Улыбаться.

Это началось внезапно. Это было подобно цветению сакуры, легкое, что лепестки этого цветка, нежное и ароматное. Это было бурей, сносящей все на своем пути, опасной и сильной. Это было странно. Это вдруг появилось и невозможно было просчитать, когда. Это ворвалось в жизнь так молниеносно, а с другой стороны, так кротко и аккуратно. Это вдруг осело внутри, обволакивая собой. Это вдруг стало ранить, подобно клинку, и ласкать, что легкое перышко. Это будоражило и успокаивало. Это изнывало там, близ сердца, что называлось душою, оно тянулось и сжималось. Это гладило, укутывало теплом, подобно мягкой шали из гусиного пуха. Это, подобно звезде, вдруг взорвалось и родилось. Оно стало реальным.
Это - улыбка Сакуры Харуно, которую вдруг увидел Учиха Саске.

А Учиха Саске не ведал доселе, что такое настоящая улыбка. Точнее, забыл. Не мог вспомнить, как это - улыбаться. Как это? Создавать губами тепло и передавать его людям. У парня получался оскал затравленного зверя, который годами скитался, чтобы схватить свою жертву. Эти губы были предназначены для ядовитых и надменных ухмылок. Они кривились и искажались. Они были надкушены сотни раз злостью и ненавистью, излагали яд и горечь. Они были в безумном замешательстве. Саске даже казалось в какой-то момент, что улыбка - это что-то аномальное, неизвестное, нереальное. Губы парня давно атрофировались, не обладая привычной мягкостью, нет, лишь одна серьезность, лишь злоба, которая сочится через рот и доносит ярость обладателя всему миру.

Однако было далекое детство, которое на данный момент казалось дымкой чужого сна. Казалось чем-то невозможным, темным. Но был там луч света, сотканный из улыбки Матери. Она улыбалась глазами, выпуская в этот мир волшебство. Она улыбалась всем, святящаяся любовью. Была строгая улыбка Отца. Некое семя, которое посадили в нутро Саске для прорастания стержня. Редкая улыбка, но такая нужная, выслуженная. Улыбка Брата. Что-то грустно-озорное и тоскливое, и веселое. Теплое, что огонь в холодный и дождливый день. Эти три улыбки создали эмоции, которые заложились в детство маленького Саске. Они создали спектр ощущений и мимики, взглядов. Они создали Зеркало души, которое изначально и отражало всю суть мальчика.
А потом оно треснуло, разбилось и осыпалось, оставляя лишь жалкие осколки той полноценности, которой обладал маленький мальчик. Звон, казалось, сотрясал его душу. Хруст и скрип царапались внутри. Остались лишь осколки бытия, его жизни. Грязные, запятнанные кровью, режущие и колкие. Ни матери, ни отца, ни брата - никого больше не было. Остался лишь один маленький и хрупкий кусочек зеркала, который Саске спрятал глубоко и навсегда. Кусочек, который будет вечно резать нутро, выворачиваясь в разные стороны. Кусочек воспоминания, который будет омываться кровью родителей, а потом и брата.

Саске чудовище, убившее своего брата, а чудовищам незачем смотреться на себя в зеркало, они и так знают свою юродивость. О каких улыбках может идти речь? О болезненной сумасшедшего? О ядовитой ненавидящего? О разрывающей страдающего? Даже напрягать губы в подобии этого жеста лицевой мимики - больно.
Итак, улыбка, та самая, детская и искренняя, давно стерта с его лица. И лишь иногда, по ночам, когда тьма беспросветная вокруг, Саске может себе заглянуть в разрушенное нутро, на долю секунды любуясь тем, что когда-то ему принадлежало, но никогда уже не сможет появиться вновь. Память болючая, память колется терновым венком, оплетая душу. Память жестока и безжалостна. Не может реализовать то, былое, но и не может стереть ничего. Дразнится, проникая в сознание, навевая сны о былом, о родном и любимом. И вот глаза мстителя-себя-ненавистника слезятся, и влага, что яд, выжигает глазницы. В груди камнепад из эмоций, расплющивающий все. Боль воет, что вьюга зимой, бьется о стены сердца, что ветер о стекла, норовя все разбить вдребезги. Да сколько ж можно разбиваться-то? Изо дня в день, ночь в ночь. Саске скалится невидимому нечто, которое его гнетет уже Вечность. Целая Вечность боли, отчаянья и грызущей ненависти. А ему всего лишь семнадцать. А он уже давно перестал улыбаться.

