Уверенность в завтрашнем дне. Глава десятая: «Богадельня».

Примечание № 1: Чиу (яп. チウ) — «разум».
Примечание № 2: обакэ — общее название для монстров, призраков или духов в японском фольклоре. Буквально означает «то, что меняется».



— Почему, почему, почему?.. — разрывая тишину, незнакомец бродил по чердаку.

Каждый шаг, и облачко пыли вздымалось вокруг его ноги. Мрачная обстановка чердака вкупе со скверным настроением мужчины не предвещала ничего хорошего.

Сбитое дыхание, бегающий взгляд, быстрая ходьба, — всё указывало на повышенную нервозность и беспокойство.

В последнее время ему не удавалось расслабиться.

«Всё эти девчонки виноваты... Да и долгое пребывание Чиу «вне» плохо влияет на меня, его хозяина».

Чиу был когда-то обакэ, который скончался 372 года назад в сумасшедшем доме. Даже медсестры были несказанно рады его «уходу»...

«Но не тут-то было...» — усмехнулся своим же мыслям уставший человек.

А в самом углу помещения свернулось темным туманом некое существо. Оно источало отрицательную энергетику, заставляя вначале поежиться, а затем ощутить отток чакры — его способность вытягивать энергию из человека. Не только чакру, но и жизненную силу. Казалось, было невозможно его контролировать. Вечная жажда — жажда жизни. Чьей-то жизни. А чтобы существовать, необходимо питаться. И пища была совсем рядом. Повсюду. Хотя сейчас существо будто успокоилось, но голод, страшный голод мучил его. Давно оно не питалось. Не было пищи. Хорошей. Сочной. А эти вроде бы на вид и слабые девчонки оказались способными ставить барьеры.

— Как эта соплячка, — дрожащей рукой указывая в сторону девочки, шептал незнакомец, — смогла поставить барьер второго уровня, просто-напросто выкидывая из своего сознания?
— Где мой папа?! — донеслось в ответ.
— И опять она завелась...

Стремительными шагами, немного неуклюже огибая препятствия, он двинулся к маленькой девочке. В углу можно было разглядеть только тонкие нити чакры, крепко сковывавшие ее ручонки.

Опустившись на одно колено, словно благородный рыцарь, мужчина произнес:

— Как ты это делаешь?
— Где мой папа?
— Второй уровень... Даже я не могу без помощи Чиу до него дойти...
— Где, где мой папа? — упрямо повторил ребенок.
— Ты, малявка, — протягивая к ней свои руки, зарычал он.

Шшш-шшш-шшш...

Остановившись на полпути от ее изящной шейки, человек обернулся. Шипение, будто что-то разъедалось кислотой. Потом звук перешел в утробный рык, нарастающий. Голод и ярость явственно передавались этими грозными звуками.

«Ему нужна пища, а время всё идет...» — мелькнуло у него в мыслях.

— Яма-а-сама, кажется, он хочет покушать... — заискивающе раздалось с лестницы.
— Папа! Папа! Ты здесь! Па-а-ап, я тут! Иди сюда! Я помогу тебе, выгоню черное облачко из твоей головы, — словно фонарик, зажглась девочка, вся искрясь и улыбаясь.

Под злостное шипение и крики девочки человек пересек комнату. Встав на середину, он сложил сложную серию печатей, бормоча при этом слова на неизвестном никому языке. Шипение начало утихать, и темная энергия поползла к выходу, растворяясь в воздухе.

— Райдон, а ты иди опять в поместье Учиха. Мне нужны эти свитки.
— Папа! Папа!
— Папа не придет. Никто не придет.



«Дорогая Темари! Извини, что не отвечал тебе так долго. Просто сейчас совсем нет времени. Да, дорогая, я знаю, что у меня самый высокий уровень IQ в Конохе, но не могу пока придумать более быстрого способа доставки наших писем. Те редкие послания, что доходят до меня, всё равно не заменят тебя: твоих волос и глаз, твоего запаха... Черт, я не умею красиво говорить. Просто желаю быть с тобой. Не знаю как, но хочу тебя увидеть.

