Темные зеркала. Глава 5.

Старик умирал. Его дочери собрались вокруг его шикарной дубовой кровати в гигантской спальне. Старый богач отослал доктора. Проницательный, столько раз уходивший от старухи с косой, он знал, что в этой гонке победа будет за ней. Он чувствовал её дыхание, знал, что она уже тянет свои руки, пытаясь схватить его за полы шелкового халата. Но старик был ей и благодарен. Ведь она тоже женщина, она не хотела делить его с другой. И леди Безумие подхватила свои пышные летящие юбки, покинула его разум, не соревнуясь с более сильной соперницей. Теперь он мог сказать своим дочерям, трем алмазам в короне его жизни, нечто важное. Теперь он мог надолго оградить этот дом от визита обеих его последних женщин.
-Девочки мои… - голос старика срывался. Три испуганных заплаканных лица смотрели на него. – Жемчужина моей коллекции, моя самая страшная тайна… Он свел с ума вашу мать, он хочет забрать и вас. Я ему не нужен, я почти так же омыт грешной водой, как и он… - Старик закашлялся. – Но вы, невинны и чисты… Порок привлечет порок… Он ищет порок, чтоб напиться им до дна… Ему скучно здесь, ведь я стар и немощен, больше я не могу приносить ему его дань… Он играл с моим разумом, он ищет нового хозяина… Вы не годны для этого, он уберет вас, снесет, как лавина сносит маленький буддистский монастырь на склоне горы.… Положите его на дно реки, под проточную воду. Глубоко и надежно… Вода, бегущая вода, станет ему отличной тюрьмой… Талисман стал проклятьем…
Старик приподнялся на локте и прохрипел:
Похороните талисман в каменном гробу под бегущей водой! Не разбейте…
Голос оборвался.
Карло Мозаретти, наркоделец, в былые годы заслуживший прозвище «Палач» за безумно и бессмысленно жестокие методы работы, умывший душу в крови сотен жертв, протянул руку последней женщине в своей жизни.

