Тысяча бумажных журавликов. Глава 17.

Ваша Hime.

Глава 17.

Быстро пройдя пару отделений и поднявшись этажом выше, девушка осторожно заглянула в полуприкрытую дверь, из-за которой доносился размеренный голос лектора.
- Итак, коллеги, рассмотрим следующий клинический случай… - и древний, словно кирпичи фундамента, служившего основой самой старой больнице Кюсю, старичок нажал на кнопку проектора, высветившего на белом экране пару фотографий и текст под ними.
Тихо, словно тень, Шизуне проскользнула в утонувшую в полумраке аудиторию и прошмыгнула на самый верхний, традиционно пустующий ряд. Вытащив из кармана блокнот и ручку, устроилась поудобнее и приготовилась слушать. Вдруг…
- Шизуне-тян! – чей-то шепот неожиданно прозвучал откуда-то сбоку. От испуга девушка вздрогнула, и повернула голову в сторону источника шума. В нескольких метрах, незамеченный в полумраке, сидел юноша и махал ей рукой. Густые, темно-каштановые волосы торчали озорным ежиком, несмотря на весьма приличную длину. В черных глазах, пронзительных, но в то же время ласковых, сияли приветливые огоньки.
- Хай, Шизуне-тян! Опять опаздываешь? – не переставая улыбаться, парнишка подсел поближе к ней, параллельно вытаскивая из-под парты тетрадь и карандаш.
- О, Ямато-кун, ты меня напугал! – с облегчением вздохнув, девушка подмигнула своему соседу. – Привет. Да, опять… Этот старый гриб много надиктовать успел?
Юноша хихикнул, и, указав на крошечный абзац, приютившийся на первой странице тетрадки, заверил:
- Нет, не переживай. Всего лишь пару предложений по делу, все остальное – обычный треп, выживающей из ума легенды.
- Ямато-кун! – строго шепнула Шизуне. – Не говори так! Этот профессор еще мою маму учил, она всегда очень хорошо отзывалась о нём.
- Ладно, ладно, Шизуне-тян, не кипятись только… Твою матушку я уважаю, равно как и тебя, но, сдается мне, когда Тсунаде-сама училась, старого гриба и грибом-то язык не повернулся бы обозвать, - примирительно рассуждал юноша, серьезно глядя на соседку. Но вдруг озорные чертики вновь заплясали в его глазах.
- Шизуне-тян, ты только представь, что осталось в его черепной коробке от извилин!
- О, Ямато-кун! Ты неисправим!

***

Лето подходило к концу. Все чаще и чаще налетал шквалистый ветер, сильный и беспощадный. Он приносил с собой запах океана – необъяснимую, подспудно откладывающуюся в сознании, горечь.
Конан сидела в кресле у открытого окна, поджав ноги и укутавшись в теплый клетчатый плед. Чуть согнувшись, она обнимала руками уже порядком выросший живот, и пустой взгляд ее был устремлен куда-то далеко-далеко, сквозь бесконечную толщу воздуха, темно-серые тучи и занавесу мерно падающего на землю дождя.
Очередной порыв ветра ворвался между беспорядочно ходящими туда-сюда рамами и хлесткой пощечиной прошелся по бледному лицу, похожей на мраморное изваяние, девушки. Протяжно скрипнув, одна из створок резко вернулась на место, и Конан неожиданно вздрогнула, приходя в себя. И тут же резкий удар изнутри… Не такой уж и сильный, но настойчивый, требовательный, словно напоминание: "Я здесь, не забывай обо мне!”
Одинокая слеза упала вниз, теряясь в густом ворсе пледа. За ней еще, и еще… И вскоре уже целое море слез теснилось в уголках потерявших свое былое сияние глаз. Обгоняя друг друга, прозрачные капельки продолжали свой путь, повинуясь закону земного притяжения, не обращая внимания на породившую их девушку.
