Так будет

Весна плавно перетекала в лето, с каждым днем добавляя тепла. Вот и конец мая выдался знойным. Вечера были жаркие, ночи теплые, и лишь поутру ощущалась прохлада. Цикады пели свою одну и извечную песню, и люди, привыкшие к этому рокоту, словно убаюкивались. Светлячки собирались у множества фонарей, которые жители повесили на свои дома. Облака же замерли, показывая тем самым, что бродяга-ветер куда-то убрел из этих мест. Все словно застыло, погружаясь в дрему и покой. Вечер сменялся бархатной ночью, и уже во многих окошках домов тух свет.
- Ублюдок!!! - рев госпожи Учиха, кажется, перебудил всю спящую Коноху... ну и грохот обвалившейся стены. Кстати, стена была порушена Саске. Вылетающим Саске. Да, удар Сакуры Учиха пришелся по мужу, и тот собой проломил стену, вылетая кубарем во двор. Приземлившись на грудь, да так, что только пятки сверкнули, молодой человек распластался на секунду на животе. Обычный бы человек после такого приземления начал задыхаться, но Учиха Саске же шиноби. Медленно вставая на ноги, парень что-то прошипел себе под нос и повернулся к жене.
- Не смей в доме моей матери называть меня ублюдком! Я законнорожденный! - злобно смотря на молодую женщину, выкрикнул Саске.
Сакура, что стояла еще в доме, медленно направилась к мужу, закатывая рукава своего халата. Казалось, глаза ее мечут молнии, и она готова растерзать Учиха. Перешагивая остатки стены, она, еле не пуская слюну бешенства, собиралась устроить горе-супругу изрядную трепку.
- Теперь я вне твоего дома, так лучше? - язвительно спросила Сакура, встав в нескольких метрах от своей жертвы. - Только ты забыл, что глаза у тебя под печатью, ты не сможешь ими воспользоваться, - уголки ее губ приподнялись, ей нравилось бить по самолюбию Саске. - Значит, я с тобой могу расправиться.
- Так какого черта ты согласилась выйти за меня, если ненавидишь? - нахмурился Саске.
- Тебе должно быть знакомо это: месть, - ядовито прошептала куноичи. - Да ладно, ты тоже меня не любишь, так что не строй из себя обиженного.
- Ты моя жена, а раз так, то тебе положено меня любить и уважать. Я уже не говорю о том, что ты должна выносить наших будущих детей в любв...
- Чего?! - взбесилась Сакура. - Чего я должна?! - истерический смех сотряс тело госпожи Учиха. - И думать забудь! Я тебе покажу и любовь, и домострой... - И она кинулась на мужа, готовясь отменно выбить дурь из его головы. Саске напрягся, потому что он углядел, что сжатые кулаки жены воспламеняются зеленной чакрой. Молодой человек как-то видел, какой урон может нанести Сакура своими руками. Если она настроена так серьезно, то вполне переломит все ребра, что повлечет за собой повреждения внутренних органов. "Надо припугнуть, чтоб остыла", - подумал парень, когда жена была в метре от него. Быстро доставая катану, он выставил ее вперед, надеясь, что это остановит Сакуру.
Девушка же, увидев острие, быстро прыгнула: теперь Сакура стояла на мече, от чего у Саске на секунду пропал дар речи. Секунды хватило, и, улыбнувшись, она ударила Саске так, что было сил. Рука, что держала катану, непроизвольно опустилась, а голова парня откинулась. Саске еле успел заслонить лицо рукой, поэтому Сакура все-таки попала. Отпрыгивая от друг друга в разные стороны, они замерли.
- Что это было, черт возьми? - придя первым в себя, спросил Саске.
- Я могу стоять на любой поверхности, если она имеет хоть малейшую твердость, - тяжело дыша, сказала куноичи.
- Твоя техника? - ему стало любопытно, да и нужно было отвлечь жену, если он не хочет стать покойником или же вдовцом.
- В отличие от тебя, у меня обычный геном, я не была рождена с техниками, которые нужно пробуждать или развивать, - буркнула она не довольно.
