Ускользающее счастье. Часть четвертая

P.S. Надеюсь, что читатели простят за столь маленькую главу Т.Т Но именно так планировался сюжет

― Вот так, - она снова дружелюбно улыбнулась, а после буквально вскрикнула. – Боже!

Мужчина опустил взгляд на свою все еще сжатую в крепкий кулак руку, которая сильно кровоточила вследствие накрепко впившихся в кожу ногтей. После случившегося в палате, казалось, физическая боль стала ему почти неосязаемой. Интересно, а тело само среагировало или это он – в результате возникновения им же самим дефекта? Он этого и не мог понять, как и то, почему так получилось. Находясь под влиянием собственных эмоций, он действовал спонтанно, отплатив Сакуре за тот удар более сильной оплеухой. Минутная ярость затуманила разум, полностью лишив его самоконтроля и вынудила совершить ошибку, которая в конечном итоге привела к тому, что он возненавидел себя.

К большому удивлению девушки, Саске спокойно принял ее помощь: стоял неподвижно и наблюдал за процессом обработки собственной раны, в то время как Саюми внутри ликовала, что он не отверг ее желание быть ему полезной, и молилась богам, чтобы под этими проницательными глазами все не свалилось из рук вон. В какой-то момент, когда кожу обжог спирт, она была готова к тому, что он зашипит или же в худшем случае отдернет ладонь, но, к ее безграничному счастью, ни того и ни другого не случилось. Медсестра облегченно вздохнула, закончив с перевязкой, и улыбнулась своей проделанной, хоть и недолгой, но аккуратной работе. Она вдруг задумалась, что несмотря на грубое отношение как знакомым, так и незнакомым людям, он все же добрый, а самое главное – теплый и живой: сетчатая ткань, что слой за слоем проходила меж пальцами, приносила не самые приятные ощущения, учитывая ее шероховатость на фоне нежной и гладкой кожи, но девушка терпела и с наслаждением ловила, охвативший ее в эти минуты экстаз.

Саске нахмурился, когда она начала в открытую переплетать пальцы с его и тереться щекой о них, и грубо вырвал ладонь из рук уже вдоль обнаглевшей особы. Та невинно заморгала, никак не видя причины его недовольства.

В это время из палаты вышла Ино. И Саюми быстро поздоровавшись с ней, зачем-то поспешно попыталась скрыться. Блондинка, про себя подумав, о чем они могли разговаривать, недолго понаблюдала за уходящей медсестрой и переключилась на Учиху, который также соизволил одарить ее своим вниманием.

Сакура уже рассказала, что он еще не в курсе всего событий, что произошли в момент его отсутствия. Вот же. И как можно было действовать так опрометчиво, когда как у него не было информации относительно ситуации в целом.

Яманако тяжело вздохнула.
― Она потеряла ребенка…

Услышавший столь внезапную новость, мужчина тяжело прислонился спиной к стене и дотронулся пальцами до лба.

― Ясно.
― И поэтому…
― Сколько… - спокойно перебил он ее, и блондинка вначале собиравшаяся уточнить вопрос, отвела взгляд в сторону и снова вздохнула.
― Шесть месяцев.

Ино прикусила губу. Это гадкое чувство, когда видишь ужас и отчаяние в глазах подруги, и не можешь ничем ей помочь. Тогда, если бы они пришли чуть позже, то и Сакуру спасти было бы просто невозможно. Они провели очень сложную и долгую операцию. Им пришлось сделать кесарево сечение, чтобы вытащить из утроба матери уже мертвого малыша…

Шесть месяцев… На первый взгляд вроде бы не долгий срок, но оттого слишком тяжелый. Это его косяк. Не вдавшись в подробности о случившемся, он поплелся напролом и усугубил ситуацию в целом.

***

Учиха зашел в свой дом, и сразу направившись на ярко-горящую кухню, обнаружил Сараду, которая сидела на стуле возле пустой тарелки на столе, и Хинату, которая поздоровалась и, решив, что девочка теперь не одна и есть тот, кто за ней присмотрит, двинулась к выходу, но проходя мимо мужчины, напоследок сказала:

― Она слышала ваш разговор с Сакурой-сан.

