Трудно быть богом

Мадара улыбался, лёжа на прохладной земле. Не ведая ни боли, ни усталости, загоревшись злым боевым азартом, мужчина просто потерял счёт времени. И только когда всё закончилось, заметил, что сгустилась ночь, а над головой высыпали звёзды.
Хорошо…
Но хватит валяться. Впереди ещё куча дел.
Учиха сел и в который раз окинул взглядом плоды своих рук. Точнее, почти своих – Обито тоже внёс свой вклад. Правда, под конец, не справившись с Джуби, чуть всё не испортил, но это ничего…
Армия была повержена. Убитых мало, так как проще погрузить их в иллюзию и деликатно направить в нужном направлении, чем создавать образы мертвецов, считывая их лица, привычки и сами души через чужую память. Остальные спали: спокойно и тихо. Хаширама сдался последним, и Мадара испытывал при этом смешанные чувства.
Радость долгожданной победы над давним соперником.
Резанувшее по сердцу отчаяние в тёмных глазах.
Удовлетворение от осознания того, что очередная и важнейшая ступень плана достигнута.
Страны ещё не знают о случившемся, и, если всё пойдёт как надо, они и не узнают. Мир затаил дыхание в ожидании своего перерождения.
Мужчина стёр с лица стягивающую кожу пыль; теперь он был отчасти живым. Большего было и не надо, так как Боги должны жить бесконечно долго.
- Я вижу, ты доволен.
Учиха передёрнул плечами. Орочимару был странен, странен настолько, что его разум и стремления не вписывались в картину мира Нового. Змею это и не надо было, так же как и люди – его устраивали тишина и простор для исследований.
Знания ради знания.
Чудной.
Рано или поздно Мадара его убьёт.
Звенящее напряжение Ринненгана исчезло: сейчас нужно было другое. Луна была большой и яркой, а красное убранство ей шло.
Изгаженный войнами, интригами и прочей дрянью усталый мир получил первую в своём роде возможность отдохнуть.

