Сломанные

Ты ломаешь меня. Медленно, но верно. Ты заставляешь меня чувствовать боль, хотя я так давно к ней привык, что, кажется, для меня ее, этой боли, и не существует.
Ты пристально смотришь мне в глаза, прежде чем выплюнуть в лицо очередной жестокий приказ. Я запираю все лишние мысли, концентрируясь на главной своей цели – донести до других боль.
Может, это и по-детски, как ты постоянно мне говоришь, но я хочу заставить всех, каждого человека, почувствовать ту боль, через которую пришлось пройти мне. Боль, которую я теперь чувствую только рядом с тобой.
- Можешь приступать, - ты раздраженно напоминаешь мне о своем присутствии, вырывая меня из размышлений.
- Да, - стараюсь сдержать дрожь неуверенности в голосе.
Подходишь ко мне. Поднимаешь руку, как будто хочешь коснуться моего лица, заставить меня посмотреть тебе в глаза. Но потом, резко передумав, останавливаешься.
Между нами только твоя тонкая рука в черной перчатке. Слишком тонкая для того, чтобы принадлежать такому человеку, как ты. Обманчивая хрупкость твоего тела. Оно словно создано для того, чтобы обмануть, усыпить бдительность, отвлечь предполагаемого врага от главного, указав на твою хрупкую красоту. Ты похож на ядовитый цветок. Хотя, сейчас ты больше напоминаешь мне раффлезию, которая притягивает меня внешне, но отпугивает запахом тухлого мяса.
Мадара… нехотя произношу про себя твое имя. Ты прогнил. От твоей души, если она когда-нибудь и была, остался только пепел. Гнилые кости. Что же останется от моей души, если я еще хоть на секунду задержусь в столь опасной близости от тебя?
- Ты избегаешь смотреть мне в глаза, никогда не называешь меня по имени. Боишься? – ты недобро улыбаешься. – Пейн, хватит играть со мной, тебе все равно не победить.
- Я не играю с тобой, - намеренно выделяю это обращение, зная, как злит тебя столь наглое нарушение субординации. К черту вежливость и уважение. Я просто хочу увидеть ярость в твоих красных глазах. Я просто хочу, чтобы ты почувствовал боль.
Я есть боль. Даже мое имя – боль. Это так банально… Только теперь я это понимаю.
Резким движением вырываешь чакроприемник из моей нижней губы. Боль. Я улыбаюсь. Боль – единственное, что может заставить меня улыбаться. А ведь мы с тобой так похожи. В последнее время меня все чаще посещает эта мысль.
- Похоже, тебе это нравится, - задумчиво проводишь рукой по ране, стирая кровь.
Молчу. И это молчание приводит меня в ярость. Почему я, бог во плоти, не могу ничего противопоставить этому всеми забытому человеку? Ведь даже твое существование, Мадара, отвратительно и бессмысленно. А я… у меня есть цель. Точнее, она была, пока я не встретил тебя. А теперь я даже не знаю, кто я. Слабак.
- Ты, наверное, думаешь, что я ошибка природы? – явно наслаждаясь ситуацией, произносишь ты. – Но у меня гораздо больше шансов продолжить свое существование, чем у тебя. Меня не так-то просто сломать. Точнее, невозможно. И знаешь почему?
- Почему? – потеряв контроль над собой, выдыхаю я.
- Я уже сломан.
Наклоняешься к моим губам, слизываешь кровь.
- Вот так-то, непобедимый Лидер.
Я застываю от удивления и отвращения. Отвращения? Я не могу объяснить себе это чувство.
- О, как мило, ты обескуражен, Пейн. Такое выражение лица мне нравится. Пожалуй, буду так делать почаще, - ты почти улыбаешься мне. – А теперь уйди, наконец. Ты меня утомляешь.
Послушно, словно я твой слуга, поворачиваюсь к двери, не забыв склонить голову в знак прощания. Я и есть твой слуга.
Ты ломаешь меня. Медленно, но верно. Превращаешь меня в свое подобие. Я ненавижу тебя, но почему-то, прикасаясь к ране на губе, непроизвольно улыбаюсь. Я обманываю себя тем, что я что-то значу для тебя, даже если ты испытываешь ко мне лишь отвращение. Мне просто хочется так думать. Но я не могу просто взять и сломаться.
Устало прикрыв глаза, дотрагиваюсь до оставшегося в губе чакроприемника. Рывок. Кровь. Боль. Я стараюсь не замечать, что мои губы снова растягиваются в улыбке. Такой же холодной и злой, как у тебя.