Свобода (бонус)

- Я рад, что так сложилось, - сказал Джирая, а Конан втайне обрадовалась, что наконец-то в его голосе нет ни жалости, ни беспокойства. Слишком многое произошло, чтобы её учитель – бывший учитель – беспокоился за неё. А уж тем более жалел.
Нет. Не надо.
Конан Хаюми никогда ни о чём не жалела: ни об Акацуки, ни о том, что была рядом с Нагато все эти годы. Ни о чём.
- Да, - сказала она. – Я тоже рада, Джирая-сенсей.
Правда, никакой радости в его голосе не было. Но он ведь поймёт, правда?
- Да какой я тебе теперь сенсей... – Джирая усмехнулся, а губы Конан тронула тень улыбки. Всё-таки некоторые люди не меняются.
«Как же здесь... спокойно».
Они шли молча, и Хаюми точно не знала, провожал ли он её таким образом, или же им с саннином было просто по пути. Разговаривать было уже не о чем. Вспоминать – тоже. Все слова уже закончились там, в башне, после того как Конан просто не выдержала – всё же слабая, сломалась – и бросилась между ними, как маленькая девочка, пытающаяся разнять подравшихся из-за чепухи друзей. Тогда она ни о чём не думала, лишь на уровне инстинктов понимала, что не сможет потерять ещё одного дорогого человека.
А позже была открытая улыбка израненного Джираи, обращённая к изуродованному Нагато, и многочасовые разговоры. И решение всё закончить, тяжесть которого тёмнеющим осадком осела на душу Конан.
Впрочем, она так и не заплакала, хотя, наверное, стоило...
Когда под ногами пыльная дорога, впереди неизвестность, а где-то далеко за спиной, возле двойной могилы ослеплённых друзей, прожитая жизнь, значит пришло время всё обдумать. Или же не допускать в голову лишних мыслей вообще.
Любила ли она Яхико?
Да, больше чем кого бы то ни было.
Любила ли она Нагато?
Да, разумеется, даже когда именно его руки, а точнее глаза, сеяли вокруг разрушение.
А Пейн?
А вот Пейна Леди Ангел ненавидела.

- Ну что ж...
Конан коротко выдохнула. В идеально ровной развилке было нечто символическое.
- Ты точно ничего не знаешь? – спросил Джирая, буквально за мгновение став в разы серьёзней.
Женщина качнула головой.
- У него нет слабостей. Точнее, они мне неизвестны.
- Ясно... Значит, то, что мы сделали...
- Это только к лучшему.
Ринненган не нужен этому миру. Не сейчас.
Поэтому Нагато сам предложил его уничтожить.
- Мне пора...
- Да... Конан...
- Что?
Хаюми повернулась, уже успев пройти пару шагов, и замерла. Внезапно к ней на мгновение вернулось уже забытое чувство защищённости, и Конан почувствовала себя ребёнком.
- Ты стала настоящей красавицей, - сказал Джирая, трепля её по волосам.
Женщина вздрогнула, так как в груди щекотнуло что-то слишком похожее на смущение от такого отеческого комплимента. Но это выразилось лишь в бледном румянце на щеках.
- Ну, бывай.
Конан только кивнула и тоже собиралась идти своей дорогой, но неожиданно для себя остановилась.
- Есть кое-что. Только я не знаю, слабость ли это.
- Говори.
- У Мадары есть любовница.
- Видела её?
- Нет. Но у неё длинные тёмные волосы.
Узкий коридор, в котором двое практически соприкасаются плечами, а отодвинуться некуда. Чёрный волос на алом облаке, и еле ощутимый запах летнего ливня.
Больше говорить было нечего.
- Прощайте, Джирая-сенсей.