Пожалуй, Хашираме не стоило так надираться. Не случись этого, не было б посреди Конохи столь яркого элемента авангардного искусства, выполненного в дереве за две минуты, и не пришлось бы достопочтимым членам клана Сенджу его спиливать. Но Цунаде была не только названной сестрой создателя этого самого «объекта», но и Каге листа, поэтому её карающей длани не смог избежать никто.
Кроме непосредственно Хаширамы.
- Рано или поздно, она тебя найдёт, - заметил Мадара, косясь на держащегося за голову Сенджу.
Тот поморщился и жестом попросил передать воды. Учиха закатил глаза, но, помня радости похмелья, перебросил ему литровую бутыль минералки.
Вторую, к слову говоря.
- Ох… – мужчина жадно отхлебнул из горла. – Чёрт, вместе же сидели… Как ты ухитряешься быть таким бодрым?
Мадара усмехнулся.
Богам не пристало напиваться и запрещено забывать о своих обязанностях, даже если они прикидываются людьми.
Впрочем, мужчина собирался дать себе небольшой отгул…
Вслух он сказал:
- Просто кое-кто не умеет пить.
Хаширама не нашёл в себе сил спорить и лениво отмахнулся.
Торопливые шаги Итамы можно было узнать из тысячи, так же как и его странные волосы, хотя при желании он мог быть тише степной кошки, ни единого лишнего вздоха и движения, собранный и поджарый.
- Брат, Цунаде-химе идёт сюда! Тобирама пытался её отвлечь, но, боюсь, мы его потеряли.
Старший Сенджу нервно дёрнулся – Хокаге славилась своим крутым нравом.
- Эм… я. Пожалуй, пойду.
- Вали отсюда, мне свой дом ценен как память и место комфортного отдыха.
Уговаривать лишний раз его не пришлось. Мгновение – и братья исчезли куда-то в сторону окна.
Надо сказать, вовремя.
- Учи-и-иха-а-а-а!!!
Мадара поморщился.
Как он вообще допустил подобное в собственном доме?
Цунаде ворвалась в комнату-гостиную как неукротимый тайфун, как морская буря, в глазах её горел праведный гнев на Хашираму за надругательство над родной деревней и желание немедленно наказать преступника.
Учиха даже бровью не повёл.
- Где он?! - рявкнула она.
- Понятия не имею.
- Врёшь.
- Возможно.
За спиной молодой - молодой ли? кто знает, сколько ей лет – женщины маячил Изуна и активно жестикулировал.
Тычок в грудь – «я». Скрещенные руки – «не хотел». Осторожно показал указательным пальцем на Цунаде – «её». Кивок куда-то назад – «пускать». Виновато развёл руки в стороны – «прости, но я не мог ничего сделать».
- Ну, и?
- Химе не соизволит посмотреть в окно?
- Не соизволит.
- Эх… ладно. Просто мне показалось, что я видел Хашираму, но раз вам не интересно…
Сенджу бросилась к окну и перегнулась через подоконник. Изуна тихо зашёл следом. На самом деле, Мадара ни на что не рассчитывал, но…
- Не смей убегать, трус!!!
- Я не трус! – ответили откуда-то издалека голосом Хаширамы. – Но я боюсь!*
Когда знаменательные представители «древесного» клана растворились в паутине улиц, по-семейному и отнюдь не благородно шумя, Учиха облегчённо выдохнули.
Мадара осторожно покосился на живого мёртвого брата. Изуна был таким, каким он его помнил, открытым, улыбчивым и с ониксовыми глазами, и даже более – Ринненган оказался способен на нечто большее, чем воссоздание образа по ненадёжной человеческой памяти. Иногда старший Учиха ловил себя на глухой тоске, так как понимал, что на самом деле любимого брата давным-давно приняла земля, но ложь была так сладка, так реальна…
Единственное ограничение для мёртвых – дети. Это желание начисто вычеркнуто из их сознания, так как Мадара если и всесилен, но не до конца.
Да и не мешала им такая мелочь.
В уголках губ Изуны пряталась улыбка и искры зарождающегося смеха; переглянувшись, брат ею поделился.
Вот ведь Хаширама придурок; может быть серьёзным, а не хочет.
Любимый брат…
Мадара не выдержал и на пару с Изуной в голос расхохотался.

Учиха Мадара, вопреки мнению Объединённой Армии, не был сумасшедшим идеалистом.
Учиха Мадара всю жизнь был реалистом, который привык достигать своих целей.

В мире Новом было место горю: люди умирали, не всегда у женщин рождались живые дети, влюблённые могли получить отказ, а на границах – самых слабых местах – орудовали лихие разбойники, а Каге, что являлись здесь и главами стран заместо тупых даймё, внедряли шиноби в другие Скрытые Селения, так, на всякий случай, и они могли не вернуться…
Но горечь потери помогали выдержать другие люди.
Матерей утешали их мужья, и, возможно, через несколько лет они уже слышали крик первенца.
Отвергнутые влюблялись заново или находили себя в другом.
Разбойники дышали дракой и умирали счастливыми в бою, напоровшись на клинки спецотрядов.
А шпионов редко ждал кто-то дома…
В конце концов, счастье – вещь приходящая и уходящая. Невозможно ощутить свет без тени и понять его ценность.
Зато Страны не грызлись.
Братьям не приходилось убивать друг друга, а друзьям – смотреть друг на друга с ненавистью с разных баррикад.
И коса войны никогда не пройдётся над землями Нового Мира, лишь в самых старых хрониках были записи о полузабытом ужасе в качестве напоминания и предупреждения.

