Спаси мою грешную душу. Глава 5. «Прости любовь, на первом месте расплата»

В стеклянном бокале коньяк. Делаю глоток. Напиток обжигает рот. Я воодушевленно закрыв глаза откидываюсь на спинку дивана.
В такт блуждающим мыслям отбиваю ритм по обивки мебели тремя пальцами. Провожу ладонью по гладкой и приятной на ощупь материи, нисколько не смущаясь количеству убитых зверьков, чьи шкурки сейчас обтягивают дерево.
Немного пригубил из бокала огненной жидкости. Благодать, так хочется кричать. Воображение рисует картину: нарочно столкнувшись в людном месте с Фугаку, говорю ему: «Смотри, я выжил без тебя!». Хочу в глаза Итачи поглядеть и яростно выплюнуть в лицо ему слова: «Ничтожество, если бы ты вмешивался хоть иногда, то мать была бы сейчас жива». Но нет, месть мне больше по нутру, она сладка. Цель поставлена, остается идти к ней до конца.
Я не сторонник традиций, тому в доказательства мои вкусовые предпочтения и убеждения. А значит, рожден без долгов, в отличие от верования сограждан. Мои европейские взгляды на жизнь, позволяют мне без угрызений совести прикончить остатки, некогда полной семьи Учиха.
С подносом в руках в гостиную входит она, в последнее время так часто бывает грустна. Ставит на столик перед диваном разноцветные коктейли. Я изучающим взглядом смотрю на неё.
Она - изящная, хрупкая, с длинными ногами и стройной фигуркой. Милое личико и глаза, влюбленные в меня.
Сакура Харуно, не стоит быть столь эмоционально открытой. О твоих чувствах мне давно известно. Но разве хладнокровный убийца может ходить на поводу у влечения? С твоей стороны опрометчиво доверится увлечению. Это делает тебя слабой. Меня же раздражает в людях бессилие.
Затем, моё внимание привлекает вошедший в зал Наруто с дымящей сигарой во рту. Он вальяжно падает на диван возле меня, размахивая сигарой, разбрасывая кругом пепел. Весело строит планы на будущее и сообщает их мне, а на девушку выдыхает клубы дыма, прекрасно зная, что она это терпеть не может. Сакура закашлялась, размахивая дым ладошкой и показывая недовольное выражение лица. Однако наш друг поддельно делает вид, что не замечает этого, продолжая забегать далеко вперед в своих умыслах. Харуно было открыла рот, чтобы недовольно сообщить Узумаки свое отношение к табачному дыму, но разгладив складки розовой кофты, вместо скандала идет открывать окно для проветривания помещения.
Это немая борьба стала для меня чем-то привычным. Он пыхтит, как паровоз, она - отмалчиваясь, создает сквозняки.
-Саку,- дает позывной Узумаки. Сокращение служило знаком опасности и повышенного внимания. И согласовано командой, использоваться на заданиях и в экстремальных ситуациях.
Она повернула голову, и Наруто потушил об стол бычок, позволив себе даже сплюнуть на этом месте;
-Дубина, ты совсем охренел? Я долго терпела, но с меня хватит! – хорошенько приложившись ладошкой об его затылок, кричала девушка.
На что он рассмеялся, как озорной школьник, закрываясь руками, пряча головушку.
-Ну, успокойся, Сакура-чан! Ну же… - схватил ее за руки, весело говорит он.
-Ты мне можешь ответить, что в последнее время с тобой происходит? Ты сама на себя не похожа. Может, случилось чего?
Девушка, вырывается, пытается принести ему телесные повреждения.
-Ну, скажи, что мне сделать, чтобы ты ответила?
Харуно с двойной яростью стала размахивать руками.
-Что мне в следующий раз сделать, чтобы ты обратила на нас внимания!? – уже прикрикнул на нее товарищ, крепко зажав ее в объятьях, как в тисках.
-Для начала научись вести себя с девушками!
