Соседи

От автора 2: почти за каждое слово мне приходилось «воевать» с бетой, отстаивая свою правоту, но и частенько соглашаясь с Юрине. Поэтому отдельно хотелось бы сказать ей спасибо за то, что терпела мои реснички!.. Тебе нужно при жизни поставить памятник – эдакая глыба шоколада, украшенная марципановой крошкой! Спасибо, милая.

От автора 3: большую благодарность, а также шоколадную медальку с карамельной грамотой выдаю Розарио за то, что написала для моей истории замечательное стихотворение. Она, как ни другой, смогла проникнуться сюжетом, благодаря чему родились столь прекрасные строки. Спасибо, дорогая!

Шум их слов сердечной пылью,
Был укутан в дерзость рук.
Образ нежный стал лишь былью,
Вмиг теряющий свой стук...
Шум был только болью в сердце,
Лик чарующий - лишь мглой.
Взгляд порвал, как нить, надежду,
Что так важно быть живой,
Завтра на балконе встретить...
И не знать, что мир пустой!
by ROSARIO

То, что мои соседи были сумасшедшими – я поняла сразу. Молодая пара, связавшая себя лишь узами фактического или, как в народе говорят, гражданского брака. Но я так и не познакомилась с ними достаточно близко, хотя и переехала сюда больше двух лет назад. Они ютились вдвоем в маленькой двушке такой же планировки, как моя квартира и если верить сплетничающим соседям, то жили с шестнадцати лет и успели уже справить дату их пятилетнего пребывания под одной крышей. Странно, живем в разных подъездах, даже дома наши стоят напротив, но мне прекрасно видно и слышно все, что у них происходит. Расстояние между домами небольшое, при желании можно, не выходя на улицу, поболтать, выбравшись на балкон.
Не понимаю я архитектора! Возможно, он был слишком креативным, ибо такие постройки вижу впервые. Горе-архитектор!
Наверное, лишь благодаря нему я обзавелась друзьями. Таковыми я считала Сакуру и Саске, так их звали, хотя они о моем существовании даже не догадывались.
Утро у них начиналось с битья посуды и плохо сколоченной мебели. Днем они занимались сексом, ничуть не стыдясь открытых окон и балконных дверей, а вечером снова ругались, перекрикивая громкую музыку. Я часто удивлялась: как они будут воспитывать ребенка? А насчет его появления я и не сомневалась - слишком близкими и родными были эти два человека, но царившая в доме напряженная атмосфера, подпитываемая грубой бранью и метанием мебели, могла нанести отпрыску, если не физический, то моральный ущерб.
Удивительно, но жильцы двух рядом стоящих домов, уже привыкли к этой странной паре, хотя Саске и Сакура предпочитали не заводить новых друзей и не здороваться с соседями, оккупировавшими лавочки под подъездами.
Отшельники в современном мире! Хотела бы и я такой быть: любить, пусть с криками, драками, но любить и быть любимой! А они любили. Это было заметно даже по тому, как они ругались или дрались.
Она всегда являлась зачинщицей драки или словесного поединка. Всегда все было не так. Не так, как хотелось ей: то он поздно пришел домой, то не поцеловал утром, то пренебрег ее стряпней. С утра до ночи два дома были свидетелями драм. Поначалу я удивлялась: как интеллигентные, пожилые семейные пары могут выслушивать грязную брань, позволяя своим детям и внукам пополнять, таким образом, свой словарный запас? Причина была в элементарной скуке, которая вот уже два года как поглотила эти дома. Ни тебе убийств, ни разводов, ни краж… Вот все только и следили, сидя в первом ряду дешевого театра, за разворачивающими на сцене событиями. Премьера была каждый день!
Говорили, что она работает в стриптиз-клубе танцовщицей. Впрочем, о чем еще могли сплетничать злые языки, видя, во что одевается девушка? Кожаные облегающие лосины, туфли на ужасающем каблуке-шпильке выглядели более чем вызывающе. А копна розовых волос заставляла брезгливо поджимать губы женщин постбальзаковского возраста. Вечно разрисованной, накрашенной до неприличия девушкой с большими чистыми глазами пугали малых деток, которые не хотели делать уроки или отвергали материнскую стряпню. Как далеко зашел прогресс! Если раньше ребятишек, да и меня, в частности, пугали злым бабаем, то сейчас грозились отвести хулигана к тетенке на четвертом этаже.
