Стеклянная стена Глава № 8. Жизнь

Закрыв дверь за Шизуне, Сай почему-то отправился в душ. То ли захотелось наконец сделать это самому, то ли просто слишком нужно было смыть расслабленность и ощущить что-то кроме мягких больничных объятий полудрёмы. От горячей воды тут же закружилась голова, он сел и прислонился к стене. Внешне рана затянулась, рёбра тоже успели зажить, однако уже не такая сильная, но нудная головная боль никак не проходила. Поэтому ему было велено ещё примерно неделю провести дома. Это угнетало, но возразить было нечего.
Комната наводила уныние. Больно не было, только как-то чуждо и скучно. С трудом вымывшись, он осторожно, придерживаясь за стену, выполз из душа, накинул юката, лёг на диван и задремал. После бессонной ночи и от накатившей слабости это было единственным мыслимым занятием. К тому же, всё равно больше ничего не хотелось. Руки двигались вяло и неуверенно, а напрягать глаза и голову, чтобы читать, казалось просто невыносимым. Проснулся Сай уже под вечер, нашёл запасы еды. Оказалось, ничего кроме рамена, на который его «подсадил» Наруто, в доме нет. Парень с тоской посмотрел на него и вспомнил, что прощаясь, Шизуне предложила прийти к нему после заката, и он зачем-то согласился. «Может, хоть поесть принесёт? Я до лавки не дойду, да и не хочу». Зайдя в ванную, Сай посмотрел в зеркало. Бинты сняли, поэтому теперь было видно, что волос выше лба не хватает, и в том месте тянется широкий бугристый шрам. Лицо стало светлого землисто-серого цвета, а потухшие глаза как-то очень мутно смотрели из-за стекла. «Мерзость какая», - подумал он и поспешно вернулся в комнату.
Шизуне и вправду пришла вскоре после заката. Более того, она принесла немного еды и тут же направилась к плите. Останавливать её было бессмысленно и лень. Порой Хината тоже готовила здесь, но она поминутно озиралась, что-то роняла, тихо вскрикивала тонким голосом и многословно извинялась. Шизуне делала это уверенно и как-то очень уютно, сразу вписавшись в маленькую кухоньку в торце почти не обставленной, зато увешанной картинками в рамках комнаты со своей тёмно-серой одеждой и мягкими, женственными движениями. Сай бы мог охарактеризовать увиденное словом «по-домашнему», если бы знал, что это значит. Но он не знал, потому просто наблюдал, наслаждаясь новыми, странными впечатлениями.
Она села рядом на диван, долго молчала, не зная, что сказать, и боясь нарушить своим голосом тишину полутёмной комнаты, и поминутно косилась на Сая. Его было мучительно жаль, хотелось прижать к себе, приласкать, защитить, но здесь был не госпиталь, и её тамошние обязанности теперь были неуместны.
Стемнело окончательно. В окно светили огни деревни, потом и они погасли. Сидеть и молчать было глупо, но никто больше ничего не мог придумать, пока Сай с тихим вздохом не положил голову ей на плечо, закрывая глаза. Шизуне приобняла его за плечи.
- Ты спать не хочешь?
- Не знаю. Я спал днём. Просто... ничего не хочется.
Юката скрывало его тело ещё больше, чем больничная роба, и Шизуне стало обидно от этого. «О чём я только думаю? Он же мальчишка! Мальчишка! Прекрати немедленно, Шизуне!» Однако всё равно хотелось распахнуть одежду Сая, потом медленно стащить совсем... дальше думать было страшно. Она подвинулась, давая ему растянуться на диване, и положила его голову себе на колени. Он выглядел слишком красивым, кроме того, сейчас, в темноте, не была видна болезненная серость его кожи. Шизуне положила одну руку ему на грудь, с каким-то новым чувством вдумываясь в то, что это живое существо дышит, и его сердце бьётся, а второй стала осторожно гладить чёрные волосы, избегая касаться шрама. Приоткрытые бледные губы манили.