-Как будто дело только в этом, - как зная, обреченно полушепотом произнес светловолосый паренек.
-Убери за собой – немедленно! Я не нанималась вам в прислужницы, - злостно отдает приказания напарница.
-И не подумаю, - ультимативно отвечает Узумаки.
-Тогда, позволь напомнить, на каких условиях мы договорились жить вместе. Каждый убирает свою комнату самостоятельно. Коридоры, зал, а так же другие комнаты прибираются посменно. Кухня и готовка – моя, но с вашей помощью. Я давала часть денег и соглашалась жить совместно в этом здоровенном, дорогом, комфортабельно напичканном электроникой доме, не для того, чтобы ты теперь мне ставил условия, - гневно тыкая в оппонента пальчиком, высказывалась Харуно.
-Ладно, - без всяких промедлений согласился Узумаки и направился в ванную за тряпкой, на пути добавляя:
- Ты когда злишься, то так похожа на жабу.
Лицо девушки вытянулось от удивления и наглости Наруто.
-Ты не прав Наруто, - вмешиваюсь я, в их разговор с абсолютным бесстрастием, на лице. В глазах девушки загорелись искры счастья, что я за неё заступаюсь, – не на жабу, больше на змею.
Сакура начинает хватать ртом воздух от возмущения и искать глазами, что-то тяжелое, чтобы это же предмет и запустить в нас.
-Ах вы, черви! Нет хуже – слизни! Да я вам… Я сейчас…
Мы, понимая, что дело пахнет «жареным» бежим из зала подальше от разъяренной напарницы, заливаясь смехом. До чего же было приятно услышать из гостиной ее усталый смешок, и просьбу нас вернуться.
-По-другому не мог ей поднять настроение?- спрашиваю у широко улыбающегося блондина.
Он игнорирует вопрос и говорит:
-Не ожидал, что ты подержишь.
Я слегка киваю головой в знак согласия, что еще сказать? Я и сам не ожидал. Убрав, мы дальше продолжаем праздновать наше окончательное воссоединение.
Выбор, покупка, оформление, частичный ремонт, покупка мебели, дизайнерские предпочетания; жилье оказалось куда более хлопотное дело, чем мы думали. А так же множество прочих мелочей, которые занимают время. Основное, от чего мы отталкивались при выборе дома – его местоположение. Поближе к аэропорту, подальше от людей.
Так, на фоне девственно дикой природы, возвышаясь на холме, стоял наш дом. Внешне, постройка походила на ничем не примечательное родовое поместья зажиточного самурая.
Деревянный прямоугольник возвышался на шестьдесят-семьдесят сантиметров от земли, что предохраняло его от сырости и плесени, а так же небольших толчков землетрясений. Опорные столбы придавали прочность строению и укрепляли настил из досок по периметру дома, окантованный перилами и высокими столбами, воссоединяющимися с крышей.
Традиционная прихожая, раздвижные двери из непрозрачной рисовой бумаги. Далее широкая гостиная в белых тонах и плазмой почти на полстены. Вся мебель белоснежная, возле дивана стеклянный столик опорой, которому служит авторская робота всемирного скульптора современника - огромная жаба, держащая в лапах над собой рифленое стекло, закрученное в спираль, Наруто долго настаивал на этом столике, пришлось купить.
Потом моя комната: в синих тонах, ничего особенного, кроме коллекционной катаны, хранящейся в витрине из ударопрочного стекла, и мощного компьютера в небольшой примыкающей комнатушке – мастерской.
Комната Наруто, этот придурок, выбрал ярко оранжевый цвет интерьера, огромный шкаф из множества выдвижных полок, где находились куча гаек, болтов, винтиков и инструментов. Его помещение можно было определить в мастерскую и комнату отдыха – одновременно.
Ванна, соединенная с санузлом. Два тайных тоннеля, о существовании которых знаем только мы трое.
