Святая.

Мадара был зол. Очень. Чрезвычайно. На всех и на себя в том числе.
Эта злость читалась не только в его выражении лица – она отражалась во всём его существе и заключалась в одном простом вопросе. Какого чёрта?!!
Учиха представлял собой бомбу замедленного действия, поэтому Хината боялась даже пошевелиться, не то чтобы задать интересующий её вопрос.
Какая же она слабая! Миссия же была легчайшей! Поэтому её и отправили одну. Защита заказчика от разбойников.
И хоть всё, разумеется, пошло не так, как планировалось, но у неё вполне был шанс справиться. Был! Миссия была провалена, и девушка решила отступить, надеясь, что преследовать её не будут. Она зря надеялась. Видимо, заказчик многое скрыл.
Когда Хината поняла, что скрыться ей не удастся, и решила принять бой, её шансы уменьшились ещё примерно вдвое из-за усталости и малого количества чакры.
Секунда.
Жар. Огненный вал. Абсолютно равнодушное лицо Мадары.
Секунда.
Шиноби отшатнулись Мадары, как от демона преисподней. В его глазах алым вспыхнул шаринган.
Секунда.
Кровь. Много крови.
Секунда.
Хината уже далеко. Кристально чистая вода горного озера, ослепительно сверкающая на ярком солнце. И живая бомба С-4, сверкающая жутким мангекью, которая может сдетонировать от любой крохотной случайности.
Четыре секунды.
Сердце Хинаты успело ударить четыре раза.
Несмотря на день, сверчки стрекотали громко и радостно. Мадаре очень хотелось их всех спалить. Желательно каждого по отдельности. Чтоб они мучились, а он не отвлекался на их стрекотание.
Итак, какого чёрта?! Мадара не мог понять, что конкретно сдвинулось у него в голове, а главное, из-за чего. Головой он ни обо что не ударялся. То, что что-то случилось, он знал точно.
- З-зачем? – дрожащим голосом спросила Хината, оказавшаяся в итоге не такой уж робкой. А может, она просто глупая? Или это такая изощрённая попытка самоубийства?
Ну что ж, у этой попытки есть все шансы стать суровой реальностью.
Мадара приблизился слишком быстро. Хината оказалась слишком близко к его прищуренным разъярённым глазам. Её показалось, что он смотрит прямо в её душу.
- Ты сейчас чуть не сдохла, так что сиди и помалкивай, - прошипел Мадара. – Хочешь умереть прямо сейчас – могу устроить.
Учиха вернулся в прежнее положение – сидя на земле, опершись скрещенными руками на колени – и продолжил смотреть из-под отросшей чёлки невидящим взглядом красных глаз на зеркало воды. Хината вдруг поняла, что несколько секунда даже не дышала.
Она судорожно вздрогнула, что не укрылось от Мадары.
Он определённо хотел сказать не это.
Злость постепенно куда-то испарялась, точнее Мадара силком выгонял её из своего сознания. Ненужная эмоция, путающая его мысли, нехотя подчинялась, оставляя после себя толику раздражения и тонкую струну напряжения, которое было уже физически осязаемым. Учиха не заметил его раньше лишь из-за красной пелены неуправляемой, практически беспричинной ярости.
Хината же не почувствовала его сразу из-за парализующего страха перед этим опасным человеком. Страх, как известно, глушит все остальные эмоции не хуже злости, даже лучше.
Напряжение отчётливо отдавалось высоким звоном на грани подсознания, и струна грозилась лопнуть с секунды на секунду.
Вопрос в том, кто из них этому поспособствует.
- Хочешь узнать? – спросил Мадара. – Ты действительно хочешь знать?
Ничего она не хотела. Абсолютно ничего. К тому же, интуиция подсказывала Хинате, что вопрос относился отнюдь не к произошедшему и скрывал за собой гораздо большее.
Но какая-то неведомая сила заставила её сдавлено кивнуть. Мадара недобро усмехнулся и начал говорить.
Струна с разорвалась с оглушительным треском.
Он рассказывал без остановок, сплошным текстом, то повышая, то понижая голос. Слова жгли ему горло и язык, но он не в силах был остановиться. Словно Мадара тупым ножом вскрывал какой-то нарыв или злокачественную опухоль на собственном теле, а из рваной раны лился отвратительный гной. Но ему становилось легче.
Учиха говорил всё, что приходило ему на ум, про прошлое: далёкое и не очень – и настоящее. Про давно мёртвого младшего брата, про им же уничтоженный клан, про бесконечные скитания, про действующего на нервы Саске, которого и убить мало... Про Хашираму. Чёртов Сенджу мелькал в его рассказе гораздо больше одного раза.
Мадара не говорил ничего, что могло было бы как-то использовано против него самого – способность трезво мыслить у него никуда не делась -, но это и не нужно было. Он то и дело сбивался, перескакивал через гигантские временные отрезки. Некоторые события он описывал детально и с особой тщательностью.
Когда он закончил, уже успело стемнеть. Сверчки застрекотали ещё громче и уже были достойны умереть как минимум от аматерасу.
В горле у мужчины пересохло, а в груди откуда-то появилась сосущая ничего не значащая пустота. Пожалуй, ему уже давно необходимо было выговориться и выплеснуть всё наболевшее, да как-то случая не представлялось. Удачно всё получилось.
Хината выглядела ещё более напуганной. Не отрывая от него взгляда, она дрожала, словно от холода, прижав руки в груди. Что и ожидалось. Если бы кто-то записал его слова и отдал в печать, пару отдельных описаний создали бы атмосферу хорошего ужастика. Да ещё и от первого лица. Книга определённо была бы популярна в определённых кругах людей с садистскими наклонностями.
Сейчас она встанет, попятится, поддавшись страху (а может инстинкту самосохранения), и попытается убежать как можно дальше. А Мадара без колебаний метнёт ей кунай в спину.
Он вдруг почувствовал себя дико уставшим. Хотелось отключиться прямо здесь. Мужчина позволил себе чуть опустить веки, которые почему-то стали невероятно тяжёлыми, и стал вслушиваться в звуки, которые глушила трескотня сверчков. Теперь уже каждого нужно было просто передавить. По отдельности.
Тихий шорох – Хьюга преодолела оцепенение и пошевелилась. Как по сценарию. Давай, проваливай быстрей, что ли... Может, ему не захочется шевелиться из-за такого пустяка...
Когда Хината приблизилась к Мадаре и робко обняла его за плечи, Мадара резко распахнул глаза от удивления, а его первым порывом было сбросить себя её дрожащие руки.
- Так ужасно... – тихо сказала Хината. – Это всё так ужасно...
Для смелости она зажмурилась, поэтому поражённого взгляда, устремлённого на неё, девушка видеть не могла.
Вот насколько надо быть доброй, чтобы его жалеть? Или сумасшедшей? Второе было гораздо более вероятно, но Мадара предпочёл об этом не задумываться. Он поддался ненормальной усталости, внезапно ставшей чисто физической.
«Святая...» - подумал он, прислоняясь лбом к её руке и вновь прикрывая воспалённые глаза.
Надоедливые сверчки наконец-то затихли.