Слепая.

За окном еще было темно, когда она уже стояла в дверях балкона, дожидаясь рассвета, осторожными глотками попивая вчерашний и уже остывший кофе. Он был горьким на вкус и едва ощутимым на кончике языка слабой сладостью не размешанного сахара и сухих сливок. И совершенно не имел запаха.
Она стояла, облокотившись на столешницу стола, заляпанную каплями засохшего чая и разводами воды, покрытыми тонким слоем пыли. На его холодную поверхность были небрежно свалены чашки и пустая тарелка с отбитыми краями. Рядом, исписанный ручкой, со стертыми углами и облупленной краской, лежал старый табурет. В тени маленьких пластиковых шкафчиков, протянувшихся вдоль старой стены, и, как всегда пустых, стояла покосившаяся раковина. Ее ржавые трубы неприветливо выглядывали из-за свисающих на тонкой веревке тряпок. Из крана медленно капала вода, разбиваясь о ржавую поверхность старой раковины, словно с упоением натягивая нервы в тонкие струны.
Но она словно не замечала этого окружения, делая рефлекторные движения, поднося чашку к губам и вновь опуская, будто искала что-то настороженным взглядом за пыльным, с потрескавшейся рамой окном. Худые плечи были опущены вниз, а по ним, прямыми линиями спускались спутанные локоны черных волос. По шее, от подбородка до ключицы, тонкими белыми полосками тянулись шрамы – напоминание. Такое особенное проклятье – подарок щедрой Судьбы, что до конца будет напоминать о том, что же все-таки потеряла…
И обрела. Такую ничтожную почти-жизнь, основной плюс которой лишь то, что сейчас она дышит, возможно, даже чувствует.
Или уже нет?..
Судорожный вздох и глоток приторного, холодного кофе. Попытка успокоиться? Вряд ли.
Ожидание, безумие и вера во что-то светлое, далекое, но покрытое тонким слоем пыли. То, что являлось прошлым, почти забытым.
Но постоянно кусающим, с упоением высасывающим частички редкого счастья.
И отчаянье. Дикое, свирепое, хватающее под самое горло.
Утраченное чувство веры. И совсем слабое, тусклое сияние надежды.
Ждать рассвета. Ждать каждый день.
И пускай перед глазами стелется лишь мрак. Разве это важно?
Нет, скорей неизбежно.
И секунды сейчас - бесконечны, только ритм настенных часов напоминает ей, что время все же идет вперед, не оглядываясь на прошлое. Ну почему же она так не может?
Забыть, стереть и насладиться этой эйфорией, от ощущения, что не чувствует, не помнит.
И это было бы так правильно, но…
Минуты стремительны, а она здесь, одинока. И даже не нужна, даже себе. Потому что убога, ничтожна и неполноценна. Теперь не такая. Не такая, как все. Наверное, почти сумасшедшая…
Эгоистка, забывшая, кто она есть и что движет ею в жизни. Утонувшая в собственной жалости и давно забытых в сердце слезах.
И надежда и свет лишь одни – рассвет.
Он настанет, обязательно. Надо лишь подождать, еще чуть-чуть…

Где-то вдалеке, небо стало светлее. Горизонт ярком полосой очертило ярко-красным. Но ее затянутые тонкой пленкой глаза оставались равнодушными к этому свету.
Для Хинаты главным действующим лицом все еще оставалась ночь.
Слепая.
Кружка отставлена в сторону, а тонкие пальцы осторожно, едва касаясь кожи, пробегают по шее. Неосознанно и даже кажется, что неестественно, как и все, что окружает худой силуэт в свете зарождающегося дня.