Сакура, понятно, девчонка: нежно розовая комната, с её девчачьими прибамбасами: тюль, вазы с цветами, огромные зеркала, гардеробная – по размеру больше наших мастерских вместе взятых. Дальше спортзал. Две нежилых комнаты, для гостей – каковых в этом доме никогда не будет. Кухня темно зелёного цвета и её атрибутика в тот же тон - так возжелал Узумаки, а мне и Харуно было безразлично. И вот пройдя полный круг, мы оказываемся опять в прихожей.
Разноцветные коктейли беспощадно били по мозгам, веселя душу. Вкус предвещающей свободы дурманил, опьяняя. Мы отдыхали, впервые за долгие годы тренировок, мы тратили в пустую время - нежась от лени. Стеклянные глаза напарника выдавали его охмеленное состояние.
Он настроил музыку погромче и начал импульсивно дергаться под мелодии, исходившие из колонок, именуя это танцем. Всё было бы ничего. Но он умудрился столкнуться с Сакурой, которая шла с подносом в руках. И надо же было такому случится, этот придурок стал падать на меня. А я возьми и посмотри. Мы встретились лицом к лицу в затяжном поцелуе. Я моментально протрезвел, как стеклышко, да и он, я считаю, тоже. Не веря в произошедшее, я смотрел на него округленными глазами, а он, копируя меня и не разрывая поцелуя, делал тоже самое. Мы отлетели друг от друга с искривленными лицами и в полном негодовании. Я одарил его ненавистным взглядом. Упреки и брань сорвались с моего языка. Эхом, меняясь в формулировке, я получал ответ от Узумаки. Перепалка могла закончится довольно быстро, не скажи он следующее:
- Та, ладно, подумаешь, мы ведь друзья, - предлагая исчерпать инцидент, сказал он.
Я произнес каждое слово по отдельности, четко выговаривая следующее:
- Мы не друзья.
Наруто поменялся в лице.
- И не быть нам ими никогда. Товарищи по команде – не больше и не меньше. Сегодня работаем сообща, а завтра…кто знает.
- Что ты несешь?
- А ты думал, что живя вместе, мы трое вдруг стали друзьями не разлей вода? – с сарказмом спрашиваю я.
Похоже, что он считал именно так. Легко читая на его лице озадаченность, понял я. Поистине глупец, мне стало, даже жаль его немного.
- Тогда запоминай внимательно единожды сказанное мной: если ты или она попросите заменить вас в парном задании, значит и гонорар переходит исполнителю. Ни каких «дружеских услуг», только коммерческое предложение.
- Тогда зачем же стоило селится командой? Если не являемся таковыми, – рассеянно вымолвил напарник.
- Так тяжело понять? Держи друзей ближе, а врагов ещё ближе. Кто его знает, как сложится жизнь, а на истребление одного из нас пошлют других.
- Ты просто не можешь пережить тот факт, что я целуюсь лучше, чем ты, - пытаясь перевести на шутку, улыбчиво произнес Наруто.
Этот недоумок меня окончательно разозлил, но я знал, как сделать ему больно. Я молча подошел к Харуно, доселе заворожено наблюдающую за происходящим. Схватил её за локоть, она роняет поднос с напитками, и властно впиваюсь в её губы, неотрывно наблюдая за противником. Для удобства наблюдения за оппонентом, наклоняю её немного, Она податливо подчиняется мне. Я смотрю на Узумаки. Голубые глаза не смогли скрыть от меня боль, рвущую на части сердце, бездну муки этой неразделенной любви. Ха, влюбленный придурок лицезреет, как его друг крадет сладость губ его возлюбленной. «И даже сейчас я тебе друг?» - хотелось спросить его, но не прерывал поцелуй, поскольку любопытно было знать, насколько стойкий Узумаки. Ненадолго хватило его терпения, и «друг» тяжелой поступью скрылся в глубине дома. Отрываюсь от Сакуры, теперь она мне без надобности.