Фугаку, как глава младшей ветви Учиха, коротко кивнул, но Мадаре было не до него. Впрочем, у того тоже было куча дел: наследник Итачи только недавно потерял некую изящность и раздался в плечах, а Саске начал ещё активнее жечь окружающих холодным ониксом глаз.
За Итачи нужен был глаз да глаз.
За Саске – тем более, так как он, по факту, жив.
Впрочем, последний был больше сосредоточен на Наруто, которого Бог, в своё время, чуть не «стёр». Светловолосый Удзумаки сильно раздражал и, к тому же, причинил много проблем до, и Мадаре было очень не просто отнесись к нему непредвзято. Иногда на него накатывало, ведь так легко было бы вогнать кунай в мягкую плоть и напоследок полюбоваться, как ужас и понимание мелькают в стекленеющих глазах; для остальных его и не существовало бы, но…
Но.
Боги так не делают. Боги одинаково карают и милуют всех, не ориентируясь на себя. Трудно, но он сам выбрал себе эту роль, а счастливый Наруто – не сирота, не потерявший лучшего друга – лишь подтверждал, что Мадара всё сделал правильно.
Желание собственноручно придушить Тобираму было гораздо сильнее.
Кстати, о…

Неджи смахнул с лица липнувшие на взмокший лоб волосы, встряхнулся и тронул языком разбитую губу. Тобирама повёл плечами; на его скуле уже расцветал красочный синяк, так как джукен джукеном, но Хьюга бил неплохо.
Мадара задумчиво прислонился к стене ближайшего дома, наблюдая за дракой сквозь слой собирающейся вокруг них толпы. Их дружба-соперничество была… интересной, хотя бы потому, что Учиха не ожидал этого. Может, это была одна из неизбежных ошибок созданной им системы, а может, их характеры были слишком схожи.
Дрались они регулярно и без серьёзных причин и техник, каждый раз загораясь бешенным азартом. Учитывая их исключительность и высокий уровень, даже странно, что до больницы так ни разу и не дошло.
Мужчина хмыкнул и собирался уходить - успеет ещё насмотреться. В следующее мгновение на него налетел очередной глюк этого мирка.
Точнее, налетела.
- Прости, Мадара-кун…
Хината коротко и поспешно поклонилась, извиняясь. Смешная она, вечно на всех налетает…
На Мадару - чаще всего.
Глюк же заключался в том, что она его знала, знала с детства, и созданные иллюзией воспоминания хранились в её памяти; и Мадара знал, что она помнит, так как помнил сам.
Это было странно.
Страннее этого было только то, что Хьюга знала его по-настоящему: что любит, что не любит, отношение к Хашираме, неприязнь к Тобираме, лёгкую аллергию на малину, привычку сдувать чёлку с глаза, как долго может отсыпаться, если не будить, сорт любимого чая, количество саке, после которого ему плохо и прочие мелочи.
Подруга детства, с которой он не был знаком и смутно помнил на войне, но к которой всё больше привязывался.
Понимающая, чтоб её.
Врать ей было неприятно.
- Что, они опять?
- Типа того.
- Сайко?
- Кажись, да.
- А Сайко нравиться Итама… - задумчиво протянула Хината и заправила за ухо прядь волос, а Учиха поймал себя на том, что залюбовался.
Такое бывало. Иногда улыбнётся – мягко, тепло, красиво, не оторваться… А порой взглянет так, что у Мадары земля из-под ног уходила.
Голова от неё кругом шла.
Кажется, он был влюблён, причём по уши. Это было ново и непонятно, так как раньше банально не было времени на подобное.
Жуть.
Девушка зевнула.
- Чё, всё ревешь по своему Наруто?
Хината вспыхнула.
- Я не ревела! И он не мой… И вообще, мне он уже… разонравился, вот.
- Ну да, как же…
- Мадара-кун!
А ведь когда Наруто её отверг, Хьюга ночами не спала, в подушку плакала. Этого не было, но было не только в её воспоминаниях: Мадара отлично помнил, как бесился сам, ревнуя и волнуясь, хотя это тоже иллюзия.
Очень странно.
- Ох, ладно, попробую их разнять… - она решительно закатала рукава толстовки.
- Не зашибут?
- Не меня. Тобирама-сан! Братец Неджи!
Хината вклинилась в толпу. Учиха посмотрел ей вслед и подумал, что с несобранными в низкий хвост волосами ей было бы лучше. А волосы-то длинные, с синеватым отливом под цвет ночного неба, струящиеся…
Мужчина тряхнул головой. Собственные эмоции не поддавались анализу, однако, он не был особо против.
Всё было почти готово.