Два дня спустя.
Похороны были пышными. Собрались все соратники и друзья покойного, политики, которым он помогал, полицейские боссы, которых он продвигал по службе. Гроб уже вынесли из дома и погрузили на катафалк. На кладбище должна была состояться основная церемония и боссы стали загружаться в шикарные автомобили. Все это вместе – черные дорогущие машины, черные дорогущие костюмы, высокие шкафообразные охранники в черном и гроб из редчайшего черного дерева, как король этой странной вечеринки, в окружении трех девушек в черных платьях,– все создавало атмосферу ирреального потустороннего карнавала.
Но одна машина не торопилась присоединяться к празднеству смерти. Черный неприметный автомобиль, в меру дорогой, чтоб слиться с остальными и в меру давно угнанный, чтоб не быть узнанным, скромно стоял в тени раскидистого дуба на улице напротив дома. Затонированное стекло было чуть-чуть опущено. Происходящее на улице было хорошо видно водителю в образовавшуюся щель. Когда, наконец, последняя машина уехала, стекло опустилось полностью. Суйгетсу Ходзуки осторожно выглянул из окна, осмотрел улицу. Поднял стекло, достал из бардачка коробочку с белым порошком и насыпал немного на приборную панель. Нужно было совсем чуть-чуть, для бодрости. Только после всех этих манипуляций он вылез из автомобиля, прихватив с собой небольшой чемоданчик, и направился к дому.
Все шло по плану, хоть вначале была небольшая задержка из-за Удзумаки. Суйгетсу почувствовал, что начинает выходить из себя и представил, как давит белобрысого придурка колесами машины, как размазывает кишки по асфальту. Картины стали слишком реальными, возможно он занюхнул все-таки многовато. Ходзуки вздохнул и прогнал виденья. Для дела нужна была свежая голова. Он подошел к воротам, и с удовольствием обнаружил, что в суете их забыли запереть. Собак, очевидно, тоже не спустили. Пройдя по широкому двору, он остановился перед массивной входной дверью. Взлом замка не занял много времени. Грабитель проник в дом.
Этот способ ограблений не был идеален. Но порой, когда подворачивался случай, его можно было использовать. Церемония похорон длилась около полутора часов, и за это время Ходзуки успевал украсть немало ценного. Но, к сожалению, богачи умирали не так часто, как хотелось бы. Однако это ограбление было слишком заманчивым, чтоб отказаться.
Суйгетсу пошел наверх, в спальню покойного. Надев на руки тонкие латексные перчатки , он принялся обшаривать прикроватную тумбочку и бюро. Не найдя там ничего ценного, он прошел в смежный со спальней кабинет. Окна были зашторены, и в помещении царил полумрак. Роясь в ящиках письменного стола, Ходзуки вдруг почувствовал спиной что-то нехорошее.
Резко обернувшись, он увидел занавешенное портьерой зеркало. Повинуясь внезапному порыву, грабитель подошел к зеркалу и резко отдернул портьеру. Зеркало было украшено сверкающими камнями, позолотой, было старинным и, скорее всего, дорогим. Но самым завораживающим было стекло. В нем таилась какая-то сила, нечто манящее. Помимо своей воли Ходзуки подошел к зеркалу вплотную и дотронулся до него кончиками пальцев. Зеркало было ледяным, ледяной разряд прошел по всему телу грабителя. Он посмотрел на свое отражение. Безумная улыбка, открывающая жуткие имплантаты, кажущееся молочно-белым в сумерках лицо и глаза. Суйгетсу посмотрел в свои глаза, он смотрел довольно долго. Вдруг в них промелькнуло что-то живое, злое и очень человеческое. Ходзуки отскочил от зеркала. Вернувшись к столу, он чувствовал на своей спине свой же пристальный взгляд. Решение пришло само – брать зеркало.
С зеркалом пришлось повозиться, но оно того стоило. Сидя за рулем и направляясь домой, Суйгетсу размышлял – оставить зеркало или продать. И опять решение пришло само. Оставить.
Этот плод порочной любви второсортного гангстера и проститутки-наркоманки чувствовал, что нашел, наконец, что-то родственное себе. Что-то полубезумное, хищное, и жестокое, что-то к чему он был близок. До этого он не имел ничего такого.
Отец, солдат, герой локальных войн, после ранения и демобилизации так и не смог вернуться в мирную жизнь и стал угонщиком. Встретив однажды обычную проститутку, почувствовал, что именно ей хочет обладать. Они поженились, родился первый ребенок. Мать была наркоманкой. Во время второй беременности она уже не могла без героина и двух часов протянуть. После рождения второго ребенка, отец решил лечить её по-своему. Он запирал её дома и не давал дозы. Однажды, не выдержав, она перерезала себе горло. Умирала долго, все стены в ванной были в отпечатках кровавых ладоней. Отца с братом не было, а ему было тогда страшно в последний раз. После этого было только противно. Когда жуткие хрипы и глухие удары прекратились, он пошел в ванну. Все было в крови, когда пришел отец, кровь уже свернулась, и все было не алым, а бурым. Отец винил в смерти матери себя. Он стал пить по-черному и в один прекрасный день выпрыгнул из окна. Под окнами что–то ремонтировали, из земли торчали металлические прутья. Отец почти стал фаршем, но был еще жив. Они с братом сняли его с прутьев. Тело несчастного почти разваливалось на куски, но он жил. Он умер только через десять минут, когда его внутренности растеклись по асфальту как начинка из пирожка. А брат погиб несколько лет спустя. Он стал угонщиком, как и отец. Когда он однажды уходил от полиции, что-то произошло в моторе, и машина взорвалась. Потушили её быстро. И труп, разорванный на куски и обугленный, ещё можно было опознать. Единственное, что он помнил после посещения морга – верхняя часть тела, изуродованная, но, несомненно, принадлежащая его брату. От семьи ему осталась квартира, машина и отец до наступления совершеннолетия завещал выплачивать по пятьсот долларов в месяц.
Но теперь было зеркало. Оно все знает, оно – его подобие, но не он. Притащив зеркало в свою квартиру, он расположил его в комнате, служащей и спальней, и гостиной. Зеркало было прислонено к стенке. Ходзуки достал сверток с кокаином и решил отметить приобретение. Но, когда он развернул сверток, из него во все стороны побежали тараканы. Мерзкие, большие и черные, они разбегались по углам, забирались на руки. Суйгетсу отшвырнул сверток и стал стряхивать тараканов. Наконец, все твари исчезли. Он осторожно подошел к свертку. Тот был пуст, но по полу был рассыпан белый порошок. Ходзуки решил не рисковать и не трогать ничего до утра. Он лег на диван и отрубился.

В темноте по зеркалу стекала густая темная струйка. Из крана в ванной тоже капала жидкость, в темноте казавшаяся черной. В окно ударили первые капли дождя, сверкнула молния, осветив комнату, зеркало и лужицу алой жидкости на полу, капающей с потолка.