Уткнувшись лицом в ладони, Конан пыталась успокоиться, но сил на это у нее уже давно не было. Неконтролируемая дрожь охватила ее худенькое, измученное тело, и вскоре девушка захлебнулась горестным плачем, потерявшись в лабиринте отчаяния и непонимания.
Задыхаясь, она резко встала с кресла, и с силой толкнула створку, закрывая окно. Что-то упало вниз, глухо стукнувшись о деревянный пол… С трудом наклонившись, Конан подняла тонкую книгу в белой обложке. Бордовые буквы, выделяясь на идеально-чистом фоне, показались знамением небес.
"Найди себя”. Автор: отшельник Джирайя.
Спустя полчаса Конан собирала необходимые вещи: теплый свитер, толстые джинсы, ветронепроницаемую ветровку, высокие удобные ботинки. Документы, деньги, медицинский полис… Кажется, все.
Она не могла и предположить, что ждет ее там, в далекой северной провинции, на склонах горы Хиэй. Найдет ли она там ответы на неосознанно мучившие ее вопросы, или же это будет очередной розыгрыш, о которых так часто говорят по телевизору.
Как бы то ни было, сидеть на месте и медленно умирать, у нее уже просто не было сил…

***

Горы встретили беспрестанно храбрившуюся девушку еще более жестоким, нежели океанский собрат, ветром, и первым снегом, крупными мокрыми хлопьями падавшим на сырую озябшую землю. Тщательно застегнувшись, до самого носа натянув капюшон, Конан пошла по петляющей между зарослями бамбука и уводящей в горы тропке. Где-то вдали, скрываясь за поворотом дороги, затихал шум мотора. Житель деревни, согласившийся подвезти девушку, насколько это будет возможно, торопился поскорее попрощаться с промозглой погодой и оказаться под теплым кровом.
Конан лишь печально вздохнула, мечтая о тепле, и решительно продолжила свой путь, осторожно ступая по скользким булыжникам.
Она шла уже минут пятнадцать, но гора, к которой она так стремилась, приблизилась совсем чуть-чуть. Лишь через два часа, когда снег сменился нудным дождем, девушка дошла до своей цели. Каменистая тропка меняла направление в пространстве, потихоньку начав набирать вертикальный уклон. Бамбук появлялся по сторонам все реже, перемежаясь с вечнозелеными соснами и неизвестными девушке кустарниками. Словно разделяя мир невидимой границей, два деревянных столба возвышались по бокам от тропинки, соединенные сверху резной доской. Щурясь из-за попадающих в глаза капель дождя, Конан прочла вырезанные на плоти леса иероглифы: "Гора Хиэй, монастырь Энряку-дзи”.
Что же, по крайней мере, написанный на внутренней обложке книги адрес не выдумка. И этот самый Отшельник действительно живет где-то там, наверху, и готов помочь любому, кто потерял себя, сбился с пути и не может найти верного выхода.
Подтянув съехавшие лямки рюкзака, Конан пошла дальше по тропинке, постепенно сбавляя скорость, признавая превосходство гор. Примерно еще через час пути тропинка перешла в лестницу, которой, казалось, не будет конца. Но останавливаться девушка не собиралась. Прежний боевой дух просыпался в ней, робко скидывая с себя объятия сна. Она дойдет до конца, чего бы ей это не стоило!
Сумерки уже начали окутывать покрытые лесом горы, переплетаясь с белыми прядями тумана, когда не на шутку уставшая и промокшая до последней нитки девушка медленно подошла к высоким старинным медным воротам, тускло мерцающих в скудных бликах одинокого светильника.
А дождь все шел и шел…
Потянув за плетеный шнурок, висевший сбоку от ворот и уходящий в их толщу, Конан дернула его вниз, вздрагивая от неожиданно раздавшегося где-то вдалеке тихого мелодичного звона. По ту сторону неприступной каменной стены залаяла собака, но уже через минуту вновь воцарилась прежняя тишина. Лишь ветер шумел в ветвях раскидистых сосен да качал недоступные взору бамбуковые палочки, издающие тихие, словно журчание ручья, звуки.
