Только небо...

Мне всегда твердили о важности долга. Я верила, что рассудок всегда побеждает чувства. Я верила, но верила не сердцем.
Молодая девушка сидела под проливным дождем, совершенно не волнуясь о грязной одежде. Напротив нее лежали остатки некогда величественного дома. Она обхватила себя руками, до боли сжимая плечи.
— Посмотри еще там, — голос вдалеке не был обращен к ней, но указывал в ее сторону.
Несколько прыжков хватило, чтобы преодолеть расстояние. Перед девушкой стоял парень, который так и не смог отвлечь ее от созерцания руин. Его длинные волосы не были мокрыми — быстрые передвижения не давали каплям пропитать их.
— Поднимайся, — мягкий и нежный голос донесся сквозь пелену непонимания. Парень присел и взял ее за руку.
— Кто Вы?
— Хаширама Сенджу, — парень поднял ее на ноги, но девушка, вырвавшись из его рук, снова опустилась, обрызгивая грязью его обувь.
— Какая жалость, — этот голос ей не был знаком, потому что человек только что появился между ними. Девушка подняла голову и внимательно посмотрела на второго шиноби.
Черные волосы обрамляли бледное лицо. Чувства, и так предельно наряженные, проявились слезами. Куноичи била по земле своими узкими ладонями, изредка сжимая их в кулаки.
— Закончила? — тяжелые доспехи, покрывавшие грудь, уперлись в руку девушки.
— Мадара, помни, с кем ты обращаешься. Будь вежлив, — предупредил Хаширама. — Не пугай девушку. Вас зовут Мито?
Куноичи кивнула, осознав всю глупость этой ситуации. Ей не было дозволено проявлять слабость на людях, а она ревела перед двумя основателями Конохи, которых так уважали ее родители.
— Вас ищут господин и госпожа Узумаки. Если Вы не против, я проведу к ним, — Хаширама подал ей руку и, на этот раз, девушка ее приняла, попутно вытирая лицо рукавом. — Мадара, осмотри тот район, — шиноби указал на северо-восточную часть селения.
Усмешка не сходила с лица Мадары. Хаширама не хотел знать о его мыслях. Единственное, в чем он был уверен, — его планы связаны с этой девушкой.

Я много разругала себя за ту оплошность, но шиноби молчали о ней, и я была им благодарна.
«Никогда не плач перед мужчиной. Он не должен думать о тебе как о слабой и беспомощной женщине». Это первое правило всех женщин клана Узумаки.
Большинство моих товарищей переехали в Коноху, следуя за главой клана — моим папой. Меня стали почитать не только как их дочь, но и как прекрасную куноичи.
Дни в селении поначалу были длинными и скучными. Однако,вскоре я нашла преимущества жизни в новой деревни. Все снова возвращалось в прежнее русло, но клан Узумаки был навсегда разделен и разбросан по разным странам.

— Добрый вечер, — родители вежливо приветствовали гостей.
— Добрый вечер, Мито-чан, — девушка обернулась и увидела немного склонившегося к ней молодого мужчину.
— Доброго времени суток, Хаширама-кун. Не ожидала увидеть такого гостя на нашем вечере, — куноичи пошла вперед, тщетно пытаясь отыскать своих родителей. Бросив эту затею, она снова вернулась к шиноби.
— Я не мог не откликнутся на приглашение, — шиноби поравнялся с ней. — Не подарите ли вы мне танец?
Мито удивленно посмотрела на мужчину. Она не могла отказать претенденту на должность Хокаге.
— Как пожелаете, Хаширама-кун.
— Мито-чан, это предложение, а не приказ. Я не хочу Вас не к чему обязывать.
— Тише... — она развернулась к нему и приложила палец к губам. — Я с удовольствием приму ваше предложение.

В тот же вечер я снова встретилась с Мадарой. Он сидел в стороне от всех, лишь изредка разговаривая с некоторыми шиноби, у которых хватило смелости приблизится к нему. Девушки посылали ему знаки внимания, но он оставался холоден к ним.
Во время одного из танца, Мадара просто выдернул меня из рук Хаширами и затем, насколько он представлял себе это вежливым, пригласил меня на танец. Даже не дождавшись ответа, шиноби повел меня в центр комнаты, подальше от своего друга.

— Что ты сделал? — гнев сочился с каждого слова девушки. — Зачем ты дрался с Хаширамой?
Девушка не пыталась обращаться с ним вежливо. С самого их знакомства, он всячески оскорблял ее, никогда не добавляя суффикса. Даже в компании незнакомых людей, он своевольно с ней обращался. Многие думали, что они хорошие друзья, но это было не так.
Куноичи ударила Мадару кулаком по щеке. В этот раз ее руки не показались ему хрупкими.
— Я сохранил честь своего клана, вызвав на бой обидчика моего товарища, — шиноби смотрел на нее сверху вниз, ощущая определенное превосходство. - Даже, если это Хаширама.
— Ты все заранее продумал, так ведь? — Мито еще раз его ударила, но на этот раз в грудь. Тихо вскрикнув от боли, она оттолкнула Мадару. Ей никогда не нравилась тяжелая броня.
— Успокойся, Узумаки. Где же твое обычное спокойствие, отточенное до совершенства?
— Я тебя...
Одного его движения руки хватило, чтобы Мито закрыла лицо руками, ожидая удара, но его не последовало. Лишь невесомое дыхание дразнило кожу шеи.
— Что ты...
— Возвращайся домой, Мито, — слишком тихий и странный голос. Таким она никогда не видела Мадару. Решив не испытывать терпение шиноби, девушка последовала его совету.