В ответ он лишь кивнул головой, принимая ее слова. Он это, конечно, знал. Заметил ее, почувствовал, но слишком поздно. Когда он уже убедился в том, что дочь стоит за дверью палаты, она успела увидеть то, что вызовет только отрицательные эмоции. И на это имеет полное право.

Когда входная дверь захлопнулась, Сарада, предпочитав не глядеть в сторону отца и даже обнять после столь долгой разлуки, спрыгнула со стула и пошла прочь, пока Саске ее не остановил:

― Сарада…

― Мама… - плечи ее дрожали – не понятно – то ли от злости, то ли от сдерживаемых слез. - Она поправится… она непременно поправится…

Не обязательно быть взрослой, чтобы понять, какой холодный и злополучный вихрь пробежался между родителями, и достаточно умной, чтобы взглянуть на правду – все уже не будет как прежде.

Она не ненавидела отца, просто затаив обиду, сердилась, что он не оказался рядом в нужный момент. Девочка умчалась на второй этаж, в свою комнату, так и не обернувшись.

Учиха после нескольких томящих секунд ожиданий в полной тишине, в свете уходящего солнца, двинулся вслед за дочкой. И когда он не спеша плелся по скрипучей лестнице, Сарада успела скрыться в своих покоях, демонстративно громко захлопнув дверью.

Саске не стал вдаваться в объяснениях, нарушать и так покрытый черной мглой ее маленький мир, и тем более заходить в ее комнату. Он просто прислонился спиной к деревянной, наверное, единственной преграде, что разделяло их обоих, и скользнул по ней, устроившись на пол и задрав голову наверх.

― Ты ведь ненавидишь меня? – спросил он, вдруг грустно улыбнувшись.
― Да, - глухо прозвучал ее ответ.

Сарада забралась на кровать, и крепко обняв подушку, уткнулась в нее лицом. В это время ее мама всегда умывала и укладывала спать. Ей не требовались особые уговоры или просьбы ложиться пораньше и поскорее погрузиться в сон, так как Сакура прокормив сыто, заботилась так, что усталость накопившаяся за день на детских плечах, помогала ей мгновенно заснуть. А сейчас…

― И ты имеешь на это полное право… - услышала она голос Саске по ту сторону двери, подвигнув ее на желание поднять голову.
― Я опоздал… - шепнул он тихо, прикрыв глаза. – Не смог защитить…

***

Ночь всегда томила в себя нечто загадочное, но одновременно и нечто пугающее. Полумесяц одиноко выглядывал из ночного неба, где усыпанные, словно на ковре, мерцающие звезды свидетельствовали, что и приходящий день будет солнечным.

В госпитале на одном из нараспашку приоткрытых окон промелькнула тень, что всколыхнув занавески, приблизилась к кровати, где спала пациентка, казалось бы, беззаботно, после вкалывания в капельницу малую долю снотворного.

Горящие алым цветом глаза сначала переместились на подушку, где взору представилась аккуратно забинтованная ладонь, а потом – на откинутое одеяло и слегка задранную сорочку. Саске, не стремясь разбудить спящую, без лишних шумов, присел на край койки и приподнял больничную одежду, оголяя живот, на котором красовался длинный и уродливый шрам, обработанный нитью. Мужчина потянул руку к неприятным бугоркам, пальцами легонько пройдясь по ним. А ведь все могло быть иначе, придя он немного раньше или вообще не уйдя. Учиха злился и на Сакуру за то, что не рассказала еще три месяца назад о своем положении, но больше всего он винил именно себя в смерти своего не рожденного ребенка. Если бы только был рядом как тогда, когда его жена еще вынашивала Сараду, возможно, эта ужасная трагедия никогда бы и не случилась…

― Карин! Кари-и-и-ин!
Сидящая за деревянным столом, девушка с красными волосами захлебнулась чаем, когда крик этот эхом разносился по убежище и говорил только об одном.