Конан позвонила еще раз, выждав какое-то время. А потом еще, и еще. Но ответом служил лишь заливистый лай собаки.
Дождь усилился, бесцеремонно барабаня по мокрому капюшону, стекая по уставшему лицу, отбивая хитрую дробь по низеньким черепичным крышам, видневшимся из-за стены.
Конан позвонила еще раз, вслушиваясь в щемящую тишину, в надежде услышать хоть какой-нибудь новый шум, но снова и снова натыкалась на привычное шуршание дождя и его прихотливую игру.
Обеспокоенный, маленький комочек внутри нее робко зашевелился, словно хотел поддержать маму… Обхватив себя руками, девушка без сил съехала вниз вдоль стены, прямо на мокрую, размякшую от влаги, землю. Не понимая, плачет она или все же смогла сдержать слезы, Конан тихонько прошептала в пустоту:
- Это невыносимо… Я больше не могу… - и прикрыла глаза, словно испугалась, что кто-то увидит ее сломленные чувства.
Наверное, прошла целая вечность, скрашиваемая лишь холодным, унылым дождем. По крайней мере, так казалось девушке. Невыносимо слепя привыкшие к темноте глаза, откуда-то возник яркий свет, разрезавший тонким лучом сгустившийся мрак. Перед этим кто-то вышел из-за стены, громко хлопнув тяжелой створкой ворот, и направился к скрючившейся от холода Конан.
- Эй, ты в порядке? – человек был уже напротив девушки. Наклонившись и обдав ее терпким ароматом сандала, он присел на корточки, крепко впиваясь сильной рукой в худенькое плечо и безжалостно тряся его.
- Ты слышишь меня? – продолжал вопрошать человек, отложив фонарь в сторону и снимая второй рукой мокрый капюшон. Конан наконец-то приподняла отяжелевшие веки и безразлично уставилась на сидящего перед ней мужчину. Ее не удивили ни его широкие плечи, ни длинные, непривычно белые, волосы при относительно молодом лице, ни странные красные полоски, прочерченные по щекам вдоль высоких скул.
- Эй, да отвечай же! – чуть повысив голос, мужчина легонько шлепнул девушку по щеке. Конан пыталась ответить ему, беззвучно, словно рыба, открывая рот; после долгого сидения на холоде голосовые связки будто бы окаменели и не желали подчиняться командам хозяйки. Хлопнув себя по лбу, мужчина воскликнул:
- Ксооо! Да ты совсем продрогла! – и подхватил Конан на руки, унося куда-то за высокие ворота, подальше от холода и дождя.
По пути он говорил, не замолкая, не давая даже ничтожному страху зародиться в душе девушки.
- Прости, что не вышел сразу. Просто медитация с Фукасаку-саном слишком уж редкое и ответственное дело, да и не думал я, что кто-то нормальный может оказаться в горах в столь позднее время. Уж про погоду молчу… Как говорят, хороший хозяин собаку из дома не выгонит. А по тебе сразу видно, - продолжал он, быстро шагая вперед, - что не из бродяг. Но экскурсии временно приостановлены – слишком уж дождливо в последние недели, того и гляди, сели сойдут с гор.
Позади остался длинный крытый коридор, прилегающий к внешней стене какого-то здания и ограниченный рядом смутно различимых в темноте колонн. Толкнув ногой неприметную дверцу, мужчина зашел в ярко освещенную, пропитанную теплом и ароматом мятного чая, комнатку. Быстро, аккуратно снял с безвольно стоящей девушки насквозь промокшую куртку, свитер, ботинки и джинсы, закутал ее, даже не успевшую покраснеть от смущения, в огромное пуховое одеяло, и усадил на кресло, придвигая последнее к пылающему камину. А еще через минуту всунул в непослушные тонкие пальчики дымящуюся кружку с горячим чаем.
- Сп… Спасибо, - с трудом прохрипела начавшая "оттаивать” Конан, с наслаждением буквально впиваясь в обжигающий фарфор руками и поспешно отпивая живительное жидкое тепло.