Война прошла, выбор был сделан.

Саске начинает припоминать ярко-оранжевую улыбку Наруто. Она подобна солнцу. В чем-то глупая, а в чем-то, до невозможности, мудрая, скрывающая в себе все тайны бытия. У Наруто в улыбке своя Вечность. Сотканная из боли и одиночества, скрашенная влажным взглядом голубого неба после дождя. Распогодилось - так Саске видит для себя улыбку Друга. Хочется улыбнуться в ответ, а рот скован невидимыми путами. Рот атрофирован ядом и ненавистью. Как? Как Наруто может улыбаться лишь глазами, согревая окружающих вокруг.
Улыбка Какаши. Видно лишь очертание губ под маской и морщинки вокруг глаз. Опять тепло. Ощущается надежность, некая уверенность. Как он, человек в маске, может так выражаться изнутри добротой?
А теперь Ее улыбка. Ее взгляд. Давно забытое, из призрачного детства. В ней он вдруг замечает улыбку матери. Как давно Сакура Харуно умеет так улыбаться? Она может быть вымученной, умирающей, но на губах это тепло. Рот ее выглядит мягким и расслабленным. Она не давится оскалом, как когда-то это делал Саске.
Ее улыбка живая. Она подобна лепестку цветка, что приземлился близ весеннего луга - ее глаз. Ее румянец нежный, розовый. Щеки кажутся персиками, слегка подрумяненными солнцем. Теплая.

Учиха Саске вдруг понимает, что на тот старенький и жалкий осколок вдруг что-то накладывается. Оно такое горячее, оно плавит старое зеркало, сливаясь с чем-то новым. Не жжет больше привычной болью, нет, его обволакивает спокойствием. Не саднит больше, не колется, не убивает. Сакура накладываться на мать, Наруто на Итачи, а Какаши на отца. Новое зеркало в его душе отдает кристальной чистотой, пусть где-то еще и видятся черные разводы от былого. Боль никто не гарантировал вывести, что чернильное пятно лимоном.

И вот уже по вечерам Учиха смотрит на ночную деревню, которая полна сотней огоньков-фонариков у домов жителей. Сидеть на крыше своего дома приятно. В округе слышится смех, звонкий, что весенняя капель. В душе благодать и ощущение какого-то чуда.
Саске решает прогуляться по ночной деревне. Он бредет и дивится, ведь сколько лет в скитаниях? - как он выпал из простой жизни. Из банальной повседневности, которая вдруг стала такой уютной. Людей в округе много, кто сидит в сенях близ домов, кто близ таверн, пивных. Где-то играют на кото, струны которой волнительные и будоражащие, отражаются в зеркале его души. А оно, зеркало, жадно впитывает эту мелодию, запах жаркое, смех, разносящийся эхом среди кварталов. Оно впитывает даже эту ночь, такую простую, но такую волшебную.