- Как мы будем дальше жить? - Саске убрал катану в ножны и направился к жене.
Уперев кулаки в бока, молодая женщина отвернулась.
- Это твои проблемы, думай сам, - развернувшись к нему спиной, она направилась к дому.
- Не отворачивайся, жена, когда я с тобой разговариваю, - рыкнул Саске девушке и схватил за руку, попытавшись остановить.
- Не прикасайся ко мне! - резко к нему обернувшись, Сакура, что было силы и злости, ударила Учиха под дых. Кулак светился зеленым пламенем чакры.
Саске лишь вздрогнул, и струйки крови полились из его рта.
- Ну вот, теперь и лечить тебя еще и придется, - холодно ответила куноичи.
- Искорени ненависть из своего сердца, - только и сказал парень, взяв жену за руку.
- И это говоришь мне ты?! - казалось, девушка чуть ли не задохнулась от возмущения, услышав эту фразу.
- Мои родители любили друг друга, и мы с Итачи были рождены в любви. Нам просто придется сделать тоже самое, потому что так гласит писание всех трактатов. Ребенок должен быть зачат, родиться и воспитываться в любви.
- Что-то ты совсем мозги в своем монастыре потерял, Саске, - грустно улыбнулась Сакура.
- Зато я многое понял и смог искоренить свою ненависть из души, - они смотрели друг другу в глаза, осознавая, что задумка их тлеет с каждым днем.

Долгих три года после войны Саске провел в закрытом монастыре Анахаты, то есть любви. Храм, что настолько древний, что, казалось, монахи живут там вечность. Решение давалось тяжело, ибо на весах была месть Конохе и наказ брата. Измученная душа и больное отчаяньем сердце выбрали мир, то, к чему стремился Итачи. Наруто вымаливал у Цунаде снисхождение, и Пятая, не черствая и не чуждая к страданиям, смилостивилась. Однако было одно условие, которое подлежало выполнению: запечатать глаза Саске, точнее, шаринган. Впервые Пятая оценила труды Орочимару, поняв, что бывший сокомандник предусмотрительно готовился как к войне, так и к ее исходу. Сама же женщина и делала процедуру. Операция заняла несколько часов. Был риск, что последний из рода Учиха лишится вообще зрения. В первые недели так и было: Саске ослеп. Но парня это, кажется, вообще не беспокоило. А вот жители Конохи отнеслись довольно-таки злобно к отпрыску проклятого клана. Кто-то бросал камни в стекла, пытались даже поджечь больницу. Как-то даже собралась толпа, готовая растерзать Саске. Всюду перешептывались, ненависть ядом лилась по душам жителей, что скорбели по погибшим. Слишком уж опасным было нахождение Саске в деревне. Тогда Цунаде решила, что парня лучше скрыть.
- Завтра на рассвете тебя отведут кое-куда. Слишком опасно оставлять сейчас наследника Учиха в деревне, да и мне не хватало погромов от своих же жителей.
- Мне все равно, - лежа на кровати, с марлевой повязкой на глазах, проговорил безразлично парень.
- Не заставляй меня сожалеть о своем решении, глупый мальчишка! Тебе придется полюбить эту деревню заново и мир вообще. Пока ты не излечишь свою душу, даже не смей думать о возвращении! - Цунаде еле сдержалась, чтобы не схватить его за грудки и хорошенько не встряхнуть. - Не надо думать, что ты один такой. Это всего лишь эгоизм. Я тоже потеряла много близкий людей, мне тоже не хотелось жить, - на секунду она замолчала. - Пока ты не вернешь в свою душу веру, пока ты не поймешь, что такое надежда и любовь, ты не поймешь ничего.
Саске ничего и не ответил, потому что нечего было. Вся его жизнь была обманом, а он марионеткой. Все, родители, деревня, Обито и Мадара, даже Итачи по-своему - они все манипулировали Саске. Его жизнь была наполнена пустотой, а он становился чем-то вроде орудия. Использованный, обманутый, опустошенный. К восемнадцати годам он просто перестал что-либо понимать. Даже страх куда-то делся. Месть, что была верной спутницей многие годы, даже та бросила. Он перестал понимать людей, их поступки.