Мои родители укрепили отношения с кланом Сенджу. Не сказать, что я была против, но и восторг это у меня не вызывало. Проблема заключалась во мне и Хашираме. Его чувства были глубже, чем мои к нему. Он не мог понять этого, поэтому настойчиво ухаживал за мной.

— Мито-чан, а какое у Вас отношение к семье?
— Это союз двух людей, построенный на общей выгоде, — девушка не пыталась кокетничать или произвести впечатление. Ее семья как раз сформировала такое понятие семейного уюта.
— А как же чувства? — Хаширама был немного удивлен таким ответом.
— Их нет. Страсти не существует, особенно между мужем и женой.
Хаширама сравнил девушку с цветком, надеясь, что однажды она раскроет лепестки навстречу солнцу.

Родители сообщили мне о предложение Хаширамы. Они согласились, воспользовавшись правом родителей. Для меня это не было неожиданностью. Моего мнения никогда никто не спрашивал, а любая попытка спора терпела неудачу от одного взгляда родоначальников, будь то мама или папа.
Страсть... Я никогда не придавала ей значения. Мысль о скором политическом браке вызвала огромное желание познать суть этого чувства. И я знала только одного человека, который мог бы помочь мне. Только он вызывал во мне эмоции, которые я не могла контролировать.

Дождь не был помехой для Мадары, но столько обязанностей его утомили. Он всегда готовился стать главой своего клана, но и подумать не мог, что это так утомительно.
Стук в дверь отвлек его внимание. Лишь немногие знали об этом поместье, а отыскать его могли только единицы. На пороге стояла Мито. Полностью в промокшей одежде, со свисающими локонами, она напоминала ту разбитую девушку во время их первой встречи.
— Что ты здесь делаешь?
— Можно пройти? - голос дрожал, но, на этот раз, от холода.
Мадара пропустил ее. Он прекрасно знал ее намерения. С самого начала Учиха предположил такой вариант событий.
— Твой жених знает о твоем местонахождении?
Мито ничего не ответила. Она осматривала каждую деталь комнаты, избегая прямого взгляда Мадары. В его присутствии девушка выпутывалась из цепей, так сильно связывавших ее.
Мито решила провести чайную церемонию. Найдя все необходимые приборы, и приготовив омогаси, девушка успела украсить токоному цветами и различными пряностями. Мадара же все время следил за ее движениями рук — плавными, грациозными.
Закончив чайную церемонию, Мито посмотрела в глаза Учихи. Она хотела что-то сказать, но Мадара прервал ее попытку, даря самый нежный поцелуй, на который был способен. С первой встречи они знали, что искра, проскользнувшая в глазах, обернется пламенем.

С Хаширамой не было страсти, бурных ночей. Он не понимал моих чувств. Я чувствовала облегчение, потому что была уверенна в правильности своего поведения.
Я мысленно проводила параллель между Хаширамой и Мадарой. Первый обладал богатым внутренним миром, но не привлекал внешне внимание девушек. Второй имел красивую оболочку, но ненависть, исходившая от него, отпугивала людей.

— Ты уходишь? — куноичи знала ответ, но все-равно задала вопрос.
Мадара не обернулся, но остановился. Он никогда не обременял себя узами, но Мито оказалась единственным человеком, с которым он хотел бы попрощаться.
— Я посчитаю до десяти, и ты исчезнешь из моей жизни.
Раз... Два...
Мадара коснулся ее губ, запоминая запах мяты.
Три... Четыре...
Мито коснулась его волос, сохраняя в памяти контраст между мягкими пасмами и неизведанной душой.
Пять... Шесть... Семь... Восемь... Девять... Десять...
Мито открыла глаза и увидела лишь пустое поле. Только небо видело ее печаль.
Я изменилась: стала независимой и неподвластной. Я стала огнем в руках Хаширамы - светила ярко, дарила тепло, но никому не давалась в руки.
— Почему ты решилась запечатать в себе Кьюби? — Хаширама обнял свою жену, проводя рукой по волосам. — Твои родители были против этого, и я не хотел, чтобы Девятихвостый доставлял тебе неудобства.
Женщина призадумалась. Она с радостью согласилась стать джинчурики, но так и не подумала о мотивах, которые подтолкнули ее к этому.
— Все боятся Кьюби. Его сила разрушительна, и только я вижу его изнутри. Вижу его боль, его огонь, который рвется наружу. Чувствую его стремление стать свободным, снять с себя оковы, которыми сковывает его печать.

Мадара был прав: Сенджу подчинят Учих, но кое в чем ты ошибся — без Учих Сенджу не смогут существовать. Свет без тьмы не существует, рассвет не может наступить без заката. Дух огня Сенджу никогда не будет существовать без ненависти Учих.