- Голова болит. Надоело,- тихо сказал он. Зелёное сияние окружило левую кисть Шизуне, она поднесла руку к шраму, почти коснулась его, а потом наблюдала, как расслабляется и делается спокойнее напряжённое лицо, как исчезает замученно-усталое выражение. Тот же тихий голос произнёс мягче:
- Аригато, - и Шизуне не удержалась: нежно коснулась губами прохладного лба, потом, почему-то, прикрытого глаза, впалой щеки, а затем и столь привлекательных губ. «Что я делаю? Ксо, уже поздно, но... что я делаю?!» - ужаснулась про себя женщина, однако ещё больше её напугало то, что Сай вяло, неуверенно, но ответил на поцелуй и накрыл своей рукой её, лежавшую у него на груди. Шизуне выпрямилась и взглянула в его открытые глаза, взиравшие с грустью и странным согласием, смирением. Она ждала вопроса «Что вы делаете?», но он так и не прозвучал. Сай зябко вздрогнул, прикрыл глаза, вздохнул и чуть заметно выгнулся в пояснице, прижимая её ладонь к груди только сильнее, а потом внезапно повернулся на бок, обхватил её вокруг талии и уткнулся лицом в мягкую, пахнущую книжной пылью и медикаментами одежду.
- Я окно закрою, становится холодно, простудишься ещё, - сказала Шизуне, поразившись при этом собственному идиотизму, и встала. Подошла к окну, внезапно удивившись красоте и таинственности открывшегося вида. Повернувшись к Саю, она увидела, что тот как-то одиноко скорчился на диване, положив руку под голову, и уныло смотрел на ножку стола. Поражаясь сама себе, женщина легла рядом, прижала парня к себе, давая уткнуться лицом в грудь, и стала снова гладить жёсткие гладкие волосы, целовать лоб и шрам выше.
- Всё будет хорошо, - зачем-то шепнула она, ожидая, что такими словами только спугнёт, однако Сай только тихо вздохнул и обнял её сильнее. Через пять минут он крепко спал, и Шизуне ничего не оставалось, кроме как тоже заснуть: она боялась, что разбудит его, если встанет, да и просто слишком не хотелось оставлять его, поэтому плевать, что рука уже стала затекать, и вообще лежать неудобно.

Сай проснулся поздним утром, почти перешедшим уже в день, один, под пледом, в юката. Почему-то стало пусто и грустно, но потом он заметил плошку риса и записку, в которой Шизуне обещала, что постарается вернуться вечером. Остальная посуда оказалась вымыта. Всё это было странно приятно.
Сидение в течение десяти минут привело к пониманию, что отдыхать скучно, стыдно и неправильно. Рассредоточенная слабость, столь приятная в госпитале, дома казалась неуместной, унылой и непозволительной. К тому же, непослушность тела начинала надоедать. Он слишком привык быть сильным и любил это. Уборка оказалась скучной, потому что очень простой, и не принесла удовлетворения. Попытки отжиматься получились совершенно нерезультативными, и он чуть не потерял сознание. В итоге, после душа и стараний заставить себя стоять и держать себя в руках, несмотря на дурноту, Сай сел рисовать, потому что было скучно, а читать ещё казалось слишком трудным.
Шизуне пришла вечером, как и обещала. Снова после заката. Сай поймал себя на мысли, что искренне ждал её и обрадовался её появлению, хотя до того много размышлял о произошедшем вчера и не смог подобрать нормальной интерпретации. В любом случае выходило отвратительно. Он не понимал её, не понимал себя, но будничный вопрос с порога: «как ты?» - заставил сердце забиться и словно расставил всё по своим местам, смёл сомнения, теперь выглядевшие нелепыми и праздными. Отвечать не хотелось: ни глупо хвастаться уборкой, ни, тем более, показывать рисунки, ни говорить о попытке тренировок, ни объяснять, как всё достало. Сай просто пожал плечами. Шизуне подошла к нему вплотную и неуверенно замерла, не зная, что делать дальше. Художник тоже не знал.
- Зачем... зачем вы это делаете, Шизуне-сан? - внезапно спросил он, глядя в пол.
- Почему ты защитил меня? - тихо спросила она в ответ.
- Единственный медик в команде должен быть оберегаем особо. Я выполнял правило, -произнёс Сай бесцветным, казёным голосом.