На счет Саске народ предпочитал помалкивать. У него была неприлично дорогая спортивная машина последнего выпуска от «Порше». Черный зверь пугал нечаянных прохожих и жителей дома своим ревом, заставляя тех перегибаться через перила балконов и созерцать небрежно выходящего из автомобиля Саске, облаченного в кожаную куртку-косуху и джинсы от «Левис». Ему приписывали сотрудничество с наркоторговцами. Поговаривали, что парень также связан с проституцией: якобы он держит специально обученных девочек возле светофоров. Клялись, что видели его по телевизору в роли рок-музыканта, неистово прыгающего в нижнем белье и издающего звуки, схожие с воплями мартовского кота по весне. Но, что бы не предполагали и не говорили от обыкновенной зависти, было известно одно: парень немало зарабатывает, о чем свидетельствовали как машина, так и шмотки, которые его подруга меняла каждый день.
Неделю назад меня среди ночи разбудил пьяный вой и матерные крики, доносящиеся с улицы. Едва найдя в темноте тапочки, я выпорхнула на балкон, отчаянно зевая и ища причину моего столь раннего пробуждения. На парковке, самостоятельно созданной жителями двух домов, во всю глотку орал Саске, понося свою розоволосую подругу и ее мамочку. Сакура, чтобы не остаться в долгу, ругалась еще хлеще, и при этом выбрасывала с балкона какие-то тряпки, стоя на нем в одном нижнем белье. Этими тряпками были, как я поняла впоследствии, личные вещи ее сожителя, которые парень отчаянно пытался поймать. Увлекшись, он без сожаления топтал бережно посаженые соседями клумбы и попутно пинал игрушки, позабытые вчера вечером детьми. Закончив с дождем из одежды, девушка послала любимому воздушный поцелуй и напоследок швырнула его нижнее белье, именуемое «семейниками» традиционной пестрой раскраски. По неудачному стечению обстоятельств данная деталь гардероба зацепилась за решетку окна на втором этаже и теперь бодро развевалась на ветру, как флаг, приветствуя соседей, которые с упоительным интересом наблюдали данную экзекуцию. Послав девушке пару-тройку ругательств, Саске со злостью собрал вещи и направился к машине. Через секунду противно взвизгнули шины автомобиля, который черной молнией исчез за поворотом. Сакура сразу же зашла в квартиру, стоило машине тронуться; при этом впервые за столько лет девушка окинула зрителей злым, но полным боли и огорчения взглядом…
Наутро было непривычно тихо. Вечером тоже.
Девушка весь день крутилась по хозяйству, врубив на полную мощность музыкальный центр. Но этот шум и в подметки не годился тому гаму, который создавала молодая пара. На работу сегодня Сакура не пошла. Вместо этого она, вытянув кухонный стул на балкон, взобралась на него, сев по-турецки, и стала отчаянно лакать бренди, наплевав на правила и этикет, из обыкновенных граненых стаканов, а между ними еще и пыхтела совершенно мужской сигарой. Видимо, это единственное, что осталось от Саске. После такой бурной ночи и столь тихого дня злые языки принялись за свое черное дело, и к следующему утру все знали, что пара разбежалась навсегда. Причиной была работа девушки в стриптиз-клубе, а также сутенерские наклонности парня. Другая версия была еще занятней: не поделили наркоту. Народ судачил, нисколько не жалея чувств девушки, смеясь той в след, с презрением тыкая пальцем в спину.
Мне впервые стало жаль ее. Она просидела всю ночь напролет, непрерывно поглощая алкоголь и выдыхая дым сигарет. Такая миниатюрная, в старой мужской застиранной футболке, без макияжа, она едва тянула на восемнадцать. Маленькая изящная татуировка на передней части икры меня заинтересовала. Хоть расстояние между домами было и небольшое, досконально рассмотреть ее мне все же не удалось. Вроде, столбик иероглифов, но мое зрение могло меня подвести.
