Спаси мою грешную душу. Глава 1 Часть 3

Мой клан является одним из самых известных и уважаемых в Японии на протяжении пятого столетия. Те, кто носят фамилию Учиха, гордятся своим положением в обществе. Другие же представители кланов трепещут перед уставом Учих и стремятся быть похожими на нас, хотя бы малость. Глупцы, они не знают настоящих правил Учиха.

- Саске, - прошептала женщина, закрывая раздвижную дверь пустой комнаты. Звук её поспешных шагов раздавался гулом по огромному дому. Открывая все новые и новые двери, она не могла найти младшего сына. А её голос, произнося его имя, становился громче и испуганней. Время, подобно злейшему врагу, было против неё. Микото вышла из усадьбы через «черный ход». Она уже было направилась во внутренний двор, как беглый взгляд, брошенный в сторону, наткнулся на сидевшего к ней спиной мальчика. Женщина остановилась. Её сердце сжалось, а робость отняла дар речи. Неслышно, как привидение она подошла к сыну, села на ноги и позвала:
- Саске…
- Да, мама, - кормя собаку с ладони, сказал мальчик, не отрывая взгляда от животного.
- Скоро вернется отец,… ты помнишь, что ты мне обещал?
- Помню, - отдав домашнему питомцу остатки лакомства, грустно произнес Учиха Саске.
- Пообещай, что будешь послушным. Не будешь перечить воли Фугаку.
Малец молчал, прикрыв глаза.
- Пообещай, - взмолила женщина.
- Обещаю, - отозвался сын.
- Скажи мне, что ты будешь делать, если Фугаку будет на меня кричать и поднимет руку?
Мальчик гневно посмотрел в лицо матери, его глаза были полны ненависти.
- Скажи, - требовала Микото, - скажи!
- Я буду стоять в стороне… - каждое слово, давалось ему с трудом.
- И…
- И я не стану вмешиваться или защищать тебя.
-Да, правильно. И что ещё?
- Я сделаю все, как скажет он, - руки ребенка сжались в кулаки, а слезы брызнули из глаз.
- Правильно, - мама нежно обняла сына обеими руками.
- Просто стой и молчи. Пожалуйста, стой и молчи. Иначе он отправит тебя в военный интернат. А там с тобой будут обращаться очень жестоко, потому что Фугаку на этом настоит.

Фугаку Учиха, он же мой отец. Яркий пример главы семейства: мастер боевых искусств, один из сподвижников «Uchiha Industrial» и прилежный семьянин. Он всегда в курсе событий и идет в ногу со временем, при этом отдавая дань традициям. Но догадывается ли кто-то, что кроется за благородством этого человека? Конечно же, нет. Знает ли кто-то, что демократические взгляды вне дома, превращаются в открытую тиранию в родных стенах поместья. Если бы хоть кто-то допускал мысль, кем Фугаку становиться после возвращения с корпоративов, вечеринок или отдыха.
Он не раз изменял матери. Угрожал ей разводом и просто издевался над напуганной женщиной. А когда он был сильно пьян, то вполне мог и применить силу по отношению к ней. Старший брат Итачи в этот момент прилежно подчинялся указаниям отца. И только я был единственным, кто шел в «открытую» против воли главы семейства.
- Мало того что второй, так ещё и перечит, - кричал Фугаку на шестилетнего мальчишку с заплаканным лицом, во время скандала.
И сколько я себя помню, всегда было так.
На следующий день Фугаку «зализывал раны» родных подарками. Микото он вручал драгоценное украшение. Итачи солидную сумму иен на банковский счет. А я стоял в знакомом углу, где проводил остаток вечера.
Он не любил мать. Брак между Фугаку и Микото был предрешен задолго до их рождения. По этому Фугаку сделал из нее «птицу в золотой клетке».
Все домашнее хозяйство лежало на ней, хотя денег для найма домработников хватало вдоволь. Но нет, для отца она была как кукла не имеющая, ни души, ни мыслей. Меня же он невзлюбил за силу характера и бунтарство.
Когда мне было семь, мама попала в больницу. Настоящую причину, по которой Микото оказалась там, знал я, Фугаку и она. Я подслушал их разговор, прячась за приоткрытой дверью. Она ждала ребенка, Фугаку сказал делать аборт. Мать запротестовала, отец не сдержал пыл. Все произошло так быстро, что я не успел прийти ей на помощь, хотя бы даже подумать об этом. Она сильно ударилась об край стола боком.
Я навещал её почти каждый день, сбегая из дому. Но маме становилось все хуже и хуже. Бесчисленные операции ей не помогали. Она умерла, сказав, чтобы я слушался отца. А я не мог жить с убийцей дорогого мне человека под одной крышей. Семь лет, о чем я думал? Ни о чем. Просто развернулся и ушел прочь.
Два года я жил в нежилых старых домах, трущобных районов Токио. На еду иногда подрабатывал, чаще питался с помойки. Неожиданно я встретил Какаши. Мы познакомились случайно. Я налетел на этого человека, уходя от погони «местных». Пакеты с едой упали на асфальт, Какаши растерянно сидел на полу. Я сбавил ход. Несмотря на нынешний образ жизни, Микото в прошлом удалось привить мне уважение к старшим. А этот беловолосый мужчина с повязкой на левом глазу, вызвал во мне, должно быть, стыд за такое поведение. Я оглянулся по сторонам, преследователей в поле зрения не оказалось. Не буду хвастать, но бегал я отлично. Поэтому и оторвался на приличную дистанцию от них, петляя по закоулкам. Мне стало совестно. Я присел на корточки и стал собирать продукты, обратно в бумажные пакеты. Какаши тем временем приходил в себя. После проделанной работы, я развернулся, чтобы уйти. И услышал его голос:
- Эй, помоги, хотя бы до машины донести, что ли.
«Что за чудак ?» - подумал я, но все же помог.
Мужчина средних лет, немного тянул правую ногу.
«Значит, моя вина. До столкновения он шел нормально».
Мы погрузили провиант на задние сидения старенького джипа, что стоял за углом соседней улицы. Какаши внимательно присмотрелся к моей неряшливой одежде, задумался и предложил:
- Если будешь мне помогать по хозяйству, у тебя появится постоянная крыша над головой, чище одежда и гарантированный завтрак.
Я сразу согласился.