На рассвете, как и сказала Цунаде, в его палату пришли два АНБУ. Отказавшись от помощи, Учиха кое-как встал на ноги. Накинув темный плащ на парня и надев маску на его лицо, двое из АНБУ НЕ взяли под руки молодого человека и повели.
Наруто и Сакура, в то утро возвращавшиеся с задания, недоуменно остановились в воротах, когда увидели троицу.
- Кто это? - напряженно спросил Узумаки.
- Не ваше дело, приказ Хокаге, - ответил один из АНБУ НЕ.
Наруто тут же принял режим отшельника.
- Куда вы ведете Саске? - кинулся он было к другу, как анбушник вытянул руку, жестом прося отступить.
- Мы ведем его в храм, чтобы он вылечил душу.
- Саске? - не унимался Наруто, недоверчиво глядя на друга.
- Пойдем, Узумаки, - холодно произнесла Сакура и пошла, даже не оборачиваясь.
- Кажется, тут еще кому-то надо лечиться, - тихо заметил амбушник, что стоял с Саске.
- Возвращайся быстрее, Саске, - тихо прошептал Наруто, который имел больше не возвращение в Коноху, а возвращение к жизни. - Сердце, что когда-либо возгорается праведной Волей Огня, никогда не потухнет. Рано или поздно оно вспомнит о том тепле, что дарует этот Огонь. Хотя, - на секунду Наруто задумался, - человеку не познавшему это - не к чему возвращаться.
Тогда Узумаки побежал за Сакурой. Молодой человек видел, что отношение к их общему, как казалось Наруто, другу – изменилось. Вообще поменялась сама Сакура. Когда-то живая и активная, Харуно становилась сдержанной и отрешенной. Наруто все время пытался выведать у нее – в чем же причина. Саске же вернулся в деревню, мир наступил.
- Почему ты себя так ведешь? – обогнав девушку и встав перед ней, задал вопрос Наруто.
- Я теперь понимаю Цунаде-сама, - ни один мускул не дрогнул на ее лице.
- В смысле? – все не мог успокоиться друг.
- Война опустошает, - она обошла блондина и направилась в сторону своего дома.
Тогда, близ ворот, ведущих из Конохи, Наруто остался один. Сакура ушла с головой в работу, а Саске предстояло лечить душу в храме Любви. Посовещавшись с Цунаде, Узумаки отправился на Жабью гору, к мудрецам.

- Да ты же медик, как ты вообще поступаешь?
Молодая женщина лениво посмотрела но орущего: как же он достал ее за последнее время.
- Больно разорался ты что-то, - зевнув и потянувшись, ответила Сакура.
- Блядь какая! Я тебя убью! – рычал Хидан.
- Это чем и как, интересно? От тебя осталась одна башка, причем в конец обнаглевшая, - самодовольно улыбнулся главврач больницы. Представив катающуюся и матерящуюся голову адепта Яшина, девушку сотряс истерический смех. – Хотя… это было бы забавно, - больше себе заметила она, чем ответила подопытному.
- И как долго ты собираешься ставить на мне опыты, сука? – малиновые глаза Хидана горели бешеным пламенем.
- Столько, сколько нужно. Я на тебе должна опробовать несколько техник Орочимару. Так как я могу лишать себя такого ценного материала, как ты? Ты ведь не сдохнешь, вот и я смотрю, что за воздействия и изменения происходят, - записывая отчет по процедуре, сказала Харуно.
- Ага, ну конечно, ставить опыты над беспомощным человеком, - не унимался Хидан.
- Ты – не человек, просто говорящий кусок мяса. Так как я могу с тобой расстаться? Вот на людях – это не гуманно, не спорю. А тебе терять нечего, вот и послужишь для Конохи, - довольно заметила девушка.