Думаю, Сакура знала, что за ней вот уже сутки наблюдает весь дом, смакуя ее личную трагедию, но виду не подавала. Она разрешала на себя беззастенчиво пялиться, отпускать глупые шутки, рассуждать вслух, так, чтобы и она услышала, и беспрерывно сплетничать. Розоволосая была в своем иллюзорном мире; мире, где есть выпивка, сигареты и, думаю, воспоминания о Саске.
Так мы прожили месяц. За это время я не раз делала попытку познакомиться с ней: все-таки мне на личном опыте известно, как это - расставаться и быть брошенной. Сил подняться на ее этаж и тупо сканировать взглядом кожаную дверь хватало, но вот опустить палец на дверной звонок – нет. Номер телефона, выведанный в справочной, покоился на полочке рядом с аппаратом. Мне не хватало мужества, силы воли, чтобы сделать первый шаг, зная, что я смогу чем-то помочь девушке. Но как только я собралась с мыслями и потянулась к телефону, выходя на балкон, так, чтобы видеть ее, осеклась. Сакура, эта маленькая розоволосая девушка, невинный ребенок, несмотря на все слухи, страстно целовалась с каким-то блондином. Я застыла с открытым ртом. Трубка выпала из похолодевших пальцев и звучно саданула меня по пальцам ноги. Не обращая внимания на боль, я судорожно вцепилась в перила балкона, боясь, что не хватит либо кислорода - дышать, либо сил - стоять. Посередине кухни стояла новоиспеченная парочка, ничуть не стесняясь распахнутых ставней, не переставая неистово целоваться. С каждой секундой их ласки становились все более откровенными, а мое дыхание – все менее заметным. Как мне хватило сил отвернуться от спектакля и вползти в квартиру, до сих пор не знаю. Больно было видеть предательство людей. Одно принадлежало девушке, а вот второе - парню. Моему знакомому.
Наруто.
Мы с ним встречались с тринадцати лет. Странно, но за столько лет, изучив друг друга, не научились читать мысли, понимать душевное состояние, поэтому и расстались. Ревновала я его? Нет. Не любила? Нет. Презирала? Нет. Не понимала. Он тоже. Инициатором был он. Я согласилась. Даже странно, как такой тихой от природы и застенчивой, мне хватило смелости сказать «да» и, собрав вещи, уйти. Впрочем, Наруто меня не останавливал. Лишь коротко поинтересовался, где я буду жить. Его безразличие меня убило, но в душе еще тлела надежда, что он, возможно, ищет меня, ждет звонка, надеется на встречу. Я жила, думая, что он там совсем одинок в нашей квартире, сидит и вспоминает лишь меня. Но картина, которую я увидела, разбила все мои иллюзорные и хорошо продуманные фантазии. То, как блондин целовал девушку, страстно кусая длинную шею, то, как она выгибалась дугой навстречу его руке и закидывала голову назад, не было представлением. Это было на самом деле…
Неделю я не выходила из дома. На работе меня согласились подменить, чему я была несказанно рада. Ставни и балкон я заколотила, а вдобавок закрыла плотной тяжелой шторой, не пропускающей ни свет, ни посторонние звуки. Я стала улиткой, живущей в своем маленьком домике, огражденном от всего цивилизации и реального мира. Потребности выходить на улицу не было, так как кухонный шкаф был под завязку забит упаковками еды быстрого приготовления. Впрочем, из купленных мною пакетиков я заварила лишь три, на остальное не хватило сил, слез и настроения.
После недели жизни отшельником я рискнула выйти во двор, где сразу же увидела блестящий «Порше», принадлежащий Саске. Первой эмоцией была радость. Они захлестнули меня с такой силой, что по пути до магазина я не переставала улыбаться так, что случайные встречные косились на меня и оттаскивали в сторону детей, боясь явно выраженного сумасшествия.
Если брюнет вернулся, можно спокойно вздохнуть. Не будут же они на самом деле жить шведской семьей? Хотя…
Да!
На следующий день я снова услышала спасительную брань и крики. Все вернулось на круги своя. Они помирились. А блондин исчез из поля зрения так же внезапно, как и появился. Соседи, учуяв новую порцию скандалов, мигом прилипли к окнам и балконам, делая вид, что чинно читают газету, курят или развешивают белье. Но вместо этого все краем глаза наблюдали, как летает мебель в квартире, втайне наслаждаясь сладостными звуками ругательств.
