сколько бы Хината не показывала ему свою любовь, он никогда её не заметит и так и останется навсегда чужим, безликим, неполноценным. Но она должна быть довольна. Ей должно хватать и этой тысячной доли настоящего Наруто, которого она никогда не узнает.
- Я, наверное, заболела, - улыбаясь, прошептала Хината. – Когда я болею, всё время плачу.
Она попыталась засмеяться, но её смех прозвучал неестественно и быстро растворился в слезах. Наруто встал с колен и нежно взял Хинату на руки. Девушка обхватила его шею ладонями и прижалась щекой к его тёплой груди. Его таинственный запах, который она, наконец, смогла ощутить. Его нежность, тепло его тела. Всё это её. Пока что её. Пока он несёт её до постели, она может вдыхать и упиваться им. Ей должно быть этого достаточно, она должна быть довольна.

Табачным дымом под дых,
Я застонал и притих.
Сырой бетон под щекой
Не даст мне забыть
Про вечность холодов
и бесполезность снов,
В которых я летал..
Крик перелётных птиц,
По нервам сотни спиц
Напомнят, что я знал.

Он опустил её на мягкую кровать, а Хината не в силах была отпустить его. Она не разжимала сцепленных на его шее пальцев и желала, чтобы он только не уходил.
- Не уходи, - шептала она, чувствуя, как слёзы безостановочно текут. – Не уходи…
Ей так хотелось сказать ему, что он много для неё значит. Что она любит его и что хочет вечно быть с ним… Но ей нельзя.
«Я эгоистка», - думала она, лежа на кровати, ощущая, как слёзы всё текут и текут, и как Наруто заботливо глядит на неё. Увы, его заботливость всего лишь проявление вежливости.
Ей нельзя желать большего. Она не должна быть эгоисткой. Что за капризы и прихоти? Что за эгоизм?

Сколько было уже боль, сколько?
Горько. Каждый день так странно горько!
Но только роли не изменишь и только.
Сколько будет ещё боли, сколько?

Да, она должна быть довольна. И будет довольна.
«Я неполноценна, нечего мне желать большего», - думала она, пытаясь успокоиться. Она забудет про свои чувства и всё стерпит. Стерпит безликость его улыбки, стерпит его приходы и уходы. И плакать больше не будет. Она должна быть довольна.

Сколько было уже боли, сколько?

Она стерпит. Она выдержит. И всё вновь станет прежним. Она похоронит свои чувства глубоко внутри и до конца своих дней будет молчать и довольствоваться тем, что у неё есть.

Горько. Каждый день так странно горько!

Девушка сжала ткань подушки. Ей достаточно. Ей хватит только его присутствия. Ведь, прежде всего, счастлив должен быть он. Она не достойна счастья. Она неполноценна.

Но только роли не изменишь и только.

- Наруто, - прошептала она сдавленно, сквозь рыдания. Он заботливо наклонился над ней, улыбаясь. А затем прошептал так тепло и тихо:
- Что такое, Хината?
- Я… - девушка запнулась, а затем грустно улыбнулась и прошептала: - Спасибо тебе за всё.

Сколько будет ещё боли, сколько?