- Да пошла ты к черту!
- Саке хочешь? – не обращая внимания на ругань, предложила Сакура.
- Ты издеваешься?! – взвизгнула голова.
- Хочешь? – повторила она.
- Да.

Сакура уже не один год провела с говорящими останками Хидана. Для Конохи он оказался ценным материалом, с которым можно было проводить опыты.
Что же произошло с девушкой за последнее время?..
Некогда жизнерадостная девчонка превратилась в молодую и суровую женщину. Поговаривали, что она превзошла даже Цунаде. Никто не видел, как по ночам она плакала. Никто не видел ужас в ее глазах на войне – не имела права показывать. Кажется, утешая всех и даря тепло пострадавшим, с каждым утешительным словом, она теряла частичку себя. Чем больше говорила, тем больше понимала, что врет. Постепенно девушка начала ненавидеть войну, людей. Когда-то она боялась брать в руки инструменты, сейчас же, что машина, плавными и отточенными движениями оперировала. Милосердие исчерпывалось с каждой смертью, с каждым днем войны. Когда же наступил мир, то девушка не почувствовала долгожданного облегчения и радости. Ей было плевать. Что-то в ней сломалось, а потом затянулось непробиваемой оболочкой. Глаза потускнели. Девушка на войне и курить начала. После одной осады, ей пришлось работать в кровавом месиве тел. Началась непрерывная тошнота, из-за которой она не могла полноценно оказывать помощь. Тогда один медик дал ей сигарету, сказав, что иначе она не справится. Тошнило от запаха крови в воздухе. Тогда казалось, что небо затянуло багровым, словно они оказались в распотрошенных внутренностях. Первая затяжка, сокрушающий грудину кашель. Постепенно тошнота отступала, и сознание приходило в норму. Никотин заботливо расслаблял, оберегая от стрессов. Подсознание цепко схватилось за эту мысль. И, конечно же, кофеин, который Сакура пила в таблетках. Никотин и кофеин делали из ее тела машину. Война ушла, привычки остались. Ее не обрадовало и то, что Саске решил все-таки остаться в Конохе. В то утро, когда они с Наруто возвращались с миссии, она даже почувствовала ненависть, да настолько лютую, что ужаснулась. Это человек стал виной войны и разрушений. Этот человек сеял разрушения. Из-за него ей пришлось пройти ад на земле и потерять себя. Некогда жизнерадостная девочка превращалась в отчужденную и нелюдимую. Кофе сменился саке. Теперь, в свои двадцать с небольшим, она прекрасно стала понимать Цунаде. Что сделало Пятую черствой. Что ее разрушило изнутри. Увидев войну, стало понятно, почему Сенжу потеряла надежду. Но Цунаде хотя бы нашла надежду в лице Наруто. Харуно же ушла с головой в медицину. За эти три года девушка взяла шефство над больницей. Молодого главврача поначалу не воспринимали серьезно, игнорируя. «Вот еще! Будет тут какая-то девчонка командовать!» - шептались за ее спинами. Сакура на это не реагировала, не поддаваясь на провокации. Однако же, когда персонал ослушался ее и решил провести операцию по-своему, что привело к летальному исходу пациента, Харуно решилась.
На следующий день она зашла в больницу с дымящейся сигаретой в зубах, вынося ударом ноги входные двери. Конечно, персонал не ожидал такого «Доброго утра». Кто-то попытался наброситься на девушку и получил. Кажется, работники просто не учли того факта, что их начальник – ученица Пятой… С этого дня госпожа Харуно Сакура расхаживала с дымящей сигаретой по больнице, и слово ей боялись сказать. За эти три года девушка прославилась как врач. Она посетила многие деревни и страны, собирая сведения о врачевании. Постепенно жажда к знаниям завладела ею настолько, что у девушки пропал интерес ко всему, что не было связано с медициной. Казалось, десятки литров чернил были истрачены на записи в блокнотах и тетрадях, коих уже было бесчисленное количество.