Мадара считал, что сделал достаточно, чтобы заслужить небольшой отдых, к тому же, Новому Миру нужен был испытательный срок.
Пятьдесят-шестьдесят лет с погрешностью плюс десять – в самый раз.
Стольких лет хватит и для проверки системы, и для жизни, которой у него никогда не было.
Круги для концентрации чакры сейчас и последующей «выкидки» его наружу, что заменит смерть, были почти готовы. Учиха хотел пожить для себя, без войны и интриг, а просто так, и, когда его сердце здесь остановится, взойти на пьедестал Бога уже без сожалений.
Каждый человек – немного эгоист.
Замкнуть иллюзию на самого себя.
Что может быть проще?
Приготовления закончены.
Можно начинать.

Голова была тяжёлой, а внутри что-то перекатывалось, словно камень в чугунной бочке. Давненько ему не было так плохо, если вообще было.
Попытка что-то сказать обернулась надрывным хрипом.
Кто-то звал его:
- Мадара! Мадара, что с тобой?!
Женский такой голос, испуганный… Отчего-то родной.
Что произошло?!
Учиха попытался сесть. Как оказалось – зря, из горла вырвался болезненный стон, но его вовремя подхватили, не давая вновь упасть на спину. Взгляд постепенно прояснялся, он узнал подземное святилище клана, а затем увидел встревоженное лицо в обрамлении иссиня-чёрных волос.
Память нехотя выдала – Хината.
Чёрт, в голове всё перемешалось…
- Что… что случилось?
- Да откуда я знаю?! – её трясло. – Я зашла, а тебя нет, дверь в подвал была открыта, а ты тут кричишь… от боли… Я так испугалась…
Хьюга порывисто обняла его за шею. Мадара, стремясь успокоить, осторожно погладил её по волосам, и зажмурился, притягивая к себе поближе.
Тепло.
- Я… не помню, чем здесь занимался, - через некоторое время сказал он.
Девушка отстранилась и стала гладить его по лицу, стирая капли холодного пота со скул и лба. Потом взяла за руку.
- А ты… только это не помнишь?
- Не знаю, - глухо.
Хината прикусила губу – она всегда так делала, когда волновалась.
Вдруг она начала быстро спрашивать:
- Как мы познакомились?
- Ты упала в реку, я тебя вытащил.
- Когда день рождения Изуны-куна?
- Двадцать третьего мая.
- У тебя есть другие братья?
- Да, двое, уехали в Суну для получения опыта.
- Кто такой Хаширама?
- Конченный придурок.
На этом поток вопросов иссяк. Плотина, что перекрыла было доступ к воспоминаниям, была прорвана. Учиха шумно выдохнул и вдруг заметил, что они до сих пор держаться за руки. Хьюга проследила направление его взгляда и густо покраснела. Волны глупого смущения накатили мгновенно – одна, вторая…
Мужчина через чур резко одёрнул руку; Хината поспешно отвернулась.
Воцарилось неловкое молчание.
- Эм… ты занята сегодня?
- Да вроде нет… А что?
- Ну, я подумал, может, сходим куда-нибудь? – осторожно, а сердце о грудину – бубух-бубух.
Ребячество. Да и только.
- Ну… можно…
Жизнь продолжалась.