Какаши жил далеко за пределами Токио. А возле его дома проходила граница густого леса. Он оказался рассеянным, забывчивым и весьма странным человеком. Но если перед ним появлялась цель или задача, его ум становился острым и проницательным. В прошлом Какаши был строителем высотных домов Токио. Множество прекрасных прочных зданий было возведено благодаря его труду. «Черным пятном», что погубило его карьеру – оказалась авария. Тогда он и потерял один глаз. Какаши остался без работы, потому что стал профнепригодным. Вот так он и ушел на пенсию. Жалкие гроши, что выплачивало государство, едва хватало на существование.
Мы вместе охотились, рыбачили, запасались продуктами на зиму. Мне было с ним легко и весело, до одного рокового дня.
Я вернулся с рыбалки, наловив не много рыбы к ужину. Прошел на кухню. Какаши сидел на стуле и натачивал топор.
– У меня есть сестра, - начал излагать мужчина, не отвлекаясь от своего дела,– её разбил паралич. Семья в крупных долгах. За твою смерть мне предложили много денег. Прости, Саске, я лишь могу тебе дать десятиминутную фору.
Я стоял, как вкопанный, не понимая, куда он клонит. А интуиция била тревогу. Какаши треснул со всего размаху по столу и прокричал:
– Время пошло!
Я рванул с места, бросив удочки и ведро с рыбой на пол. И побежал в лес. Не разбирая дороги, я бежал все быстрее и быстрее. Когда понял, что не смогу ступить больше и шагу, спрятался за ствол дерева. Оперевшись спиной об него, мне показалось, что вот-вот выпрыгнет сердце из груди. Адреналин проник в каждую клеточку организма. Я испуганно огляделся вокруг. Высокие деревья закрывали своими кронами небо. Из-за свежести воздуха я задыхался. Вокруг ни души, только лес и отдаленные отголоски его обитателей. А меня трясло, как зайца. Пробежав ещё немного, я увидел медвежью берлогу. Не раздумывая, я спрятался в ней, схватив длинную палку, что лежала неподалеку. Затаился и ждал. Время тянулось мучительно долго. Мысли о том, что бы выйти и осмотреться не давали мне покоя. А страх подуськиваемый адреналином наталкивал на действия. Стиснув зубы, я выполз из своего убежища и встретился лицом к лицу с ним. Дальше все произошло, как в замедленных съемках: Какаши заносит топор для удара, а я, закрыв глаза и выставив на него палку, поднимаюсь. Все замерло в один момент.
Я выдохнул.
«Значит жив».
Открыл глаза. Звук упавшего топора заставил меня подпрыгнуть на месте. Окровавленный конец палки торчал из пробитой насквозь шеи Какаши. Раздался выстрел возле меня. Я машинально втянул голову в плечи, отпустил палку и бросился наутек. Послышались крики:
- Стой! Не уйдешь!
Но я продолжал бег. Прямо на моем пути появился мальчик на пару лет старше моего возраста, а в его руках двустволка. Я замер на месте. Выбор был не велик: стоять или получить пулю в лоб.
- Отец, я держу его на мушке, - крикнул подросток приближающемуся Забузе.
- Молодец, Хаку, я вызову полицию.
Под дулом оружия меня повели с поднятыми руками из лесу. Не знаю, откуда взялась эта дурацкая мысль, но звучала она так: «Да, не выдался денек».
Полицейские автомобили оперативно приехали в указанное место. На мои руки надели железные браслеты и повезли в участок. Несколько дней я провел в камере предварительного заключения. Затем меня посадили в автомобиль и увезли. Ни допросов, ни протоколов – ничего этого не было, что предвещало не самые лучшие перспективы. Люди, с которыми я ехал, были одеты в одинаковые черные строгие костюмы, по дороге ни о чем не говорили, что опять же наталкивало на печальные мысли. Среди ночи авто затормозило у огороженного сеткой полигона. Наручники с меня сняли, затолкали вовнутрь территории, где проводились военные испытания. Машина тронулась с места. Я прошел около пятисот метров, как в меня начали стрелять автоматной очередью. Я едва успел лечь на землю, что бы по мне не попали. С этих самых пор я понял, что моя жизнь не состоит из разноцветных шаров и мороженного – только пули и запах пороха.