- На здоровье, отогревайся, потом расскажешь, как тебя занесло сюда, - кивнул ей мужчина и вышел из комнаты. Вернувшись через какое-то время спустя, он также быстро выпростал маленькие ножки девушки из одеяла и опустил их в большой, наполненный горячей водой, только что принесенный таз.
- Ну, первая помощь оказана вовремя, - широко улыбнувшись, он наконец-то представился. – Меня зовут Джирайей. А тебя?
В голове зашумело, когда девушка услышала имя того, к которому так долго шла. И почему-то на душе стало легко, спокойно, почти что радостно. Словно этот незнакомый, но такой заботливый и веселый человек решит все ее проблемы одной своей улыбкой…
Бледные пальчики становились все послушнее, и робкий румянец заиграл на впалых щеках. Улыбнувшись, она ответила:
- А меня – Конан. Ками Конан.
- Красивое имя! – его улыбка грела и прогоняла все дурные мысли. – Послушай, Конан, я сейчас принесу тебе сухую одежду. Но не обессудь – в монастыре отродясь не было таких маленьких худеньких послушников. Будет болтаться.
- Не надо, Джирайя-сан! – уважительный суффикс встал на место сам собой. – В моем рюкзаке все есть.
- Ну, тогда переодевайся. Я приду примерно через полчаса. Надо еще раз проверить ворота, покормить собаку и сделать кучу других дел, - и он бодрой походкой направился к выходу. – Ах, да, если хочешь, можешь здесь похозяйничать. Все в шкафчиках над плитой и в холодильнике, вон в том углу.
И скрылся за дверью, оставив девушку в одиночестве.
Но скучать Конан не пришлось. Быстренько переодевшись в прихваченный с собой спортивный костюм из темно-голубого вельвета и расчесав успевшие высохнуть волосы, она принялась за дело.
Откопав в самом дальнем ящике ужасно запылившийся чайник, отмыла его с найденной там же содой. И уже через десять минут вода весело булькала в нем, а из носика валил белый пар. Открыв холодильник, наметанным глазом выцепила из невообразимой кучи всевозможных продуктов наиболее подходящие для данного момента – баночку с плавленым сыром, пол палки колбасы, обычный сыр, вчерашние, еще достаточно мягкие, булочки для хот-догов. Обнаружив в углу столика микроволновку,древнюю, но в рабочем состоянии, Конан повеселела окончательно.
Как там выразился этот немного странный, но такой располагающий к себе отшельник? " Можешь здесь похозяйничать ”.
- Что же, - удовлетворенно промурлыкала себе под нос девушка, ставя на стол огромную тарелку с горячими бутербродами. – Похозяйничала.
Вновь вернулась к рабочему столику и, открыв заварочный чайник, втянула тонкий приятный аромат. Ну, вот и чай готов. Прихватив в другую руку две кружки, девушка развернулась и собралась сделать шаг к столу, как вдруг входная дверь распахнулась и в комнату ввалился сияющий Джирайя.
- Ооо, да ты времени не теряла! – улыбаться шире уже по определению было некуда, но у Джирайи это все равно получалось. Смущенно покраснев, Конан ответила:
- Ну что вы, это совсем не сложно, правда.
- Какая ты хозяйственная девочка, - захихикал мужчина, в предвкушении потирая ладони и направляясь к столу.
Улыбаясь, Конан сделала шаг вперед, как вдруг ребенок резко ударил ее изнутри. Охнув, девушка выронила чашки и с трудом успела поставить на стол горячий чайник. Прижав ладони к животу, она поспешила прислониться к столу, чуть сгибаясь и поглаживая разбушевавшегося малыша.
Лишь сейчас заметивший ее состояние Джирайя в тот же миг подскочил, поддерживая и помогая выпрямиться. Обеспокоенно глядя в расширившиеся глаза, засыпал вопросами:
- Как себя чувствуешь? Ничего не болит? Голова не кружится?
- Нет, нет, все хорошо. Просто он так активно шевелится… - прошептала девушка, виновато улыбаясь. – Очень непослушный.