Как-то, абсолютно случайно, Сакуре довелось столкнуться с Кабуто. Считалось, что он пропал без вести. У деревни Звука был Каге, но никто бы не смог подумать, что этот человек - Якуши.
Принимая знаменитого медика в своей резиденции, молодой человек очень любопытствовал знаниями госпожи Харуно. Пригласив ее в свою небольшую лабораторию, парень долго рассказывал о своих заметках.
Конечно, госпожа не могла и подумать, кто перед ней находится. И вот, когда же речь зашла о запретных техниках, а Сакура с восторгом упомянула Орочимару, руки Каге дрогнули.
- Вы действительно так увлечены трудами этого садиста? - нервозно спросил господин.
- Конечно. Все винили Орочимару в безумии, однако единицы помнили, из-за чего все началось. Он же ребенком потерял родителей. Для маленького ребенка это стало большим потрясением. Война... - госпожа Харуно, при произнесении слова "Война" помрачнела. Как же она понимала теперь двух Великих саннинов. Двух замечательных и талантливых людей, которые, если бы не этот ужас их мира, непременно бы работали во благо.
- Знаете, а я васс прекрассно понимаю, - вдруг в голосе Каге стали проскальзывать шипящие. Девушка резко подняла голову. И действительно, на самую секунду, даже на долю секунды, в лице парня проскочило что-то очень знакомое.
- Ты? - однако она даже не шелохнулась, прекрасно понимаю, кто перед ней стоит. - Якуши.
- Да...
- Что это за техника? - первым делом спросила Харуно.
Драконий санин по-доброму рассмеялся.
- Знаешь, мне нужно было удостовериться, и ты действительно подтвердила кое-что: ты не кричишь: "Спасите меня!" Ты первым делом спрашиваешь о технике. Харуно Сакура - вы настоящий ученый, - молодой человек, на котором был плащ серого цвета, и капюшон чуть прикрывал глаза, вытянул руки. - Это тоже один из даров моего дорогого учителя. Печати пишутся на свитке, пропитанным кровью "сосуда". Сосуд остается живым и невредимым. Также нужна чакра. Ты же знаешь, как впускать чакру как в тело, так и в неживой предмет, - госпожа кивнула. Глаза Сакуры загорелись неподдельным интересом. - А потом ты просто пускаешь свою чакру в пергамент. Рисуешь на своем животе такую же печать. Сложив четыре знака, твое тело, оно словно размягчается. Остается лишь поднести свиток к телу, и оно само обволочет бумагу, забирая печати. А потом лишь призывное слово. Единственное, Орочимару не очень позаботился о процессе изменения - это довольно-таки больно, когда твои кости начинают расти с мускулами заново. Иногда страдают внутренние органы. Но, мой господин не искал легкий путей. И да, если ты обратила внимание, тут еще важно твое психосоматическое состояние. Начнешь нервничать, будут проявляться особенности твоей речи, возможны проявления черты твоего тела. Оболочка начинает бунтовать, - не менее увлеченно рассказывал Кабуто.
Странно, однако Сакура даже не думала паниковать. Нет, определенно, ей было намного интереснее пообщаться с Якуши. У Цунаде она, кажется узнала все, а найти еще человека с подобным уровнем знаний - ей еще не доводилось.
- Кабуто, - тяжело начала она. - Ты возглавляешь Звук уже несколько лет. Ты же не настроен враждебно? Я правильно понимаю?
- Нет, война закончилась, - улыбнулось фальшивое лицо искренне. - Хотя, я не спорю, мне частенько не хватает былого времени. Столько переделок…

Саске вернулся в Коноху. Наверное, искренне ему был рад только один человек - конечно же, это Наруто. Со стороны казалось, что в последнем представителе Учиха внешне ничего не изменилось. Почти ничего. Изменился его взгляд. Пропал куда-то космический холод и отчужденность. Однако он был по-прежнему молчаливым.
Время шло, и казалось, что Учиха просто продолжает свой аскетический образ жизни в родовом, почти разрушенном поместье. Казалось, о его существовании и никто не вспоминал эти три года. Лишь Наруто, изредка возвращаясь со Священной горы, проверял, не возвратился ли друг.
