Тот, который знал.

- Я знаю, - с трудом шевеля губами, произнесет он. – Знаю вас обоих...
- Даже ты иногда ошибаешься в людях, Наруто.
Выйдя из тусклой, затхлой комнаты, сокрытой во мраке и атмосфере непреодолимой тоски, я решительно остановлюсь, как только дверь за моей спиной, издав противный скрип, захлопнется. Я закрою глаза и не пойму. Не понимал раньше и не смирюсь до сих пор...
- Ну? Как он? – послышится голос неподалеку, и нет никакой необходимости открывать глаза, чтобы убедиться в том, что он снова улыбается.
- По-прежнему, - сдержанно отвечу я, хотя даже этого делать не хочется. – И сейчас не время для улыбок, Сай.
- Конечно, - слегка отдаленное в ответ.
Открою глаза, чтобы прочесть эмоции на его лице, но эмоций нет. Скорее, лишь задумчивость и ступор: раньше улыбка всегда была лучшим его средством выражения эмоций, а сейчас почему-то не время...
- Что ты чувствуешь? – вопрос, простой вопрос, ответа на который я не знаю.
- То же, что и ты... – почти уверенным голосом отвечу я. – Наверняка, то же, что и ты.
- Я не чувствую, - задумчиво, спустя минуту, скажет он. – Ты же знаешь, что я не чувствую...
В этой комнате будет так же душно, хотя и дышать почему-то станет все же немного легче. Окна будут открыты, но духота за этими окнами едва ли принесет облегчение, такое долгожданное, такое желанное облегчение. В квартире будет царить полумрак, свет будет выключен, в этих комнатах он давно не включался. Картина останется неизменна: Наруто, задыхающийся во мраке своей тоски там, и Сай, пытающийся отыскать свою боль в своем же безразличии здесь. А в безразличии ли? Черт бы побрал все эти маски...
Я осмотрюсь вокруг себя в поисках хоть каких-то изменений в обстановке, но взгляд не остановится ни на чем новом. Сай будет тихо сидеть на диване, всматриваясь в загадочное серое небо за окном, но готов спорить, что он этого неба не увидит. Он, наверняка, снова будет пытаться разгадать эмоции. Мои эмоции, которых никогда не поймет и о которых никогда не узнает. Возможно, поборов свои сомнения, он в очередной раз спросит меня о моих чувствах, но я отвечу так же, как и всегда отвечаю. И совершенно очевидно даже для него, что я совру. Очевидно... раздражает эта очевидность.
Спустя минуту молчания из комнаты, в которой остался Наруто, донесется сухой кашель. Сай проигнорирует его, лишь поморщится из-за прерванных своих мыслей, а я сожму руки в кулаки с такой силой, словно этот кашель лишает меня сердца. Но эта боль не отразится на моем лице, и даже поведение почти совсем не выдаст меня. Лишь сжатые в кулаки ладони. И этого слишком мало, чтобы хоть кто-то понял, потому что мне должно быть все равно. Всегда.
Я медленными, уверенными шагами подойду к раскрытому окну и закурю восьмую за этот день сигарету. Закурю и закрою глаза... снова. Слишком часто я стал закрывать свои глаза. И для меня самого очевидно, что причина не в усталости.
- Тебе больно? – снова начнет Сай, как только я выброшу сигарету в окно. – Я пытаюсь понять.
Я посмотрю на него и, возможно, даже наполню свой взгляд столь привычным презрением. Но на самом деле, я бы многое сейчас отдал за то лишь, чтобы мы поменялись местами. Я и он. Ведь так было бы проще и легче для нас обоих. Он почувствовал бы эмоции, те самые, что я в себе скрываю с таким трудом и отчаяньем, а взамен он даровал бы мне свое безразличие. Такое желанное для меня и такое обременительное для него самого. Ведь те, кем мы пытаемся казаться, и те, кто мы есть, — совершенно разные люди. И мы вряд ли хоть когда-нибудь сумеем понять друг друга. Он так и не увидит прелести в своем бесчувствии, пытаясь хотя бы обществу показывать эмоции, которые ему совершенно чужды. А я продолжу удерживать в себе свою боль, свои страхи, свое отчаянье... отчаянье, которым, казалось бы, уже пропахло все мое тело. Этот запах я ощущаю в последнее время ярче любого другого, и мне лишь остается надеяться, что другие его не чувствуют.
- А должно быть? – отвечу я вопросом на вопрос. – Разве мне должно быть больно?
- Я не знаю... – уголки его губ слегка дрогнут, но мой тяжелый взгляд вряд ли позволит ему улыбнуться. – Просто я не знаю.
И снова молчание. Лучше бы он улыбался.