- Мальчик?
- А как вы догадались?
- Ну, я же сам мальчик, - подмигнув задумавшейся Конан, мужчина подвел ее к столу и осторожно усадил. Быстренько собрал веником осколки разбившихся чашек, достал из шкафа две новые и присоединился к сидящей за столом девушке. Налил ароматного чаю, кинул в каждую чашку по паре листиков свежей мяты.
- Спасибо, я так люблю с мятой, - поблагодарила Конан, принимая чай.
- На здоровье, Конан. Мята очень хорошо успокаивает, думаю, тебе она сейчас будет нелишней. А теперь давай-ка оценим твое кулинарное искусство.
Когда от приготовленного Конан не осталось и кусочка, а чайник прошлось кипятить заново, Джирайя спросил:
- На каком месяце уже? – и с улыбкой посмотрел на тоненькую ручку, прикрывающую живот.
- Седьмой пошел… - ответила девушка, потихоньку отпивая чай.
- Замужем? – тихий вздох и легкое покачивание головой.
- Просто живете вместе? – голубые глаза чуть подернулись грустной дымкой.
- Я поэтому-то и приехала к вам, Джирайя-сан, - чуть слышно прошептала Конан.
Когда через два часа Конан закончила свой рассказ, и тихий, но твердый голосок смолк, Джирайя, задумчиво подперев руками голову, сказал:
- Да… Вот это история… - и уже в который раз долил горячей воды в опустевшие чашки. – А что с Яхико случилось потом, не знаешь?
Украдкой вытирая слезы, Конан покачала головой.
- Не знаю, Джирайя-сан, ничего не знаю. И про Нагато с Сайюри тоже. Я звонила им не раз, но телефон был отключен. Отправляла письма на электронную почту – тоже без ответа. Думаю, они уехали на реабилитацию, возможно за границу, но обязательно свяжутся со мной, как вернутся. Когда я только ушла от Яхико, мы с Сайюри созванивались пару раз, но разговоры были короткими. Она так уставала, отдавая все силы и все свое время Нагато…
- Думаю, с ними точно все нормально. Просто такие травмы требуют много времени и внимания, ты права… Уверен, как только все стабилизируется, они найдут тебя, - искренно успокаивал разволновавшуюся девушку Джирайя.
- Да, вы правы. Я за них и не переживаю почти… Меня другое мучает, Джирайя-сан. Я… Я ведь предала Яхико, получается… Я не должна была бросать его в беде одного, - виновато прошептала Конан.
- Ооо… - Джирайя не сразу нашелся, что ответить этой так и не переставшей мучить себя понапрасну девочке. – Не думай так, Конан. Ты не виновата в том, что Яхико выбрал такой путь. Ты ведь пыталась говорить с ним, верно? И сколько времени ты была рядом, веря, что все еще можно вернуть в прежнее русло.
- Но… - она снова плакала, тихо и безнадежно. – Я должна была быть с ним до самого конца, чтобы ни случилось! А я просто убежала, как только увидела в нем то, что меня не устраивало.
- Нет, девочка, ты не права сейчас. Предательство – это очень плохо, согласен, особенно когда предаешь любимого человека, но ты ведь на тот момент уже носила под сердцем ребенка.
- Это не оправдание – я не знала об этом!
- Ты – нет, но знало твое тело, твое сознание. И оно не могло подвергать опасности беспомощного и беззащитного малыша. Перестань винить себя в том, чего не совершала. Ты сделала все возможное на тот момент… Теперь для тебя главное – родить ребенка и жить ради него.
- Но, Яхико… Что с ним? Я ведь уже никогда не узнаю этого, да? – в глазах Конан было так много любви, что Джирайя невольно вздрогнул. И в очередной раз задался вопросом, почему так мало женщин, которые, полюбив однажды, не дают этому чувству остаться в своем сердце навсегда?
"Все дело в вас – мужчинах!” – ехидненько прошипел неизвестно откуда вылезший внутренний голос.