- Ты ещё не оправился полностью, как медик, я должна приглядывать за тобой, тем более, что у меня приказ Хокаге. Я выполняю правила, - холодно сказала Шизуне, как в отместку. Ей было обидно слышать его слова, но ничего другого ожидать всерьёз от воспитанника Корня не приходилось. Сай промолчал, вернулся к рисованию и постарался не замечать её, однако осталось чувство, что он ждал иного ответа, хотел чего-то другого, но чего именно, парень не мог понять. Когда она принесла поднос, вынудив его срочно убирать свои вещи со стола, он почувствовал себя очень глупо. Смутное воспоминание шевельнулось внутри, но уловить его и рассмотреть юноша не смог. После он долго ломал голову, на что это было похоже и почему выглядело так тепло, обыденно и одновременно напряжно, но ответа так и не нашёл. Вечером после долгих препирательств, вежливых и занудных, Сай постелил себе на полу, уступив Шизуне диван. Она лежала и разглядывала его, любовалась им, постепенно засыпая. Парень же старался на неё не смотреть.

Если Саю постепенно начинало казаться, что эта темноволосая взрослая женщина чем дальше, тем глубже и прочнее входит в его жизнь, то Шизуне, напротив, понимала, что время, которое она может находиться рядом с ним, подходит к концу. Семь, десять, ну, от силы, двенадцать дней - и всё: он вернётся в команду, она вернётся домой.
Сай заставлял себя восстанавливаться, как можно быстрее. Боль уже стала привычной, так что он почти не замечал её, появившуюся после ранения неточность движений он наловчился как-то компенсировать, вносить поправки заранее. После первых двух дней он перестал ходить по дому в юката, чувствуя себя невыносимо глупо в нём. Его обычная одежда была невзрачной, и Шизуне пожалела, что она настолько скромная и скрывает почти всё его тело. Первая случайность, когда они заснули вместе, больше не повторялась, да и вообще бывший АНБУ стал стараться обходиться без её помощи, делался более закрытым и уверенным, постепенно восстанавливая свои силы. От него уже нельзя было дождаться слабости, жалобы, внезапного доверия... Он как бы говорил куноичи: «Если ты должна тут находиться - находись, я не могу тебе препятствовать, потому что задание - самое главное. Но давай просто не будем мешать друг другу». Однако внутри Сай был всё более уверен, что всё так и останется, потому не спешил получить от Шизуне всё, что только можно, экономил, откладывал на будущее и в итоге вёл себя всё более спокойно и будто бы безразлично. К тому же, не чувствуя острой необходимости, он не хотел просить помощи, жаловаться на боль или усталость. Шизуне скучала по первому дню в этом доме и по госпиталю, но помалкивала, ругая себя за глупость и садизм.

Прошла уже неделя. Сай стал тренироваться сам, спокойно, не сдерживая сил, просто не на износ. Последние песчинки в часах толпились у выхода, ставший за несколько дней таким привычным дом не хотелось покидать. А ещё жгло разочарование. «Ещё раз увидеть его тело, снова касаться его, быть нежной с ним... больше мне ничего не надо!» - думала Шизуне, идя вечером к Саю и кусая в отчаянии рукав.
- Как ты?
- Благодарю. Всё хорошо, - слегка поклонился Сай с безразличным лицом. И смысл слов, и формальность, с которой они были произнесены, больно ударили Шизуне, казалось, в самый центр груди, резанули по сердцу, заставили дыхание на секунду сбиться.
- Ну и отлично. Думаю, через пару дней ты сможешь вернуться в команду.
- Я был бы очень рад этому. Спасибо вам, Шизуне-сан.
Простые и приятные слова звучали как издевательство. Его корректное обращение задевало постоянно. Шизуне казалось, что он специально выставляет эту формальную дистанцию, что он всё понял про неё и знает о её намерениях и мечтах. Это даже пугало. И именно это вызвало решимость поступить-таки по-своему. Поэтому, когда они вечером сидели на диване, она двигалась к нему всё ближе, благо, Сай не пытался вернуть былую дистанцию, потом под каким-то невинным предлогом приобняла его за плечи, боясь, что он сбросит её руку. Но этого не произошло.