Сакура же все чаще пропадала в деревне Звука, с удовольствием занимаясь опытами и помогая Кабуто. На удивление, два совершенно разных человека сдружились. Кабуто нравилось общество госпожи, потому что она напоминала ему себя когда-то давно в подростковом возрасте. Теперь он был учителем. Приятная ностальгия по Орочимару и приобретение человека, который также восхищался Великим, грело душу драконьего санина...

Иногда Наруто, будто ребенок, забирался на забор Учиха и наблюдал за Саске. Узумаки отчаянно хотелось выговориться, однако Саске почему-то так и не нашел его за все это время. Нынешнему Хокаге казалось, что его друг просто не хочет с ним разговаривать. И вот, в один из солнечных дней, когда весна богато дарила тепло, а зноя еще не ожидалось, блондин вскипел, наплевав на всю ту выработку терпения, что приобретал с годами.
- Учиха! - раздался рык.
Саске, что сидел себе и медитировал, наслаждаясь ласковыми лучами дневного светила на веранде, поморщил нос.
- Я к тебе обращаюсь, сукин ты сын! - Узумаки распалялся. Сейчас он стоял на стареньком заборе, краска которого давно облупилась и теперь просто болталась, покачиваемая ветром.
- Я смотрю, солнце тебе напекло голову, - абсолютно спокойно заметил Саске, так и не открывая век.
- У тебя еще хватает наглости мне такое заявлять? - обида чувствовалась в голосе будущего Хокаге.
- Садись. Испей со мной чая. Помолчим.
Наруто уже готовился к драке, спору... Он просто опять боялся, что Саске его прогонит. Однако, услышав такое, краешки губ блондина приподнялись. Тихо, парень сел по правую руку друга.
- Я хочу сделать во дворе сад, - внезапно произнес Саске. - Поможешь?
Сердце Узумаки Наруто радостно забилось, и, казалось, тепло обволокло все его тело.
Так начиналась дружба.
Двое людей с утра до ночи облагораживали землю, которая стала очень быстро плодородной и сочной. Черная земля любовно принимала саженцы, и постепенно рождался сад. Наруто приходил рано утром, с восходом солнца, и начиналось что-то поистине волшебное. Узумаки не совсем понимал, для чего Саске это задумал. Однако ему бесспорно нравилось трудиться в поте лица, находясь рядом с другом. Они молчали. Будущий хокаге даже не задавался мыслью: почему? На закате же они сидели вместе, устало, но с огромным удовольствием попивая зеленый чай и трапезничая обыкновенным лососем и рисом. А потом Наруто уходил, чтобы по утру вернуться.
Узумаки это казалось каким-то немыслимым чудом. Все-таки, пусть и по-другому, но он исполнил одно из своих самых заветных желаний. Рис и пресловутый, почти безвкусный чай, казались ему самым дорогим. Особенно он ценил то, что Саске попросил его о помощи. Постепенно до Наруто начал доходить смысл задумки друга. Так они заново знакомились, заново познавали себя. И действительно, ему пришла такая мысль, что поставь их с Саске напротив друг друга - они ничего не смогут сказать.
Единственное, что все-таки огорчало Узумаки, так это отсутствие Сакуры. Казалось бы, вот она, их команда, снова вместе...
Когда же госпожа Сакура вернулась от своего дорогого друга, и жители поведали о возвращении Учиха Саске... девушка помрачнела, что туча грозовая. Рабочий персонал больницы видел, что их руководитель стал курить больше, а мрачность даже начала пугать людей.
Долгих два месяца Сакура, казалось, избегала Наруто, который пытался с нею встретиться. Постоянные отговорки все же надоели будущему хокаге, и Наруто вскипел...

Сакура, которая была связана веревкой, потому что она совсем растерялась от действий Наруто, была доставлена в старенькое поместье клана Учиха.