Девушка глядит на меня, кончиками пальцев пытаясь сохранить моё прикосновение. Её глаза полны чувств, а мне плевать. Глупые, наивные мечтатели, и как им невдомек: мне не нужна ни дружба, ни любовь, а только драгоценная месть.
Достаю из бара бутылку коньяка и иду бродить по дому в одиночестве, грезя планами о возмездии.
Я был прилично поддатый, когда проходил по гостиной в сторону своей спальни. В полутьме мерцающего экрана, я заметил Харуно, сидящую на диване, а на столике опустевшие бокалы от коктейлей. Меня остановил голос диктора новостей. Араб из далекой страны песков сообщал о партизанской войне и волнениях в одном из государств третьего мира. В каком бы состоянии я не был, а новый день настал, и я должен быть в курсе последних событий на мировой арене. В полнее возможно, что вскоре могут нанять членов команды №7 для саботажных действий.
Ноги меня плохо держали, я сел на другом краю дивана от Сакуры. Репортаж затягивался, но следовало до конца досмотреть полный блог новостей. Я беспардонно разлегся по всей длине мягкой мебели, нисколько не обращая внимания, что возможно девушке будет не доставать места. Но Сакура не шелохнулась, оставаясь в одном положении. Вот тут я обнаружил, что она давным-давно крепко спит. Девушке вдруг стало неудобно моё покушение на её часть дивана, от чего она легла прямо на меня, во сне, нисколько не заботясь, что неожиданно плоскость под нею стала рельефной. Я не сторонник становится для неё удобным настилом на диван, но передвигать её уже совсем не было желания и сил.
Стало невыносимо щекотно руке из-за её длинных спадающих волос. Я взял локоны с её спины, пропустив их сквозь пальцы, теряясь в догадках, от чего они могут щекотать. Дежавю. Я где–то это видел, точнее ощущал. Во снах, наполненных убийствами и болью, заданиями и страхом. А потом я тону в море крови людей, которых убил. Выбиваясь из сил, гребу руками, чтобы не утонуть. И когда нет больше надежды, что выживу, перед глазами я вижу на черном фоне длинные розовые пряди, легко ускользающие от меня во тьму. И я спокоен, понимая, что это только сон. А просыпаясь и не помню того тепла и нежности, которые чувствую, когда вижу её локоны – символ того, что всё изменится, а кошмар – небылица.
Слабак! Сжимаю кулак. Как будто волосы живое существо и я смогу их лишить жизни, как пойманное на ладонь насекомое. А они всё так же послушны и шелковисты.
Мне нельзя быть слабым ни сейчас и никогда; ждущим безропотно чьей–либо помощи! Иначе не суждено быть! Мне следует пройти тот жизненный путь, что я избрал! И ничто не должно мне помешать!
Только от чего так щемит сердце, когда она страдает? Почему мне тоже больно? Сочувствие? Или мягкотелость? Как так вышло, что я украдкой смотрю на неё? И от чего–то радостнее на душе. А те редкие сновидения, полные соблазна и разврата, в которых я придаюсь с ней искушению. Щеки вспыхнули румянцем. Нахожу оправдание в том, что она единственная девчонка, хорошо знакомая мне.
Я запрокинул голову, чтобы немного поспать, подложив под неё свободную руку. И крепче прижимаюсь ладонью, что покоиться на талии девушки. Конечность быстро онемеет, и я проснусь уже через пару часов, чтобы покинуть её.
Мысленно обращаюсь к ней, позволяя расслабить меня алкоголю: «Спи малыш, пусть тебе сниться ветер и море, а я украду тебя от мира на краткий миг. Мне придется вырвать из груди ту часть сердца, что тянется к тебе. И я приложу все усилия, чтобы ты меня возненавидела. Прости. Может, в другой раз, мы встретимся на грешной земле и возможно будем счастливы, утопая друг в друге. Красавица-ночь, сладко убаюкай ту, которой никогда не быть моей».