Стена между ними, сосуществующими так близко, начала угнетать. Теперь, когда Сай не нуждался в помощи, и гордость его была вне опасности, он был бы рад некоторому количеству той нежности, что он получал раньше, однако не умел дать это понять. Просто потому, что не умел вообще и никогда. Он старался вести себя тихо, чтобы не спугнуть Шизуне, однако именно этим и выставил барьер между ними. Тепло её руки, бережное, ласковое касание были приятны, парень прикрыл глаза и положил голову ей на плечо.
- Что с тобой? Тебе опять нехорошо? Голова кружится?
- Нет, не волнуйтесь, Шизуне-сан, - пробормотал он, открывая глаза и смущённо косясь на неё. - Просто... с вами хорошо, - выдавил он почти неслышно и не увидел, как женщина улыбнулась, слегка, грустно. Однако её объятие стало крепче и уверенней.
- Я никогда не спрашивала тебя... Наверное, тебе очень одиноко так жить...
- Ну, - замялся Сай, не желая признаваться, произносить этих слов, но и боясь их ненароком опровергнуть. «Как же люди умудряются объясниться, не говоря вслух толком? Как?!»
- Прости... Глупый вопрос. Тем более, что ответ очевиден. Ложись.
Сай, сам не очень понимая, почему, послушался, а она пристроилась рядом. Вначале он был напряжён, заставляя её раскаиваться в своих действиях и вообще чувствовать себя глупо, но через минуту очень доверчиво прижался к Шизуне, и женщина была счастлива обнимать его, гладить жёсткие волосы, ощущать его руки на своей спине. Она решилась и поцеловала его в белую щёку, а потом коснулась губ. Сай будто ждал этого и порывисто, немного неловко ответил, а среди прикрытых чёрных ресниц появились прозрачные капельки. Всё внутри у Шизуне перевернулось от этого зрелища, она прижала его тело к себе в странном исступлении, вытерла его слёзы, а потом вновь припала к его губам. Сай целовался как-то отчаянно и доверчиво, и держать одной рукой его голову было странно, это волновало. Вторая рука женщины скользнула ниже вдоль его бока и задрала футболку, приоткрывая белое, худощавое тело, осторожно погладила нежную кожу кончиками пальцев. Послышался судорожный вздох. Сай вздрогнул, как от внезапного озноба, и своей рукой прижал всю её ладонь к себе. Он приоткрыл глаза и взглянул прямо на неё. «Я знаю, чего вы хотите. Сделайте это, я согласен», -говорило выражение его лица. «С Тсунаде-сама поведёшься - сама извращенкой станешь. От безнадёги. Всё равно это... не так шумно и страшно, как её беготня от кредиторов и драки в тавернах...» Тем временем Сай уже сам направлял её ладонь ниже, к бёдрам, слегка выступавшим за край низко сидящих штанов. Шизуне решилась окончательно.
Она раздевала его, как ребёнка, она целовала его, как ровесника, будто они ещё в Академии, она распахнула перед ним свою одежду, как перед мужчиной. Юноша был послушен, податлив и почти пассивен, желая только забыться в её ласках, как во сне. Почти всё время его глаза были закрыты, а руки неуверенно гладили зрелое тело. Наслаждаться исходившим от куноичи теплом было слишком приятно. Он был снизу, он отдавался ей, открыто, доверчиво, беспомощно. У Шизуне было стойкое чувство, что она насилует своего сына. Нерождённое ею дитя. Женщина сама плакала, покрывая поцелуями бледные щеки и стройное, слишком юное тело. Она тёрлась лобком о его затвердевший пенис всё неистовее, волнуясь от самого этого факта и, вдобавок, чувствуя, как влага переполняет её и течёт наружу. Терпеть дальше стало невозможно, и давно забытое ею чувство проникновения бросило в жар, заставило начать тяжело дышать, исказило лицо, когда она насаживалась на девственный пенис. Жгло осознание того, что этот мальчик достался именно ей, что именно Шизуне покажет ему это в первый раз, заберёт его невинность себе. Она наклонилась, накрывая его собой, обнимая, прижимая к себе, будто в стремлении защитить от всего. Саю же было так ново и странно ощутить это горячее, влажное, тесное нутро. Будь он поопытней, парень сказал бы себе, что у этой женщины давно ничего ни с кем не было, ткани снова сузились, и потому там так невероятно хорошо - но откуда ему было знать, с чем сравнивать?..