- Яхико… Яхико выбрал свой путь, Конан. А ты выбрала свой. Скажи, есть ли смысл пытаться вернуть прошлое?
- Я все еще люблю его, Джирайя-сан… И никогда не перестану любить… Вы можете смеяться, скажете, со временем пройдет, но я знаю, что не пройдет.
- И я знаю, девочка. Такие как ты любят один раз и на всю жизнь… В этом твоя боль, и в этом твое счастье.
- И что же мне теперь делать?
- Жить. Просто жить дальше. Ты ведь не одна, Конан. Тебе есть ради кого жить, - и, дотянувшись через стол до рук девушки, Джирайя осторожно подвинул их, направляя в сторону живота.
- Вы правы, - слабо улыбнулась девушка, сияя благодарным взглядом. – Я буду жить ради малыша… Ради того, что осталось от нашей с Яхико любви.
- Нет, Конан, ты снова немного не права. Этот малыш – не остатки, он самое что ни на есть начало вашей любви…
- Джирайя-сан… Спасибо вам!

***

- Вот, возьми, это очень хороший врач. Я слышал, она работает в том городе, где ты живешь. Может, и пригодится, - и Джирайя протянул Конан старую, потертую визитку. Взяв ее в руки, девушка пробежалась по черным иероглифам: "Сенджу Тсунаде, врач-гинеколог”. Заметив, что брови девушки удивленно взмыли вверх, Джирайя обеспокоенно спросил:
- Ты знаешь ее?
И почему Конан впервые за вечер решила соврать ему?
- Нет, не знаю. А это ваша знакомая, да?
- Учились вместе, - нехотя ответил мужчина.
- Вы – врач? – удивлению Конан не было предела. Но в то же время это открытие многое поставило на свои места – поразившую оперативность и четкость действий Джирайи, его уверенные, профессиональные вопросы относительно беременности.
- Был им когда-то. Учился на психиатра, но как-то не заладилось с практикой… А вообще, это длинная и абсолютно неинтересная история, Конан.
- Понятно. Извините, Джирайя-сан!
- Ну что, было бы за что извиняться, - отмахнулся мужчина, закинув за спину маленький рюкзачок Конан. – Пойдем-ка, я подвезу тебя на машине до железнодорожной станции, а оттуда уже доедешь до аэропорта.
Уже стоя на перроне, девушка смогла снова и снова благодарила Джирайю, не в силах поверить, что обрела успокоение.
- Спасибо вам, спасибо большое, Джирайя-сан! Как же мне легко теперь, после всех ваших слов! Теперь я ничего не боюсь, правда!
- Это же прекрасно, девочка, - ласково отвечал он, совсем по-отечески затягивая теплый шарф на шее Конан. – Надеюсь, ты напишешь мне, когда малыш родится?
- Обязательно напишу, и, если можно, не только, когда он родится.
- Буду рад продолжить общение с тобой, Конан, - поезд уже подходил в платформе, и Джирайя помог девушке одеть рюкзачок.
- Я тоже, - радостно улыбалась она ему в ответ.
Девушка уже вышла за линию турникетов, последний раз махнув на прощание отшельнику, как вдруг он снова позвал ее.
- Что такое, Джирайя-сан? Я что-то забыла? – взволнованно обратилась она к нему.
- Нет, нет, не переживай, все нормально. Просто я хотел тебе еще раз сказать – ты ни в чем не виновата, Конан, и никого никогда не предавала. Не забывай этого, обещаешь?
- Обещаю, сенсей… До свиданья!
Она еще долго махала одиноко стоящему на платформе мужчине, высунувшись из окна.
Когда поезд скрылся из виду, Джирайя пошел к машине, с необъяснимой тоской пиная попадавшиеся по дороге мелкие камушки.
Голос совести, неимоверными усилиями запертый в дальних уголках души, медленно, но верно, просыпался после многолетней спячки…
"Да, Джирайя, она никого не предавала. В отличие от тебя!”