Ночь мягко укрывала Коноху и людей от всех опасностей.
Три часа.
Мадара вскрикнул и проснулся. Его лихорадило от ужасов сна, от невидимой крови на руках, от окровавленных глаз родного брата и ненависти, как к врагу, жены.
Хинату он тоже разбудил. В тёмной комнате, обёрнутая в покрывало, с нежностью и тревогой во взгляде – как богиня.
Женщина потянулась к его лицу.
-Опять кошмары?
Учиха, помедлив, устало кивнул. Рано или поздно они его доконают. Не выдержав, мужчина порывисто обнял супругу, чтоб убедиться – это реальность, вот она, всё в порядке…
Война.
Тысячи смертей.
Мёртвая семья, удар в спину от Хаширамы…
Страшно.
- Ну-ну… всё хорошо. Это всего лишь сон.
- Ты не понимаешь… - он жадно вдохнул аромат её волос и тела.
Стало чуть легче.
- Возможно. Но сны есть сны… Ты замотался, это пройдёт.
Её голос мягко обволакивал воспалённое сознание, словно бальзам. Хината, разумеется, права: у Саске родился наследник, а его брат, обычно собранный и спокойный, по этому поводу ухитрился поставить на уши не только обе ветви клана, но и всю Конохе, да и без того дел хватало.
К тому же, он и Хаширама враги – невозможно.
Да и один человек по определению не может развязать… такое.
Мадара лёг на бок, утягивая за собой жену. Хината прижалась теснее и прижалась губами к его скуле.
- Не туда.
- Я почти ревную…
- Иди ко мне…
Сладко.
Самый лучший способ ни о чём не думать.
Кошмары прекратились через неделю и больше не беспокоили.

Мадара прожил длинную и во многом счастливую жизнь.
Заключил более крепкий союз с Сенджу.
Никогда не отказывался от хорошего боя, но на пару с Хаширамой предотвращал крупные конфликты.
Знатно погулял на свадьбе брата, а окрылённому Изуне было плевать, что невеста никогда не сможет подарить ему наследника.
Перевернул с ног на голову больницу, когда ждал своего.
Видел, как росли его дети: старший сын с горящими угольями глаз и младшая дочь – вся в мать, кроме характера.
В одиночестве плакал по любимой супруге, когда та истаяла и улыбнулась на последок, как в молодости, когда её волосы ещё не были белы, словно первый снег. Угасающее тепло исхудавшей ладони он никогда не сможет забыть.
А вскоре умер сам.

Пробуждение было и лёгким, и тяжёлым одновременно, будто он вынырнул после долгого пробуждения. Мадара жадно глотнул воздуха.
И открыл глаза.
На нём были всё те же красные доспехи, всё те же сандалии, всё то же оружие лежало рядом. Учиха находился в ограниченном иллюзией пространстве; по сути, миражом был он сам, а всё остальное – реальностью.
Ведь мир действительно жил.
Все, кто заснули на поле боя, если не умерли, то состарились, и уже их дети живут в обновлённом мире, дышат новым воздухом.
Мадара мог себя похвалить.
Первым делом Учиха нашёл Орочимару: для него не было никаких ограничений. К счастью, саннин был мёртв. Этим стоило заняться подробней, но после.
Успеет ещё.
Мужчина прикрыл веки и стал бережно анализировать воспоминания.
Приятно. Грустно, что всё закончилось – но приятно. Прожитая в новом мире жизнь была счастливей и ярче его настоящей.
Хината мертва, но он сохранит её в самых дальних закоулках души.
Люди смертны.
А Богом быть трудно.
Чтобы уж совсем не сомневаться, ему необходимо было лишь кое-что проверить.

Для Богов время – пустяк. Из того измерения, что Мадара создал для себя, переместиться назад – не легко, но возможно.
Как Учиха и ожидал, Хината была среди шиноби Армии. Здесь они ещё готовились к новой жизни, а сам Мадара готовил остальное.
Мужчина склонился над ней, спящей, семнадцатилетней, вглядываясь в лицо. В уголках её глаз уже была сеточка ранних морщин, а судьба – нелёгкая, под гнётом клановых обязанностей и ожиданий – как на ладони.
Мадара всё сделал правильно – подарил счастье любимой женщине.
Взять кунай, отрезать одну прядь волос и повязать на руку – маленькая личная прихоть.
Учиха исчез.
Исчез из истории старого мира, захватив с собой человечество.
Умер в мире новом, отдохнув более чем достаточно.
Родился на божественной стези, чтобы наблюдать и направлять; такое не надоедает, ему – не надоест, и Мадара с радостью принял на себя бремя ответственности.
Когда мечты становятся целями и исполняются – исчезает лёгкость.
Тяжёло.
Но он справится.
Мадара этого и хотел.
Предстояло ещё много работы.

*Спёртая цитата.