Шизуне приподнялась, упёрлась руками в его грудь, тщательно пристроила согнутые ноги и стала двигаться, краснея и постанывая. Сай напрягся в странной, новой жажде деятельности, дотронулся до розовых сосков, прижал ладони к рёбрам, дал рукам соскользнуть вниз и обхватил мягкую задницу. Бёдра сами приподнялись в стремлении достать выше, проникнуть глубже, потом захотелось двигаться самому, и плевать было на то, как сильно сводит ноги от возбуждения и под весом чужого тела. Он запрокинул голову, закусывая губу, а потом сел, не понимая, откуда он знает, что делать, надавил на плечи Шизуне, заставляя лечь на спину, опёрся на предплечья согнутых рук и стал неистово наращивать темп и с интересом наблюдал, как стонет и мечется под ним эта черноволосая жещина, как закусывает пальцы и обхватывает его, наслаждался её собственной уязвимостью в эти минуты. Сай не слышал собственных хрипловатых стонов. Как-то не думалось о том, что надо сделать, чтобы Шизуне получила полное удовлетворение. Думать вообще было невозможно. Что-то незнакомое, забытое, исконное руководило им, любое воспитание - выучка Корня, навыки жизни в остальной Конохе - всё забылось, отошло на второй план, перестало что-то значить. Шизуне ужаснула странная улыбка на бледном лице: кривая, безумная, зверская. В чёрных глазах мерцало нечто дикое и этим притягательное, живое и настоящее. Она не помнила возраста и статуса, обстоятельств и обязательств. Будто помогая ей в этом, Сай внезапно вышел из неё и заставил перевернуться лицом вниз. Ни единого слова они не говорили друг другу.
Самец покрывал самку, и оба чувствовали это. Куноичи изогнулась в пояснице, задрав бёдра как можно выше, он же, опираясь то на предплечья, то на ладони, то запрокидывая голову, то прижимаясь лбом к её плечу, наяривал всё сильнее и быстрее. Напряжение возрастало, женщина почувствовала многообещающее онемение, а затем всё тело высветилось изнутри мощным, как цунами, чувством, она забилась пойманной птицей, громко крича и всхлипывая, но Сай прижал её плечи к дивану, чтобы не сбиться. Как он смог опомниться в последний момент, парень так и не понял. Его тело отклонилось назад, село на колени, зажмурилось, и всё его существо наполнилось сладостным перенапряжением, а потом он обнаружил перед собой тяжело дышащую, немного раскорячившуюся женщину, взъерошенную и с заляпанной спиной.
Реальность возвращалась, и что с ней делать Сай не знал. Он встал, подошёл к раковине, набрал в стакан воды и стал жадно пить, одновременно думая, что ему следует предпринять дальше. Налил ещё и вернулся к дивану.
- Хотите?
Шизуне перевернулась на спину, взяла стакан дрожащей рукой и стала пить, частично проливая на себя. Юноша сел рядом, обнял колени и старался не смотреть на неё. Допив, Шизуне взглянула на него, и её сердце снова сжалось: сгорбившаяся фигура, растерянный пустой взгляд. Любые слова сломали бы всё. Если можно было сказать что-то, что оказалось бы уместным и правильным, что помогло бы - никто не мог до этого додуматься.Теперь было стыдно смотреть друг другу в глаза. Пот высыхал быстро, становилось люто холодно. Сай подошёл к шкафу и достал постель. Спали они вновь порознь, и Шизуне не была уверена, хочет ли она это изменить.

Через два дня он вернулся в команду. Его поставили против Хинаты, потому что она умеет лучше рассчитывать силу, а покалечить его вновь так сразу Какаши не хотел --- ему нужен был боец. Тело ещё не было достаточно послушным, и только это волновало его в тот момент. Видеть Наруто и Хинату не было трудно. Немного тоскливо только, но это ощущение было слабым, почти неуловимым, будто сердце хотело испытать боль и обиду, но не смогло. А ещё через три дня было первое задание. В-ранг, ничего особенного. Потекла нормальная жизнь шиноби.
