Ты мой падший ангел, а я твой.

Я приду опять на рассвете, ты уже спишь, свернувшись в позе эмбриона на кровати, опять не разделся, знаешь, что я это не люблю. Я же буду ругаться за это, а может быть, это лишний повод со мной поговорить?

Ты ждал меня всю ночь — вся пепельница переполнена окурками, хорошо, что не забыл открыть дверь балкона, теперь белоснежные занавески подхватывал ветер, заставляя танцевать какой-то необычный танец, который известен только ему.

Я разденусь, аккуратно сложив свои вещи на кривоногий стул, лягу с тобой рядом, сняв резинку с моих розовых волос; ты лежишь ко мне спиной, и я буду представлять твое умиротворенное лицо, ведь когда ты спишь, то похож на мальчишку, которого я знала так давно. Это единственная возможность увидеть тебя без грусти, тоски, разочарования. Иногда ты улыбаешься во сне, буквально на секунду, но мне ее хватает, чтобы заметить это — ты в жизни давно уже не улыбаешься.

Наверное, не все потерянно для таких изгоев как мы.

Я возьму сигарету, прикурю, ложась на бок. Странно, сейчас так хочется улететь с этим дымом, растворившись в воздухе, забыть обо всем, потерять свое больное сознание, стерев из души как ластиком все то, что случилось, что есть, что будет, а я знаю, завтра будет тоже, что и на протяжении долгих лет. Хорошо, что ты спишь, ты не увидишь моих слез, которые текут по щекам, немного заставляя задыхаться, и эта горечь, нет, можно, в который раз свалить все на едкий дым, но я знаю, что тебе известна истинная причина моих слез, но ты никогда не скажешь эту причину вслух, ты меня оберегаешь от правды, хотя она известна обоим. Что это, интуиция, или родство душ, которое не требует лишних слов до такой степени, что мы с тобой почти не разговариваем, в страхе сказать что-то лишнее в слух.

Наша маленькая квартира, наш маленький закуток, который стал нашей обителью, даря нам столько счастья и радости, здесь мы можем немного забыться. Наркоман и проститутка. Два изгоя, которые нашли друг друга в этом сером городе, в котором почти всегда идут дожди, даря друг другу яркие краски, ведь они так необходимы, даже таким как мы. Нас и людьми уже сложно назвать, от нас лишь остались тени, тела стали как оболочки, держа наши больные изорванные от боли души, рвущиеся из этих свинцово-тяжелых тел.

Я не удивлюсь, если мы скоро умрем. Меня может не оказаться рядом, и произойдет очередная передозировка, хм, сколько их было, и эти бешеные стеклянные глаза, а это начинается так внезапно, вот ты сидишь, куришь, пьешь бренди, под экстази оно пьется как вода, лишь изредка алкоголь перебивает действие наркотика, создавая чередование алкогольного и наркотического опьянения. Так все время, но вот тебя затрясет, ты завоешь от собственного страха от происходящего, ужас сожмет твое горло, а слезы потекут по щекам — «измена» — это состояние в безмерное количество раз хуже естественного страха и ужаса, оно парализует, заставляя падать на пол в судорогах боли. Вот что бывает, когда смешиваешь алкоголь с наркотиком. Беру саке и тащу тебя в ванную, пока не началась эпелепсия, а при себе всегда ложка, на всякий случай, если начнет «закатываться» язык. В ванне наготове воронка, положив тебя на спину, сев тебе на живот, я коленями прижму твои руки к холодному кафелю, так как ты не можешь ни на секунду не шевелиться. Заливая саке в твой рот, я поверну твою голову набок, чтобы ты не захлебнулся от собственной рвоты. Ты стараешься помочь моим действиям, так как знаешь, что я тебе помогаю, значит еще остались какие-то проблески в сознании. Наконец тебя начнет рвать со сгустками крови — ты этой химией сжег желудок, хм, в который раз, что ж, зато язв желудка у тебя никогда не будет. В который раз!

Обычно после таких случаев я иду на кухню, достаю с полки банку — там хранится кокаин, ты доползешь до кровати, ложась на самый край — это выглядит для меня символичным — человек, который находится на краю темной бездны, даже спать ложится на самом краю. Достану кокаин, отсыплю горсть, помещая его в глубокую тарелку, поставлю на плиту, давая немного согреться. На столе лезвие, им я буду педантично выравнивать дорожку из этого белого порошка, возьму купюру, заработанную моим телом, сворачивая в трубочку. Вдохну, втягивая вначале в левую ноздрю, а потом в правую, сразу почувствую легкое покалывание, а потом нос приятно онемеет, заставляя шмыгать, как будто у тебя насморк. Сразу появится прилив сил — кокаин, это неотъемлемая необходимость для проститутки — ты всегда должна улыбаться, радоваться, быть готовой, а он так помогает забыться, давая ложное чувство радости, когда ты занимаешься сексом с незнакомым человеком. Нет, это не блядство, это работа, ты должна отработать каждую копейку, которую тебе заплатят. На нас все показывают пальцем, называя грязными тварями, уличными девками, только никто никогда не задумывался, что мы спасаем вас, «чистых», от надругательств всяких психов и маньяков. Что лучше очередной придурок будет издеваться над телом проститутки, чем пойдет и изнасилует ребенка. Лучше он порежет меня, чем придаст своим извращениям подростка.

Да, в чем-то мы ваши ангелы-хранители, только такие грешные и падшие.

Саске, ты же все знаешь, я удивляюсь, что ты еще со мной. Как ты можешь заниматься со мной сексом, разве тебе не гадко? Мне не нужно это спрашивать вслух, ты, как будто все понимая, один раз мне сказал:
— Ты можешь считать себя кем угодно, но твоя душа чиста как капля росы по утру, а мне большего и не нужно.
Тогда ты мне еще сказал, что мы не занимаемся сексом, мы занимаемся любовью, которая дает нам что-то похожее на очищение, отпускает наши грехи, хм, даже у таких изгоев есть что-то святое. Я благодарна тебе за эти слова и понимание: ты мой ангел, а я твой, и мы оберегаем сами себя, помогая существовать друг другу в этом бренном мире.

Я тебя обниму — странно, ты такой холодный... Вскочив на колени, я разверну тебя к себе: я не успела, я опоздала. Твой остекленелый взгляд устремлен в непонятном направлении; на одеяле и подбородке следы пены изо рта... Мои глаза стекленеют, но я не плачу, руки не дрожат, лишь понимаю, что вот оно — долгожданная возможность освободится от этого свинцового тяжелого тела; целую тебя в холодные губы, так, на прощанье, нет, до встречи. Встаю, шагаю уверенно к балкону, он так близко — спасение всего в двух шагах и нескольких секундах полета. Перешагну через балкон, не раздумывая брошусь вниз.

Кто-то подумает, что я лечу вниз камнем, нет я взлетаю как птица, туда, к тебе мой любимый, к нашей свободе, где будет так хорошо и спокойно. Интересно, может быть, мы сможем наговориться на том свете?..