Незаметно Учиха дошел до дома, где живет Сакура Харуно. Однако. Память все-таки коварная у него, издевается. Но вот балкон, который у комнаты девушки. Луна, кажется, сегодня тоже тепла как никогда. Ярка и ласкова, полная. Дверцы вдруг распахиваются, и на балкон выходит Сакура. В махровом халате, волосы влажные, девушка их расчесывает. Короткие пряди еще полны хрустальных капель, тяжелые. Ее волосы при свете луны кажутся еще более нереального цвета, чем розовый. Она улыбается какой-то своей сокровенной улыбкой. И Саске видит в ней еще одну Вечность, сотканную из мечтательности и влюбленности. Ему ли не знать? Ему ли не чувствовать? За его мертвенностью ведь похоронено все. Прихлопнуто тяжелой надгробной плитой из боли. Но вот что-то у парня в груди хрустит, выламывает. Пробивается маленький росток надежды. Крохотный, почти невидимый. Ее улыбка почему-то взрастила в нем Это. Неведомое, не похожее на то, что было доселе. В груди, кажется, начинается что-то несусветное. И дождь, и град, и солнце - буря эмоций при виде ее губ, сложившихся в легкую, зыбкую, почти невидимую улыбку.
Сакура вдруг машинально переводит взгляд с полной луны вниз. Секундное замешательство, и девушка вздрагивает, роняя свою расческу на землю. У Саске нет времени на размышления: мигом подхватывает упавшее, и вот он уже на балконе.
Сакура действительно напугана, на губах нервное напряжение. Ее улыбка фальшива, там, в глазах прячутся недоумение и страх. Ей вдруг становится холодно, плечи передергивает, а дрожь охватывает все тело.
Саске одет в какой-то спортивный костюм, смотрит на девушку пристально. А у Сакуры душа в пятки убежала, содрогаясь где-то в пальцах ног.
- Саске?.. Привет? - все-таки выдавливает девушка. Взгляд Учиха какой-то странный, невиданный ранее. Будто перед ней и вовсе незнакомец.
Но парень ничего не говорит, он просто подходит к Сакуре, легонько забираясь рукой во влажные волосы. Они пахнут чем-то пряным, чем-то таким из детства. Девушка не дышит, не зная, как себя повести. Однако продолжает улыбаться, робко притупив взгляд в пол балкона. Саске совсем близ нее, он чувствует кончиком носа его губы. Сакура зажмуривается, и становится жарко. Лишь бы не потерять сознание. Но вот он нагибается, соприкасаясь с ее губами, и в точности растягивает свои, чтобы повторить ее улыбку. Сакура от удивления распахивает глаза, которые затуманиваются эмоциями. Близость с Саске такая волнительная, она, кажется, окрыляет девушку и отрывает от бетонного пола балкона.
- Ты?.. - выпаливает Сакура в губы парню, а в глазах тысяча и один вопрос.
- Пробую твою улыбку, - абсолютно серьезно шепчет он в ответ, волнительно щекоча рот Сакуры. Его глаза темные, чернее этой ночи. В них отражается луна и Сакура.
- Странный ты, - вздрагивает Сакура, ощущая жар по всему телу.
- Я только учусь, - губы парня опять прижимаются к ее губам.
- Чему?.. - глупый вопрос, но девушка и вовсе ничего не понимает.
- Улыбаться, - его губы накрывают рот Сакуры, нежно и аккуратно, словно прося разрешения. Руки Саске обвивают тонкую девичью талию, прижимая Сакуру к себе плотнее. Приятно и сладостно. В душе что-то разрывается и ноет. В душе в очередной раз буря эмоций, но не больно. В этот раз не больно, не колется, не режется. Ощущается какая-то жажда. Ощущается жар в теле. Их тела, кажется, возгораются через губы. Поцелуй парня приглашает Сакуру к большему, и языки сливаются. Сердца колотятся, будто гонимые кем-то, будто сейчас выломают грудные клетки. Хочется. Жжется. Горит. Сладко и радостно у Саске внутри.
На секунду отрывается от Сакуры. Она продолжает улыбаться, но теперь в ее улыбке что-то другое. В ее улыбке и надежда, и приглашение, и предвкушение. Саске пробует и эту улыбку. Саске, хоть и криво, улыбается в губы Харуно. Саске учится. Саске улыбается. Саске нравится.