Только дома у него была маленькая тайна. Каждый вечер, кроме заданий и дежурств, к нему приходила Шизуне. Как ей удавалось не торчать все ночи в кабинете Хокаге, оставалось загадкой. Вообще, они так и не поняли, как это всё получилось: она почему-то не прекратила свои визиты, он не возражал. Вечером ели, смотрели в окно, говорили о работе. Она с тайной нежностью разглядывала его исподтишка, он на неё не смотрел. Весьма внезапно каждый раз совокуплялись, превращаясь из людей в животных, а потом спали: он на полу, она на диване. Эти отношения тщательно оберегались покровом тайны снаружи и изнутри: никто не должен был знать о них, а друг с другом Сай и Шизуне никогда не произносили слов любви. Говорили вообще мало, и только по существу. Но Сай любил, что иногда можно поработить её, а иногда положить голову ей на колени и выговориться или просто уткнуться в неё, чувствуя, как душащие чувства избытка чего-то постепенно отступают. Стеклянная стена сомкнулась вокруг них обоих, но на это было плевать.

Чем дальше, тем больше Шизуне была уверена, что происходящее неправильно. По глазам Тсунаде и Сакуры она слишком хорошо видела, что они обо всём знают, а на Ино лучше было не смотреть вообще. Чувство изоляции усугублялось с каждым днём, понимать, что она зависит от мальчишки, было унизительно, что его мир ограничивается почти только ею одной - стыдно, потерять всё - страшно.
Однажды она столкнулась в коридоре с Ино. Бирюзовые глаза смотрели с откровенной обидой, хотя поведение было вежливым и корректным. Даже слишком. Идея возникла спонтанно, и сопротивляться этому желанию Шизуне не смогла.
- У тебя есть время? - удивительно робко, виновато спросила она.
- Конечно, Шизуне-семпай, - учтивый голос был сух и твёрд. Как Яманака удавались подобные интонации, Шизуне не понимала, но размышления на эту тему показались неуместными. Они вышли на крышу госпиталя. Огромная Коноха простиралась перед ними, красуясь на солнце разноцветными крышами. Весёлая красно-жёлтая страна в окружении бархата лесов. Но наверху холодный ветер трепал волосы и волновал сердца. Шизуне мучительно захотелось вернуться в этот мир, разбить кокон, в который она позволила себя заключить. А ещё, ей захотелось показать белому мальчику с печальным лицом тепло этого мира, его яркость и многозвучность. «Видимо, я всё-таки люблю тебя, Сай-кун, поэтому...»
- Что ты знаешь о Сае? Кроме общеизвестного?
Ино содрогнулась. Она изо всех сил делала независимый и суровый вид, но неспособность угадать, что у семпая на уме, беспокоила, подавить панику было трудно. Стало страшно: вдруг сейчас выдвинет жуткое условие, вдруг скажет что-то, что раздавит броскую блондинку раз и навсегда?

На стук Сай привычно ответил: «Не заперто». Поворачиваться не хотелось. Однако скорость, с которой открылась дверь, была другой, иначе прошелестели шаги, женские руки обняли за плечи как-то иначе, почудился сладковатый запах, дыхание, согревавшее щёку, было незнакомым.
- Что ты рисуешь?
Поворачивать голову уже было не надо.
- А, это ты, Ино-сан.
- А кого ты ждал?
Сай жутко испугался и с трудом заставил голос звучать ровно и безразлично.
- Никого. Кто сюда ходит?..
Он закрыл альбом, встал и присел на окно. Понять, что это значит, было невозможно, но прекратить отчаянные попытки сообразить хоть что-то не удавалось. Ино долго не знала, сесть ли ей на диван или на окно рядом с ним. В итоге решила, что лучше остаться стоять.
- Ребята давно не видели тебя, все соскучились. Последнее время ты жил каким-то затворником... Я хотела пригласить тебя на прогулку. Пошли с нами! Будет весело! Даже Неджи и Тентен обещались сегодня, не хватает только тебя.