***

На следующее утро, когда Отшельник собирал немногие необходимые вещи, в его комнаты без стука вошел древний и ветхий старичок. Редкие седые волосы росли лишь по бокам от маленького сморщенного личика, но тело было на удивление поджарым и подтянутым. Чуть кривые ноги заставляли старичка пользоваться при ходьбе палкой, но его немощь проходила сразу, стоило ему встать в какую-нибудь боевую стойку.
- Джирайя, - скрипучий голосок застал мужчину врасплох. Вздрогнув, он повернулся к старику лицом.
- А, Фукасаку-сан, это Вы… Все никак не привыкну к Вашей бесшумной походке.
- Куда это ты собрался, Джирайя? Почему я узнаю об этом от Ма, а не от тебя лично? – и высокий, чуть ли не в два раза выше ростом, взрослый ученик замялся, словно пойманный на месте воришка.
- Эм, ну, знаете ли, Фукасаку-сан, я не хотел тревожить Вас раньше времени, - лихорадочно соображая, импровизировал Джирайя.
- Не ври мне, Джирайя-чан, я вижу тебя насквозь! – сурово сдвинув густые, на контрасте с волосами на голове, брови, старичок воинственно ткнул своего рослого ученика палкой в грудь.
- Ох, ничего-то от вас не утаишь, сенсей, - и Джирайя вкратце изложил свой план учителю. Когда рассказ был окончен, Фукасаку спросил его:
- Джирайя-чан, ты уверен, что справишься с этой задачей? Не вмешиваешься ли ты в дело, совершенно тебя не касающееся?
- Нет, сенсей… Я знаю, что если пройду мимо этой истории, уже никогда не смогу уважать себя.
- Тогда езжай, а я пока приготовлю все к вашему приезду, - и старик с достоинством направился к двери. Но, уже выходя из комнаты, повернулся, и задорно улыбнулся вновь замершему ученику:
- Как думаешь, Джирайя-чан, а этот мальчишка в первый раз просидит под водопадом хотя бы полминуты? – мужчина лишь плечами пожал, с улыбкой вспоминая, как сам выскочил из-под обжигающе-ледяных объятий воды в первую же секунду.

***

Сложно ли найти человека в городе с населением в тридцать миллионов, когда знаешь лишь его имя, фамилию и возраст?
Сложно, почти невозможно.
Но поиск значительно облегчит тот факт, что искомый объект может находиться в наркологической клинике, а их в городе куда как меньше, нежели людей.
Тем более, учитывая, что прошлое нынешнего отшельника было непосредственно связано с лечебными учреждениями подобного профиля, удача улыбнулась ему уже во втором заведении. Мило улыбаясь и отчаянно краснея, молодая медсестра в регистратуре вывалила перед очаровательным седовласым незнакомцем, небрежно показавшим удостоверение психиатра, все учетные книги. Совершенно забыв о праве пациента на сохранении в тайне самого факта обращения за медицинской помощью.
Ивамура Яхико, двадцати четырех лет, находился в клинике уже пятый месяц. Таблетки принимал, процедуры посещал, все назначения выполнял без видимого сопротивления. Но разговаривать с персоналом наотрез отказывался. Целыми днями сидел в палате, уставившись в одну точку. В последний месяц к нему почти каждый день приходили посетители – некто Ивамура Нагато и Ивамура Сайюри. Вот и сейчас в графе "Приход посетителей” стояли их фамилии и подписи на вход.
Это тоже было удачей, решил Джирайя. По крайней мере, не придется носиться по городу еще раз, отыскивая родственников парня. Поблагодарив в конец готовую растаять от блаженства медсестру и шепнув ей на ушко последний, но добивший ее окончательно комплимент, быстрым шагом направился в нужное крыло, скользя цепким взором по номерам палат и зорко вглядываясь в сидящих за стеклянными стенами людей. Наконец, он нашел то, что искал…
В самой последней по коридору палате, стоя напротив неподвижно сидящего спиной к Джирайе широкоплечего рыжеволосого парня, находились двое. Высокий, очень худой и бледный, опирающийся на костыли, юноша со странного темно-красного цвета волосами, и девушка, заботливо поддерживающая его под руку. Черные блестящие волосы были заплетены в длинную косу, ниспадающую с худеньких плеч на грудь. Они что-то говорили сидящему на кровати, но тот даже не кивал в ответ. Устало, с болью, переглянувшись, парень с девушкой направились к выходу.
