Трещина в горизонте. Глава 2.2 Шум ветра в соснах.

Примечание: Сосна - традиционный японский образ ожидания, постоянная омонимическая метафора: мацу - «сосна» ассоциируется с мацу – «ждать». Древние сосны в Иванума (в древности Такэкума) – постоянный поэтический образ. Сосны в Такасаго - символ верности, преданности, надежности в любви.
Образ ветра в соснах часто употребим в поэзии осени. Также это отсылка к поэзии Сайгё, которую он сочинил во дворце Кита-Ширакава, когда там слагали стихи на тему: "Ветер в соснах уже шумит по-осеннему"… Стоит заметить, что события нынешних глав происходят ранней осенью.





Ино внимательно выслушала о приключении подруги по пути к ней. Иногда на лице куноичи появлялась легкая улыбка, как при упоминании детишек, или же расширились глаза вследствие тревоги за Учиху, ведь ирьёнин вряд ли бы преувеличивала насчет его здоровья. Такие времена уже прошли. А после того как медик умолкла, Яманако прикоснулась указательным и большим пальцем к губам, обдумывая свой ответ.
– Сакура, – набравшись смелости, цветочница решила высказать свои давние предположения, слишком долго она позволила им пылиться у себя в памяти. – Может, ты еще неравнодушна к Саске-куну?
Не будь за спиной Харуно одиннадцать лет дружбы, возможно, медик подавилась бы любимым ромашковым чаем первой скромницы Конохи, ведь подобное предположение было абсурдным, в этом работница госпиталя не сомневалась. Но девушка лишь положила небольшую чашечку на блюдце и с немалым удивлением посмотрела на подругу.
– Почему ты так считаешь? – У Ино была своя логика, моментами странная, но не лишенная смысла. – Неужели я начала походить на любительниц роз?
Таким прозвищем куноичи между собой обозначили всех поклонниц Учихи. По возрастным или же социальным категориям трудно было запомнить, но единственное, что отличало их от иных фанаток популярных парней селения, – розы, которыми задаривал их генин.
– Нет-нет, – немного засмущавшись, девушка отрицательно помахала ладонями, уверяя подругу, что не имела в виду ничего подобного. – Просто ты… – недавно сдавшая на звание чунина попыталась подобрать правильные слова, но они никак не приходили ей на голову. – Сосна.
Дочь Кизаши не раз слышала чудные вещи от подруги, которые та вычитала в книгах. Но иногда они были слишком странными. В этот момент Сакура поблагодарила случайность. Услышав такой ответ секундой позже, обязательно бы подавилась печенькой. Ведь сосной Яманако её еще не называла. Сакурой – да, цветком хризантемы или же миндаля, даже скадоксусом, но никак не ранее упомянутым деревом.
– В поэзии часто ожидание заменяется образом сосны, – немного неуверенно начала цветочница. – Наверное, это из-за того, что они похоже звучат, – задумалась Ино, отойдя от главной темы и углубляясь в мир литературы. – А может, из-за сосен в Такасаго, но тем не менее ты не покидаешь надежды насчет Саске-куна, веришь в особую причину его изменения и продолжаешь ждать… – на секунду заткнувшись, продавщица цветов закончила, изменив интонацию на вопросительную: – чуда?
«Она хотела сказать, что я выжидаю, пока в Учихи ищет потерявшиеся мозги, или просто обозвать деревом?» – растеряно подумала Сакура, в какой раз теряя нить повествования Яманако, как, впрочем, и рассказчица.
– То есть… – вконец запутавшись, Ино вздохнула. Как жаль, что медик не разбирается во всех тех символах, описанных в поэзии, так бы ей легче пришлось объяснять. – Если ты веришь… Я бы… попыталась помочь… – неуверенно, собирая склады в слова, куноичи пыталась подбодрить подругу.
Отложив чашку и печенья, ирьёнин несколько недоверчиво посмотрела на Ино. Почему-то ей казалось, что сидящая перед ней знакомая догадывалась о ней больше, чем знала Харуно о самой себе. Ведь сама ученица Цунаде давно перестала рассматривать первого покупателя роз Конохи как-то иначе, чем бывшего товарища по оружию.