Странно, но трусы, выброшенные Сакурой в ту злосчастную ночь, до сих пор развевались на решетке, как флаг на шпиле дома в Вашингтоне. Пестрая окраска ничуть не смущала ни самого парня, ни жителей квартиры, окна которых были украшены тряпкой.
Про блондина я старалась не вспоминать, строго настрого пообещав себе не думать о тех событиях, чтобы не травмировать и без того нездоровую, благодаря соседям, психику.
В нашем доме произошел еще один случай, заставивший жильцов на пару дней забыть о молодой скандальной паре. Появилась новая соседка, живущая этажом ниже квартиры Сакуры и Саске. Девица была молодой, красивой и успешной. Она была вежливой, как со стайкой бабулек, мирно дремлющих внизу, около подъезда, так и с детишками, резвящимися под окнами многоэтажки. Ее благосклонность коснулась и меня. Каждое утро под неустанные крики пары мы встречались взглядом, стоя на балконе и попивая уже остывший кофе. Посылая друг другу улыбки, мы отдавали дань уважению и вежливости.
Девушка работала официанткой в двух кварталах от дома и, в принципе, была довольна жизнью, не обременяя себя ни семьей, ни детьми. Внимание общественности привлекло и то, что она была единственной из жителей двух соседних домов, кто близко познакомился с Сакурой, а впоследствии и тесно с ней общался. Девушки нашли общий язык и теперь вместе бегали, если верить злым языкам, обтянутые в кожу, по стриптиз-клубам. Странная политика: раз одежда облегает тело, то проститутка или танцовщица неприличных танцев, длинная юбка – честно работающая женщина. Интересно, а они не задумывались о том, что под рясой тоже может прятаться молодое горячее тело, жаждущее приключений и стянутое латексом?
За Саске рвения к общению с блондинкой не замечалось. Но то, что он стал немного сдержаннее и спокойнее заметили. Теперь звучал лишь мелодичный молодой голосок девушки, парень старался отмалчиваться. Драк тоже не наблюдалось. Только мебель молодых, выкидываемую с балкона и окна, часто приходилось заменять новой.
Развязка пришлась на март месяц, когда кто-то увидел, как синхронно поблескивает пара колечек на безымянных пальцах левых рук у ребят. Слухи поползли со скоростью света.
Все чаще скандалистов можно было увидеть неспешно прогуливающимися возле дома, причем рука парня покоилась на плече розоволосой. Девушка сменила шпильки на легкие балетки и теперь едва доходила парню до плеча, чему она нисколько не огорчалась. Такой маленькой, хрупкой и беззащитной я не видела ее никогда. Ее глаза стали более осмысленными, а речь - приемлемее для общества. Да и парень перестал мотаться ночами по своим делам, и теперь проводил вечера дома, чем-то занимаясь.
Людям стало скучно, и поползли слухи о беременности. Впрочем, если тебе двадцать, а на пальчике красуется обручальное кольцо, то вывод напрашивается сам собой: ожидается пополнение в семье. Мне стало скучно наблюдать за соседями, у которых наступило затишье, а место скандалов заняло неспешное просматривание телепрограмм…
Опять среди ночи я проснулась от своеобразных криков, доносящихся со стороны соседнего дома. Ринувшись к окну, я стала свидетелем жуткой драмы. На маленькой кухне стояло четыре человека, готовых сию же минуту кинуться друг на друга и с лязгом сомкнуть челюсти на шее, на голубой жилке, отвечающей за жизнь. Взлохмаченный Саске держал Сакуру за запястье и с ненавистью смотрел на блондинку, живущую этажом ниже. То, что розоволосой было больно, я поняла сразу по ее лицу, которое исказила гримаса боли и отвращения. Рядом маячил Наруто, беспрестанно размахивал руками и, что-то говоря Саске, указывал на Сакуру. Блондинка вцепилась в Наруто и пыталась вытащить его из комнаты, злобно поглядывая на девушку, рука которой могла сломаться в любой момент, судя по исполненному боли выражению лица. Внезапно блеснула сталь, и бездонные глаза расширились. Громкий возглас огласил тихим эхом два дома. А глухой звук от падения тела заставил охнуть и судорожно вцепиться в перила. Завязалась потасовка, сопровождавшаяся женским визгом и мужской бранью. Неудачно брошенный табурет выбил окно кухни и приземлился на капот «Порше», бережно поставленного под окнами подъезда. Даже те, кто спал, встали. Сигнализация орала на весь двор, пробуждая ото сна самых сонных и ленивых. Кто-то орал благим матом, кто-то визжал, а кто-то плакал навзрыд. Внезапно грохот прекратился, и послышалась сирена скорой помощи. Следом за ней ехала полиция. Окна и двери моментально закрылись, свет погас - никому в час ночи не хотелось объясняться со стражами правопорядка.