Я отойду от окна, направлюсь в сторону двери, ведущей в комнату Наруто, но на полпути остановлюсь, заметив собственное, едва различимое среди теней и пыли, отражение в зеркале. Я подойду вплотную к этому отражению и попытаюсь просто поймать его взгляд, но кому, как ни мне, знать, что взглядами мы не встретимся. Разве смогу я заглянуть в глаза, все тайны которых я и так знаю?.. Нет желания различать в них боль, нет желания обнаружить в них, в этих, казалось бы, пустых глазах, свою же беспомощность. Нет возможности изменить хоть что-нибудь, нет возможности хоть что-либо исправить. И самое ужасное – это то, что будущее уже известно.
Он больше не станет прежним, вполне возможно, что его самого в ближайшем будущем уже не станет. Его не убьет врожденная неизлечимая болезнь, никакой внешний фактор или несчастный случай не лишит его этой жизни. Он сам себя ее лишит, и я не вполне уверен, осознает ли он сам все это. Он позволил этой тоске поработить себя, он просто замкнулся в своей боли, в своем немом безумии, не думая о том, что заключает в эту тоску не только себя одного. Хотя, обо мне ведь он думал в последнюю очередь. Да и стоило ли думать даже напоследок о моих несуществующих чувствах? Несуществующих ни для кого, даже для него.
И снова из соседней комнаты донесется кашель. Снова я очнусь от этой задумчивости, снова сожму руки в кулаки.
- Мне кажется, я понимаю тебя, - произнесет Сай, растягивая каждое слово. – Мне кажется, я действительно понимаю...
- Тебе кажется, - оборву я его на полуслове.
Что может он понимать. Что он может понимать, если никогда ничто подобное ему не было присуще: ни боль, ни отчаянье, ни любовь и ни одно другое чувство... ни искренность. Хотя, мне ли рассуждать об искренности. Если подумать, мы оба всю свою жизнь живем ложью во лжи и ложью же покрываемся. И все его чувства, как и мое бесчувствие, – только игра.
- Все будет хорошо, - на его лице опять отразится улыбка. – Вот увидишь.
- Что ты несешь? – с трудом сдержу я себя, едва на нем не сорвавшись.
- Просто... – неуверенно начнет он. – Я читал в одной книге, что друзья всегда говорят так друг другу...
- Мы не друзья. Не забывай об этом, - произнесу я с присущей мне высокомерностью. – И ничего хорошо уже не будет.
Он покачает головой в ответ на мои слова, но я сделаю вид, что не увидел этого. Он снова задумается о чем-то, каждый из нас снова целиком погрузится в свои мысли. Я задумаюсь над тем, что будет дальше в моей жизни, в той жизни, где Наруто уже не будет. С ним, наверняка, уйдет вся та небольшая доля света и радости, уйдет та вера, которую он в меня вбивал с самого детства. Все это уйдет, а что останется... Ничего не останется, только эти маски, точнее, одна маска, ведь мне должно быть все равно. Всегда.
Я отойду от зеркала, так толком и не взглянув на свое отражение, пройду мимо Сая, не заметив того, что он поднялся и так же, как и я, направился в сторону двери, что ведет в комнату Наруто. Лишь у самого порога мы оба остановимся и одарим друг друга совершенно пустыми взглядами. Сказать больше нечего. Все, что стоило обдумать, уже не раз было обдумано. И лишь один пустой вопрос эхом отзовется в головах обоих: «Разве так бывает?» И, наверняка, каждый из нас ответит на него по-разному. Сай ведь прочел уйму книг и знает, что такое иногда случается. Мой же ответ: «Нет, не бывает». И, простояв еще не больше минуты у порога комнаты, мы оба шагнем в тот тесный мир, в котором он уже полгода как умирает от своей тоски. Полгода как умирает. Кто бы мог подумать, что эта череда потерь сломит того, кого сломать, казалось бы, нельзя. Терять близких людей всегда больно, будь то просто подруга детства, будь то жена, опекун или собственный годовалый ребенок... это всегда больно и это ломает. Ломает даже тех, кого, казалось бы, сломать нельзя.
Мы войдем в комнату бесшумно, лишь дверь, захлопываясь, выдаст наше появление. Он не обернется, не посмотрит в нашу сторону, а продолжит смотреть на бордовую занавеску, не позволяющую даже лунному свету проникать в комнату. Он так давно смотрит на эту занавеску, словно видит нечто определенно большее, чем простой, хоть и искусно обшитый, кусок атласной ткани. Он снова закашляет, но настолько хрипло, что мы оба, стоя у все той же двери, не услышим этого...
- Я знаю, - уже задыхаясь, произнесет он. – Знаю вас обоих...