– Не помню, чтобы я решила ждать, пока Чоуджи потолстеет, а Киба полюбит собак. – Возможно, только после такого кардинального перевоплощения знакомых медик задумалась бы над возможным изменением Учихи. – В этой истории я не могу понять только одного: зачем мне ждать призрачного прозрения еще одного придурка из моей команды? – Сакура сделала особый акцент на предпоследнем слове, чтобы прировнять брата Итачи к Менме. Словно Саске для Харуно никогда не выделялся на фоне других мальчишек, а просто был помешан на своем. Подумаешь, девчонки стали объектом желания! Менма вот неизвестной силы возжелал.
«Вместе с гиперактивным учителем у нас была странная команда ниндзя», – мысленно вздохнула куноичи, вспоминая первый год после выпуска с Академии.
Яманако опустила взгляд на чай. В нем она увидела собственное отражение: немного взволнованное лицо показывало ей, насколько девушка нерешительна в такие моменты даже перед лучшей подругой.
– Ты все еще проверяешь, носит ли он тот кулон, избегаешь неформальных встреч с юношами, желающими с тобой познакомиться… поближе, – на последнем слове девушка растеряла свою еле найденную уверенность в самых сокрытых уголках разума, мысленно собранную в правый кулак. А потому, расслабив правую ладонь, опустила её на колено. – Твое отношение к нему на фоне остальных мальчишек отличается особым подходом: применяешь силу, как будто пытаясь при этом скрыть что-то от Саске-куна, словно таким путем хочешь…
– Быть рядом, – закончила предложение медик.
Подобное ей приходилось выслушивать, конечно, не все, но многое она слышала ранее от Итачи-сан, когда джонин взял обещание с Харуно, что та будет присматривать за его младшим братом на экзамене. Тогда Сакура пропустила сказанное мимо ушей, ведь будущий глава клана умел шутить и играть словами для своей выгоды. А значит, каждое слово требовало тщательной перепроверки на наличие правды.
Цветочница решила умолчать о других возникших мыслей, ведь после сказанного подругой куноичи почувствовала неуверенность в половине сложенного ею паззла. Возможно, догадки не такие достоверные, как казалось несколько минут назад. Но если нельзя вернуться в прошлое, чтобы не начинать сей разговор, стоит хотя бы попытаться не развивать его далее.
– Насчет Учихи ты ошиблась, – вырвав Ино из раздумий, продолжила девушка. – Кому как не тебе знать, почему Саске мне близок. – После короткой паузы, длившейся не больше мгновения, ирьёнин добавила: – И Менма . Даже если этот придурок не выдержал груза ответственности и сошел с ума – превратился в глупца, не умеющего держать свои штаны застегнутыми… - с некою отрешенностью ученица Пятой ставила все на свои места: - Я хочу ему помочь как товарищу, перед которым в долгу. Пусть он не понимает, или со стороны выглядит подозрительно. Но одно стоит наверняка разъяснить: мною движут не романтические веянья, а чувство благодарности. Ведь причины всегда просты, Ино. Не стоит искать скрытый смысл там, где его нет. И чтобы избежать ненужных разговоров, домыслов или теорий, я пытаюсь вестись как обычно, лишь иногда, когда совсем накипело, пускаю в ход силу.
– Сакура, – подруга детства отчетливо видела, как сильно близкий ей человек загоняет себя в ненужные рамки, придуманные ней самой, чтобы оставить все как есть. – Я знаю о том грузе, который ты свалила на свои плечи. И не только о Саске речь. Цунаде-саме тоже пришлось нелегко, она долгое время находилась в тени Бога Шиноби, но…
«Хокаге столько не придавала внимания мнению окружающих, ведь нравиться всем – нереально, потому и тебя не должно заботить мнение других о твоих отношениях с тем или иным юношей», – это так и сорвалось с уст куноичи, что-то помешало ей закончить предложение, словно такими словами обидит медика, ранит исподтишка. А Ино как никто другой знала: Сакура до отчаянья пыталась полюбить Коноху и всех её жителей, только так она могла принять жертву родителей. Но чем сильнее старалась ирьёнин, тем больше отдалялась от цели.