- Я... я бы не хотел выходить из дома, - ответил Сай как можно спокойнее, но сердце бешено забилось. Светлая девушка с задорным голосом, обещающая радость и... жизнь. Это было слишком заманчиво. Каждое слово, будто специально подобранное, задевало, заставляло волноваться, недоумевать.
- Брось! Тебе нечего делать здесь, пошли! - Ино подошла, взяла его за руку и потянула за собой. Сай взглянул на неё растерянно, как в первый раз.
- Но... - начал он, и вопрос-табу застрял в горле. В бирюзовых глазах отразилось спокойное понимание. «Нет», - беззвучно ответили её губы. А дальше они оба должны были забыть о молчаливом диалоге и сделать вид, что никто ничего не знал.
- Правда, пошли! Все ждут! Меня убьют, если я не приведу тебя! - продолжала щебетать Ино, уже добравшаяся до середины комнаты. - Только сними этот унылый отстой! - она своевольно подошла к его шкафу, распахнула его и, недолго поискав глазами, швырнула парню его боевую одежду. - Так тебе гораздо лучше! Переодевайся, я отвернусь.
Девушка и вправду отвернулась, подошла к столу и стала листать альбом, однако Сай всё равно ушёл в ванную. Спорить с ней было глупо и не стоило даже пытаться, хотя бы потому, что всем было давно известно, какое это мендоксе. Однако ему хотелось плакать, непонятные смутные чувства вновь разрывали душу. От Ино веяло странным теплом, солнечная блондинка, как Наруто. Слова «все ждут» крутились в голове, сводя с ума. Он не верил им, но...
- Ну вот, теперь хорошо, - постановила Ино, когда он вышел из ванной. Потом подошла ближе и посмотрела прямо в глаза. - Знаешь, мне не понять твоей замкнутости, но... я ведь тоже делаю вид. Мне не всегда так весело, как кажется. Я злюсь, обижаюсь, бесшусь, даже грустить могу. Правда. Но что ты делаешь с собой - видеть больно. Сай-кун, не надо нас снова бояться. Ты же знаешь, как ярок этот мир - тебе ли, художнику, не знать! Пошли!
- Почему ты делаешь это?
Ино, уже направившаяся к двери и снова тащившая его за руку, замерла, потом обернулась. Бросить ему в лицо самое сокровенное пустой шуткой, спрятать, оставив на виду, и одновременно подать тайный знак. Голос звонко разнёсся по сумрачной, вечнопечальной комнате.
- Да потому что я люблю тебя! Пошли уже!

На него обращали внимание ровно столько, сколько нужно, не акцентировали, не игнорировали. Хината жалась к Наруто, тот лыбился и дурачился, подкалывал Сакуру, картинно переругивавшуюся с ним и Ино, последняя одёргивала Чоджи, отбирая еду, Киба пытался над шим шутить, а Шино - одёргивать Кибу, Тентен отбирала у Ли выпивку, Неджи косился на них и на сестру, как-то ласково и покровительственно, а Шикамару, ворча, как всё мендоксе, подмигивал Ино, нагло льнувшей к Саю. С ними было тепло, хотелось улыбаться.
Яманака была сильной и волевой, но быстро обнаружилось, что и у неё есть слабость - обычная девичья слабость. Ему было приятно смотреть, как гордо она идёт по улице с ним, как радостно и довольно её лицо. С ней было забавно, иногда она принималась c за глаза других, сильно, но в глубине души ласково подшучивая над ними, и в таких разговорах внезапно оказалось, что замечания Сая, за которые ему обычно крупно влетало, искренне веселят Ино. А иногда она подходила к нему, доверчиво утыкалась в грудь, сложив руки перед собой, гладя его поверх куртки, и покровительственно обнять её было так легко, а увидеть потом озорные огоньки в поднятых на него глазах - так приятно...
Лёжа с ней дома на диване и слыша её задорный смех, он внезапно вспомнил про стеклянную стену, и понял, что её нельзя разбить. Всё, что с ней можно сделать - забыть о не