- … даже и не знаю, что делать с ним, Сайюри, - долетели до незаметно пристроившегося у окна Джирайи обрывки разговора. Выйдя из палаты, пара не пошла к выходу, а решила немного передохнуть, присев на один их мягких кожаных диванов, стоящих по всем периметру холла. Парень, отпустив костыли, со вздохом откинулся на высокую удобную спину, а девушка тут же засуетилась, доставая из сумки несколько разноцветных пузырьков и бутылку с водой. Высыпав на ладонь приличную горсть таблеток, она протянула их молодому человеку.
- Вот, Нагато, выпей…
- Черт бы побрал эти таблетки, Сайюри, сколько же мне их еще глотать? – недовольно заворчал Нагато, косясь на жизнерадостно раскрашенные капсулки.
- Милый, ты же знаешь, осталось чуть больше месяца, - ласково ответила девушка.
- Надоело… - сдаваясь и принимая из рук Сайюри горсть лекарств, совсем уж по-мальчишески пробубнил Нагато.
- Знаю, - ответила девушка, убирая в сумку баночки и бутылку. – Но по сравнению с тем, что тебе пришлось перенести это сущий пустяк, верно же? – и она с улыбкой подмигнула парню. Тот лишь притянул ее к себе, обнимая и легонько сжимая худыми пальцами плечо…
- Чтобы я без тебя делал, любимая…
- Наши проблему уже позади, Нагато… - тихо ответила она, оглядываясь через плечо на так и не шевельнувшегося Яхико, и озабоченно хмурясь.
- Ксооо! – отчаянно прошептал Нагато, ударяя ладонью по колену. – Что же случилось с Яхико? И куда, хотел бы я знать, делась Конан? Как она могла оставить его в таком состоянии?
- Тише, милый, тише. Не говори так, мы ведь не знаем, как все было на самом деле.
- Но время, чтобы бросить тебе в почтовый ящик эту чертову анкету, Конан нашла. А чтобы все внятно объяснить…
- Нагато, пойми же, она не хотела переваливать на нас свои проблемы. Ты ведь тогда был совсем слаб… Она пыталась позаботиться обо всех сразу, - Сайюри, знавшая правду почти что во всех подробностях, не переставала защищать подругу. И неожиданно, горько усмехнувшись, добавила. – Обо всех, кроме себя…
- Пойдем, Нагато, тебе еще надо заехать на физиотерапию. Мы обязательно придем завтра снова.
Они почти вышли из холла, как неожиданно кто-то окликнул их сзади.
Уговорить не на шутку обеспокоенного и постоянно вспыхивающего, словно порох, Нагато было непростым делом. А вот Сайюри, сразу почувствовав безошибочным женским чутьем, что стоящий перед ней рослый, странной, но внушающей доверие, наружности мужчина, согласилась на удивление легко.
"До чего же женщины просты в общении, когда полагаются на свою интуицию”, - мельком подумал Джирайя, приводя готовому сдаться упрямцу все аргументы за то, чтобы он, прославленный и имеющий опыт в подобных случаях психиатр, увез Яхико из этой больницы в загородную, расположенную в отдаленных горах, частную клинику.
Через час все нужные бумаги были подписаны, а вещи собраны.
Оставив свой адрес и вдосталь наслушавшись отчаянных угроз и обещаний долгой смерти, если с Яхико что-то случится, от не скрывающего свое волнение Нагато, Джирайя вежливо распрощался с родственниками своего нежданного пациента.
К утру следующего дня они уже были в горах. Равнодушно глядя перед собой, Яхико послушно шел за Джирайей по бесконечной лестнице.