В последнем письме ты упоминала о каком-то задании. Так какие новости сейчас? Ты отправишься с миссией в Деревню Листа? Когда? Честно говоря, я не хотел бы, чтобы ты появлялась здесь. Что-то странное творится сейчас. Черт возьми, я не могу это выяснить уже месяц. Может, вам в Суну приходило послание с просьбой о помощи? Темари, разузнай всё как можно подробнее и скорее. Если ты прибудешь в Селение Листа в этом месяце, отговори Гаару посылать тебя. Вместе с этим письмом я приложил еще одно. Секретная информация, содержащаяся в нём, доступна только мне. Поэтому прошу тебя быть осторожнее. Может, в библиотеке Деревни Песка есть ответы на мои вопросы — я не смог найти нужные источники в нашей. Будто специально ее недавно разгромили... И теперь кто знает, были ли какие-нибудь сведения там или нет...

Я так хочу тебя увидеть, но не могу допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Жду твоего ответа.

Твой Шикамару».

Закончив читать долгожданный ответ, девушка осталась недовольной. Ее просто распирало от злости. Опять преграда. Наконец у нее появился шанс увидеться с ним, но снова что-то мешало. В последнее время поддерживать переписку стало тяжело. Юноша получал серьезные задания. И, к сожалению, ни одно из них не проходило в Селении Песка. У нее самой было немало обязанностей, ведь ей дали на попечение команду. Рутина, миссии, тренировки, — всё смешалось. И только те редкие, но такие нужные послания от любимого могли сгладить острые углы ее сложной жизни. И всё равно, несмотря на переписку, куноичи ощущала, что не сможет так... долго без него.

Даже успехи ее учеников не могли смягчить боль расставания. Ее утешало одно: Сакура, их посредник, недавно передала свежее письмо. Вспомнив тот день, Темари невольно поморщилась. Ей показалось, что делегация из Конохи вела себя престранно. Говорил преимущественно Какаши, а его сокомандники молча стояли. Будто бы незнакомые люди. Особенно розоволосая девушка. Она была такой обеспокоенной. Видимо, у них действительно большие проблемы.

Разминая затекшие мышцы, Собаку поднялась с кровати. Медленно она подошла и прислонилась к окну. Безрадостный пейзаж и надвигающаяся песчаная буря нагоняли на нее тоску.

«Придется как минимум день пробыть в резиденции... Хм, а может, порыться в библиотеке? Всё равно же нечего делать...» — прикрыв глаза, подумала девушка.



Холодно. Было почему-то очень холодно. Словно сейчас не весна, а зима. Нехотя повернув голову, мужчина губами наткнулся на что-то мягкое. Это оказалась макушка. И картины произошедшего пронеслись перед ним. Почему-то в голову даже не пришло мысли о том, что это сон или же обычный обман. Ниндзя просто прикрыл глаза. Невольно он почувствовал запах. Ему никогда не могло прийти такое в голову. Просто абсурд. Недоразумение. Сейчас он откроет глаза, и его встретит пустота квартиры. Но этого не случилось. Медик, прижавшись к нему, мирно сопела на его груди. Какаши горько усмехнулся. Как он мог пытаться себя разуверить, если так сильно прям и не старался? А может, просто не хотел?..

Сакура пробормотала что-то и засопела дальше, даже не подозревая, что взволновала этим человека, к которому так преданно прижалась во сне. Ему не впервой приходилось себя сдерживать. Этот случай исключением не являлся. Осторожно, чтобы не потревожить сон Харуно, Хатаке вылез из-под нагретого места и вышел на поиски источника холода.