– Знаю, я… – взъерошив волосы, она продолжила: – Временами выгляжу немного помешанной и могу раздражать окружающих, – снова прикоснувшись к чашке, Сакура с долей грусти улыбнулась. – Просто в последнее время дел слишком много, и я забываю, что не ходила в магазин за продуктами около недели или же снова отказалась от покупок новой одежды, хотя более месяца хожу в одной и той же безрукавке. Просто эти нелегкие времена нужно пережить, и все наладится. Вот увидишь! Груз стал на протяжении лет легким, ведь я выросла и набралась сил, чтобы его тащить. А рядом появились люди, готовые мне помочь…
Прорывающиеся оптимистические нотки вселили надежду в сердце Яманако, что плохие деньки подходят к концу. Даже улыбка подруги не казалась столь фальшивой, как будто Харуно действительно поднимает уголки губ от радости, появившейся в результате встречи с подругой вне работы. Все же цветочница знала, какими предложениями стоит располагать, чтобы завести разговор в нужное русло: забыть о делах любовных и перейти к беседе о деревне. Сакура всегда начинает говорить о том, что её грызет, стоит лишь правильно намекнуть – и медик сама раскроет все карты, как сейчас.
– Цунаде-сама пришлось годами прорываться сквозь пелену славы Первого, чтобы её запомнили не как внучку Хаширамы, а личность, медика, Каге. Я же буду усердно работать, чтобы жители Конохи благодарили меня не за родителей, а из-за того, что я спасла жизнь их дочери, внуку, мужу или сестре. – Огонёк, питавший уверенность ирьенина, снова воспылал, не так сильно, чтобы превратиться в яркий огонь, но достаточно, чтобы не погаснуть под тяжелыми буднями, которые завтра снова начнутся с поручения Пятой.
– Угу-угу, – покивала Яманако, нарушая тишину, попутно радуясь тому, как поднялись уголки губ у Сакуры после сказанного. Казалось, вот-вот Харуно в лучших своих традициях молвит «Шаннаро» и пойдет прямиком к своей цели, ведь эта девчонка идет не сворачивая.
Харуно заметила лучезарную улыбку Ино, наполненную счастьем и детской простотой, ранее покорившая не одно сердце, заставляет Сакуру даже после стольких лет знакомства подобреть, словно мир на самом деле не так жесток, и подруга, сидящая напротив, тому доказательство. К сожалению, дочь Хокаге разучилась так улыбаться во время войны.
Пусть куноичи не выказывала своего настоящего беспокойства, но кое-что терзало душу куноичи, и это стало заметно. После того как ирьенин на минутку отлучилась в уборную, цветочница задумалась о том, насколько медик с каждым днем все глубже увязает в трясине собственных заблуждений и принципов, построенных на желании уберечь то свою, то репутацию родителей от ненужных обсуждений.
Жители деревни возлагали на нее большие надежды, перенесли ответственность на маленькую девочку и ждали, пока все станет еще лучше. Нет, не просто ожидали, а постоянно напоминали ей о дарованной почести, точнее кандалов, красиво обернутых в красноречивые слова. И ирьёнин их надела, потому что Коноха – наследие родителей, она не позволит сокровищу, сохраненному столькими жизнями, так легко развалиться. Поэтому медик готова пойти на многое, например отказаться от Саске – Учихи, не смогшему нести бремя клана, ниндзя и жителя Скрытого Листа. Словно сердце девушки не имело право выбирать кого-то «не равного ей».
И в этом была доля правды: статус семьи Харуно за Четвертого достиг своего пика, и даже спустя столько лет некоторые не прочь связать себя с дочерью мертвого Каге. Сие ученица Принцессы Слизней могла наблюдать едва не ежедневно, когда новый смельчак набирался смелости пригласить ученицу Пятой на свидание или же подарить цветы, которые девушка в последние годы возненавидела.
– И все же люди сами все усложняют, – сделала вывод Яманако, отгоняя надоедливые мысли прочь.
«Выбранный тобою путь так тяжел, Сакура, – грустно подумала девушка, прежде чем предложить вошедшей куноичи еще одну чашечку чая. – Но будешь ли ты в конце счастлива, если откажешься даже от такого человека, как Саске-кун?»