Когда же девушка увидала того, кто стал тьмой ее сердца, колени невольно затряслись. Тогда блондин поставил госпожу Харуно на ноги и развязал, за одно и вытаскивая подобие кляпа из каких-то документов, чтобы позволить девушке говорить. Та замерла, будто ноги ее пустили корни и вросли глубоко в землю.
Учиха лишь кивнул, приветствуя. Вся та суровость и жестокость, за которую боялись госпожу Харуно люди и уважали, вмиг куда-то пропали. Робость заставила опустить взгляд, и румянец окрасил нежно ее щеки.
- Нужно помочь с завершением сада, - тихо произнес Саске и посмотрел на девушку, что замерла в белом халате.
Сакура достала пачку сигарет и закурила.
- Курить начала, - заметил для себя брюнет.
И в миг забвение Харуно рассеялось, и во взгляде появилась та твердыня, которой прославилась госпожа Сакура.
- Да, - даже в голосе слышалась некая жестокость.
Однако, несмотря ни на что, с этого дня в ветхом поместье клана Учиха трудилось три пары рук.

Время шло, и оставались последние дни перед завершением работы.
В тот теплый вечер они сидели втроем на веранде, с удовольствием утоляю жажду жасминовым чаем. Трапеза закончилась очень быстро, потому что троица только завтракала, и весь день они проработали. Саске отвел Наруто в дом, предложив остаться.
Когда же он вернулся, Сакура уже собиралась домой, так как почему-то очень нервничала от мысли, что ей придется остаться наедине с Саске. Почему-то?.. Это же было очевидным, в чем кроется причина. Да, пусть ее и устраивало молчание. Да, постепенно она начала получать удовольствие от того, что они опять вместе... Но и чувства пробивались сквозь заржавевший замок души, что она сама на себя нечаянно навесила.
- Я пойду, - кротко сказала она, доставая очередную сигарету.
Однако Саске аккуратно дотронулся до ее руки, забирая курево.
- Я не хочу целовать женщину, у которой волосы и губы пахнут дымом, - также аккуратно произнес Учиха, смотря в глаза девушки...

В ту ночь они почти не разговаривали. Саске лишь объяснил суть строительства сада - так он хотел заново познакомиться и подружиться. Совместный труд был той ниточкой, которая бы связала те старые узы в узелки, чтобы окрепнуть.

И она вышла за него замуж. Казалось, теперь все будет правильно, как Сакура когда-то мечтала в детстве...
Однако иллюзия рушилась с каждым днем. Саске просил ее бросить курить, огорчался, когда она уезжала в Звук. Нет, Сакура себя чувствовала счастливой. Просто в этом счастье было одно но - слово "почти". Постепенно ее начало злить то, что вернулся Саске и перевернул ее мир вверх дном. Он просил детей, а она не желала близости...

Учиха Саске моргнул, и плечи передернуло. В глазах буквально кололо, боль была нестерпимая.
"Итачи?!" - кричало сознание последнего из носителей шарингана. Однако ответа не последовало, лишь нестерпимая боль, а кровавые слезы полились струйками по щекам.
Казалось, мир поплыл, затягивая в агонию. Тело Саске буквально сжималось с невыносимых судорогах.
А через секунду все прекратилось. Будто бы и не было. Лишь следы крови на руках и щеках доказывали липко обратное.
Саске выпрямился. Перед ним предстояло последнее сражение в этой войне. И он точно теперь знал и верил, что и как нужно делать.
"Спасибо, брат... Спасибо, что напоследок показал своими глазами, что может быть", - и Саске пошел на Обито, и не было важно, в скольких десятках или сотнях километрах тот находится.
Нужно было непременно торопиться, чтобы поскорее попасть в монастырь Анахаты на долгих, но, наверное, счастливых три года... Он ничегошеньки не знал про цветы и что с ними делать, однако сознание рисовало красивый сад, который будет чудом... Его лучшего друга, его любимую жену и детей... Он не будет запрещать Сакуре курить и уезжать в Звук... Он не будет давить и постарается полюбить этот мир заново...