Хрустнув разок занемевшей шеей, он направился в кухню. Дзёнин прошел по коридору, разминая затекшие мышцы. Всё-таки давно ему приходилось делить с кем-то свою кровать. В коридоре ждали неразобранные пакеты, про которые они благополучно забыли.

Тишина. Лишь шуршание пакетов и спокойное дыхание шиноби раздавались в тишине этой ночи. Закончив с этим делом, Какаши собрался закрыть балкон, который и являлся источником холода. Повернувшись, Хатаке замер на миг. Его взгляд упал на пакеты, которые были разобраны еще мгновенье назад. Они отражали бледный свет луны, шелестя на ветру. Но он же только что разобрал все продукты... Одна бровь медленно поползла вверх, но мужчина снова повторил процедуру, вновь нарушая тишину. В этот раз он поплотнее закрыл дверцы шкафов и холодильника. Тщательно всё осмотрел: не пропустил ли ни одной мелкой детали? Но потом искоса взглянул на стол, отражавший лунный свет. Чистый, гладкий стол. Внутренне успокоившись, ниндзя крепко закрыл дверцу балкона.

«Странно...» — пронеслось в голове.

Неторопливо Какаши прошествовал в спальню. И всё равно смятение и неловкость обняли его своими пушистыми лапами. На его кровати спала девушка, о которой он даже и мысли себе не мог позволить. Мертвенно-бледное сияние ночного светила падало на ее щеки. Короткие волосы мелкими прядями ложились на лицо. Грудь куноичи мерно поднималась, а губы оставались чуть приоткрытыми.

«Неужели это сейчас происходит на самом деле? Я стою на пороге безумства и греха. Я... могу еще держаться. Вопрос в том, как долго у меня будет это получаться?» — всё еще не отрывая взгляда от Сакуры, подумал Хатаке.

Только когда его голова коснулась подушки, дзёнин сразу же осознал. А в следующий момент, когда ладонь Харуно опустилась на его грудь, он уже точно был уверен... что сорвется. Рано или поздно. Но тепло ее тела заставило его успокоиться, позволяя снова провалиться в сон.

— Попались, голубки...



— Вставайте, Какаши-сенсей... — раздалось над самым ухом.
— М-м-м... Еще рано.
— Пора вставать.

Маленькая рука потрепала Какаши по щеке, а вторая стремительно стянула одеяло. По телу пробежал холодок, однако сам Хатаке лениво, но всё-таки сопротивлялся. Закрывая рукой свое сонное лицо, он поморщился. Жалкая попытка нащупать одеяло обернулась полным фиаско. Мужчина уже нехотя приподнимался, как на него сразу же приземлилось что-то мягкое и хорошо пахнущее. С неохотой он приоткрыл глаза, и весь мир предстал перед ним в белом цвете.

«Господи, что это? Полотно? Я уже умер?»

— Новая майка, а то старая... Когда в последний раз вы стирали ее? — раздался голос с каплей иронии где-то неподалеку от кровати.

Показную беспомощность и сон ниндзя как рукой сняло. Одной рукой он схватил запястье девушки, другой стащил с себя майку. Какаши резко дернул медика к себе, да так, что она почти навалилась на него. Кончики ее волос щекотали ему скулы, а глаза Сакуры оказались так близко, что Хатаке смог увидеть, как расширились ее зрачки. Испуганной и удивленной Харуно ему больше нравилась. Глаза ее просто лучились и искрились энергией, словно „Чидори“ в руках Саске.

— Сакура, — медленно растягивая имя девушки, начал он, — я тебя просил называть меня Какаши и обращаться ко мне на «ты».

Лицо куноичи будто еще ближе придвинулось. Короткие волосы, подобно восточному шатру, оградили их от остального мира. А шальные глаза так и норовили поглотить его своим азартом и игривостью. Вызов отчетливо был виден, но, судя по всему, Сакура хотела лишь раззадорить дзёнина. Кончиком своего носа дотронувшись до его, Харуно хихикнула и отстранилась.