Наутро все боязливо вылезали из своих квартир. Как потом выяснилось, в перепалке задели Ино, ту самую блондинку, живущую этажом ниже скандалистов, и теперь девушка гордо дефилирует между соседями, ничуть не смущаясь повязки на руке. Виновного не нашли. Сама напоролась, когда мужчины резали хлеб – таков был вывод в протоколе шерифа из полицейского участка. Все-таки время суток и взятка, как по мне, делают свое дело. Зато соседям было о чем поговорить целый месяц! Вот она - радость от чужого горя!
На дворе было начало мая. Все вокруг разделись, скинув с себя теплую верхнюю одежду вкупе с шапками, и наслаждались внезапным потеплением. Расставшись со своей меховой заячьей кепкой, первым делом я подхватила насморк, который перерос в затяжную простуду. Шеф, больше из собственной выгоды и страха, что падет жертвой заболевания, а не из морально-этических соображений, отправил меня домой лечиться. Дома было нескучно, поэтому я согласилась. Вот уже месяц назад как я начала ремонт в гостиной и теперь, не смотря на внезапно свалившую меня болезнь, решила закончить начатое дело. Открыв балконную раму для проветривания, я облокотилась о подоконник и вперилась в стекло. У меня и мысли наблюдать за соседями не было, но внезапный блеск заставил меня поднять глаза, которые моментально расширились от ужаса. Брюнет стоял на кухне, склонившись над телом своей розоволосой сожительницы, лежавшей в абсолютно неестественной позе, подогнув ногу и руку под совершенно неправильным углом, скорее всего лишая ее отдых, если это был он, совсем неудобным занятием всякого удовольствия. Миг, и в руках Саске я увидела кухонный нож, на который напоролась Ино, когда «мужчины резали хлеб». Ноги начали подкашиваться, воздуха катастрофически не хватало, но сил вдохнуть или выдохнуть не было. Нужно было сразу же звонить куда-то, звать кого-то, но я даже не пошевелилась. Внезапно голова Саске поднялась, и я встретилась с совершенно безумным взглядом, близким к определению «сумасшедший». Я охнула и потянулась к телефонной трубке, но парень, не переставая смотреть на меня, лишь обреченно помотал головой и ухмыльнулся, послав мне улыбку если не маньяка, то психически нездорового точно. Пара секунд, и оружие было спрятано в спортивную кофту, которая была на нем. Мгновение, и он вышел из подъезда, направляясь прямиком к моему дому, поднимая глаза и встречаясь с моими. Еще один кивок, и я в страхе запираю балконные двери, окна, оборачиваясь к входной двери и отсчитывая время. Сил приблизиться к телефонной трубке не было, поэтому я безнадежно сползла по гладкой прохладной стенке, угодив ногой в ведро с кистями и щетками, переворачивая его и рассыпая содержимое по всей комнате. Еще время, и до моего уха доносится дверной звонок. Я сильнее вжалась в стену, моля Всевышнего, чтобы это оказалось бессмысленным сном, а я - на рабочем месте, пусть даже и с простудой. Дверной щелчок пустил на ветер все мои желания и мысли, тем самым отрезая меня от мира и реальности. Последнее, что я видела сквозь завесу слез и поднимающейся температуры, был неясный темный силуэт, который приблизился почти вплотную…

4 мая этого года было совершен ряд серийного убийства. Жертвами маньяка стали три девушки, одна из которых была беременной, а также два парня. Убийца пока не задержан, но правоохранительные органы надеются, что преступник в скором времени будет найден и пойман. За совершенные преступления, маньяк будет приговорен к пожизненному заключению. Тот, кому что-то известно по данному делу, а также люди, знавшие жертв, фамилии которых представлены ниже, просьба сообщить в ближайшее отделение полиции…