Конан была уверена, что её будут преследовать. В конце концов, уничтоженный Ринненган - это было не всё. К доджитсу можно было приплюсовать возможный урон от взрыва, взрывная волна которого должна была разрушить подвальные помещения, доступ в которые имел только Зецу и, разумеется, сам Мадара.
Но погони не было. Ни самого Мадары, с желанием оборвать её существование, ни пресловутого Зецу, ни кого-либо ещё. Нормальный человек должен был облегчённо выдохнуть и радоваться тому, что удалось уйти так легко, но в организации Акацуки со дня её основания не было нормальных людей, поэтому Хаюми чувствовала себя несколько оскорблённой.
В остальном же всё было на удивление безмятежно. Чистое небо, не по-осеннему тепло, а птицы заливались так, будто сейчас середина апреля или мая, а не октября. Конан с удовольствием щурилась на яркое солнце, а тяжёлая ткань чёрно-красного плаща больше не давила ей на плечи, сменившись лёгкой, но тёплой дорожной накидкой. Впервые за много лет Хаюми Конан была живой.
Её путь лежал в страну Иглы.
В порт.
Долгожданный «хвост» появился, когда женщина, на всякий случай сделав длинный крюк от Кусы, решила оставшееся расстояние до границы страны Водопада пересечь по воздуху. Это хорошо прочищало голову, к тому же Конан всё же соскучилась по одуряющей эйфории бездумного полёта, когда ветер хлещет в лицо, напоминая о том, какой восторг она испытывала, взлетев в первый раз в свое жизни.
Объявившийся через пару дней преследователь оказался преследовательницей, к тому же запыхавшаяся брюнетка нападать почему-то не спешила. Конан тоже ждала.
Спешить ей было уже некуда.

«И зачем я только за ней пошла?» - подумала Хината, пытаясь выровнять сбившееся больше от волнения, чем от бега дыхание, хотя Конан была очень быстрой.
Мадара никогда не описывал её внешность, а единственный раз, когда он упоминал её, Конан удостоилась нескольких далеко не лестных эпитетов. Но всё же сквозь призму его ярости Хината смогла увидеть незаметное уважение. И теперь она понимала причину такого отношения.
Даже будучи уставшей и измождённой, Хаюми Конан, прямая как катана, оставалась недостижимо прекрасной. В ней чувствовалась сила, та сила, из-за которой её и прозвали Леди Ангелом. И Хината теперь прекрасно понимала, почему жители Аме считали её сошедшей на землю небожительницей.

- Здрасте, - заминаясь, сказала девушка.
- Добрый день, - подчёркнуто вежливо ответила Конан, чей взгляд невольно цеплялся за длинные иссиня-чёрные пряди, подвязанные в высокий хвост. Хотя глупости, конечно – протектор Конохи над воротом куртки говорил слишком о многом.
Вот так и произошло их знакомство – Конан Хаюми и Хинаты, так и не назвавшей своей фамилии.
Самое близкое определение к их отношениям – попутчики, но это было не совсем верно.
Короткие разговоры, мало значащие.
Робкие взгляды, пересекающиеся с заинтересованными.
Хината восхищалась Конан. Бывает же любовь с первого взгляда – да, наверное, бывает – значит, бывает и восхищение с первого взгляда. Сильная, умная - это притягивало.
А Конан просто ни с кем давно так не общалась, так легко, без каких-то замыслов, обязательств или подтекста. Честно говоря, Хаюми почти забыла, что Хината куноичи, пока та неуловимым движением не отправила кансаси в неосторожного разбойника. А потом аккуратно вколола заколку обратно в волосы и смущённо улыбнулась.

Обычно, днём шум порта оглушает, но сейчас дома были укрыты дымкой утреннего тумана. Хината казалась белёсым привидением, но Конан точно знала, что сама она, укрытая плащом с капюшоном, выглядит примерно так же.
Сесть на первый попавшийся корабль? Почему бы и нет... Правда, Хаюми никогда не плавала на корабле, но всё бывает в первый раз.
Короткое «прощай», и покачивающиеся доски под ногами... Это конец? Или же начало?
«Ах да, чуть не забыла...»
- Поздравляю, - негромко сказала Конан, не оборачиваясь, но зная, что стоящая на пирсе Хината её услышит.
- О чём ты?
- Теперь ты Тенши...*
Кажется, её слова заглушил громкий сигнал к отплытию, но Хаюми это уже не волновало.
Встать спиной к берегу оказалось так легко, а от запаха соли слегка кружилась голова. Рука женщины невольно потянулась к цветку в волосах. Мёртвый, бумажный, он как нельзя кстати смотрелся на папирусной коже её ладони.
Мёртвый....
Когда бумажные листы разлетелись над водной гладью, а встречный ветер хулигански растрепал ей волосы, распустив пучок, Конан подумала, что наконец-то свободна. После чего с удивлением почувствовала влажную дорожку на щеке.

*Тенши – ангел.