— Как скажешь, Какаши! — сделав ударение на имени, девушка выбежала из комнаты.

Усмехнувшись не хуже Учихи-младшего, шиноби посмотрел на предложенную ему майку.

Вдыхая ее аромат, он про себя отметил:

«Свежесть. Это намного лучше, чем запах пота и крови. Постойте-ка, она что, меня нюхала?»

— Вставай, Какаши!
— Уже иду... — надевая свежую футболку, пробормотал Какаши и пошел навстречу новому дню и ожидавшим его проблемам.

Хатаке прошествовал на кухню, шаркая ногами и зевая. В противовес ему медик, ловко орудуя сковородкой, готовила завтрак. Соблазнительный аромат поспособствовал окончательной капитуляции сонливости. И теперь мужчина был свидетелем невероятной картины: в его штанах и старой футболке Сакура стояла возле плиты. Собранные в пучок волосы открывали вид на изгиб шеи. Харуно аккуратно накладывала на тарелки завтрак. Ниндзя на миг показалось, что так было всегда, что никогда не существовало барьера между ними. Барьера, который, кстати, он сам же и поставил, долбя себе одно и тоже. Табу. Нельзя. Но теперь Какаши просто не мог оторвать взгляда. Резкий контраст его желаний.

До него только сейчас начал доходить тот факт, что теперь нет никого, кто мог бы его осудить. Хотя сам Хатаке прекрасно делает это постоянно — сдерживает себя. Но как долго всё это продлится? И вот сейчас, такая прекрасная, девушка повернется и улыбнется ему. Вот сейчас... Сердце замерло...

...и идиллия, которая так приятно щекотала нервы, нарушилась. Ноги подкосились, сковородка плюхнулась на плиту, а куноичи зажала виски, сдерживая крик. Дзёнин почувствовал напряжение. Да какое напряжение? Настоящую борьбу. Но он прижал к себе дрожащее тело Сакуры, которое начало биться в конвульсиях.

— Сакура, Сакура, что с тобой?! — не скрывая беспокойства, почти прошептал Какаши.
— Слишком... — раздался хриплый голос.

Говорить ей было трудно, словно связки кто-то растягивал.

«Давай, лобастая! У тебя получится! Не зря ты столько времени угрохала на тренировки! Сосредоточься!» — жестикулировала, чуть ли не визжа, Иннер-Сакура.

Железные тиски сомкнулись на голове Харуно, словно ее прессом старались превратить в тонкую пластинку. Хриплое дыхание в голове было похоже на ее же тяжелое, пальцы побелели...

— Сложно держать...
— Что, что держать? Сакура, что ты делаешь? Отпусти, отпусти! — голос почти сорвался на крик.

Чувство обреченности и того, что ничего сделать нельзя, охватило Хатаке. Паника подползала всё ближе, а способность рационально мыслить убегала, точно от пожара. Всё отказывалось работать, был только страх. Страх и злость. Злость от того, что ничем помочь нельзя — должен просто наблюдать.

«Лобастая, давай, поднатужься! К нам слишком близко подобрались! Если не можешь больше держать, то перебрось нас...»

— Не могу, слишком тяжело, — более отчетливо проговорила девушка.

Медик затряслась в конвульсиях, как будто по всему ее телу провели электрическим током. Вены на руках и ногах проступили бледной дорожкой, а чакра просто взбесилась. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь. Мужчина дрожащими руками стер маленький кровавый ручеек и попытался компенсировать потери чакры, уже от безнадежности не зная, как можно спасти ее.

«Если сейчас ты нас не вытащишь с этого уровня, то мы не сможем вернуться! Сакура, давай, у тебя всё получится! Вспомни, что тебе сказали в цитадели», — голос начал пропадать.

Звук исчез. Восприятие просто отказало. Вакуум. Так можно было описать состояние абсолютно беспомощного обладателя „Шарингана“.