В пламени свечей

Вечер. Тяжелыми темными тканями завешаны стены зала. В огромные арочные окна не струится тусклый лунный свет. Напряженная темнота, разгоняемая лишь отблесками немногочисленных свечей на высоких канделябрах. Гулко отдаются шаги по каменному полу. Размеры зала поражают – дальняя стена тонет во мгле. Слышны тихие шепотки у стен. Шуршание бальных платьев, тихие смешки и сухое покашливание. Все кажется нереальным, изломанным, искаженным в этой обволакивающей, душащей темноте. Но, как всегда, как наверно в тысячный раз, резко вспыхнет свет, как будто зажжется второе солнце, и правящие балом медленно и грациозно спустятся с парадной лестницы и по традиции скажут бессмысленную речь о том, как рады всех видеть, как прекрасны все гости, как каждый дорог их двору… Несусветная чушь! Их высокомерие и гордость никогда не позволит им испытать и десятую долю того, о чем будут упоминать в своем торжественном монологе.
Медленно тянется время. Смутная мысль касается сознания – наверно, собравшимся должно быть душно, ну или промозгло, как в тяжелом тумане, когда нечем дышать… Хотя ей все равно – она не дышит уже много веков. Отменная работа некромантов – она может двигаться, говорить, мыслить, ей не нужна постоянная подкачка свежими телами или же кровью. Слишком давно она живет, точнее будет сказать – существует в подобном образе. Привыкла. Темнота и ощущение замкнутости событий, их цикличности, начинает плавно давить на виски. Да, когда-то это можно было назвать болью, сейчас же она могла определить это чувство как некий дискомфорт, который, в конечном счете, не стоит и принимать во внимание. Тьма свидетель: когда-то, только после первой войны, общей Войны, ей нравились подобные сборища. Нравилось ловить на себе восхищенные взгляды, которые по мере представления ее гостям сменялись выражением неподдельного ужаса и отвращения на лицах. О да, она упивалась этим. Восторгалась своей отвратительностью и паникой, которую вызывала у собравшихся. Носила несомненно более открытую, если не сказать вызывающую одежду. Но время идет, и за несколько пролетевших столетий даже это удовольствие успело приесться, да и время, и войны не щадят тело, даже мертвое много веков назад. Что поделаешь, будучи нежитью приходится мириться с некоторой неполноценностью в ощущениях, но не в чувствах.
Чувства… когда-то она верила, что потеряла их, когда-то верила, что способная только ненавидеть или же потакать своим желаниям, но как взрыв пришло известие о том, что он жив. Хоть и немного не в той ипостаси, в которой она привыкла его видеть, говорить, любить… Это было страшно, после такого количества времени увидеть его другим, почти бессмертным, но живым в отличие от нее. Дикий, безотчётный страх того, что он узнает ее, ведь в ее нынешнем облике мало что изменилось с тех пор…. Но еще больший страх заставлял цепенеть даже это почти бесчувственное, неживое тело только при мысли о том, что он пройдет рядом и не узнает, не вспомнит ее. Узнал, вспомнил… Потом была куча формальностей по закреплению союзных отношений между Империей Нежити и Вторым Демоническим Альянсом. Но это были мелочи, глупые, но безумно важные мелочи. А после было хорошо, безмятежное время когда они снова были вместе. Но состояние покоя не вечно – новая война, и он призван на самый пик, на самое острие сражения, как опытный участник прошлой битвы против вторжения всепоглощающего Ничто. Да, конечно, она была и там тоже. Во времена первой войны было страшно – окончательно перестать существовать, страшно даже для мертвой плоти. Казалось бы, ты мертв и так, чего бояться тебе, но нет, страх полнейшего распада заставлял стекленеть глаза даже у тех, кто был немертв намного дольше, чем она. Да, именно с той битвы ее имя стало нагонять страх. Точнее, не столько имя, а слух о ее деяниях, ее поступке и безумном сражении, после которого ее пришлось в буквальном смысле собирать по кускам…
Попытка глубокого вздоха - и ничего, как и восемь веков подряд. Ни дыхания, ни стука сердца, ни тепла тела. Ей всегда нравилось прикасаться к живым, теплым, не столь важно - эльфам, людям оркам или другим, - главное живым расам, и тихо, с придыханием произносить: «Живой, тёплый». И просто растворяться в этом ощущении. Конечно, об этой ее особенности знали. Эльфы брезгливо отодвигались и отворачивались. Люди пытались подавить судорогу, орки или дергались сразу, понимая, кто она, или почтительно отступали потом, когда видели следы швов… Шрамы ведь остаются только у людей, на телах нежити видны швы. Хотя неоспоримо, что степень заметности швов – уровень некроманта, проводившего реконструкцию тела. Ее швы слишком известны, слишком памятны сражения, в которых были получены. И о какой красоте может идти речь, если воинов латали прямо на поле боя, смертном поле, посреди разорванных тел, покореженных масс плоти, собрать которые воедино не смогли бы даже сотни магов?!
Встряхнуть плечами, отгоняя от себя воспоминания. Да, сегодня ей выпало одной посетить ежегодный бал во дворце темных эльфов. Было до невозможного противно писать приторно-сладкие слова благодарности за приглашение и обещания всенепременно прибыть. Брезгливо. Хотя, разве по отношению к нежити применим этот термин? Гулкий стук шагов по каменным плитам зала. И полная тишина в груди. Хотя она уже с трудом помнит, как это - когда в твоей груди бьется сердце. Вспыхнет свет, и надо прикрыть рукой глаза, чтобы не отличаться от толпы... Все не настолько плохо. Среди приглашенных хватает и старых как мир друзей, и неожиданных союзников, появившихся в ходе этой безумной войны, и, конечно же, злобных завистливых взглядов, которые всегда греют душу. Ведь если размышлять логически, завидовать было нечему. Одеть красивое, открытое бальное платье ей не позволяли как раз достопамятные швы. Наверно, не очень красиво, когда в декольте воздушного платья видны старые грубые рваные следы, идущие через грудь к плечу и дальше тянущиеся по шее? Но ведь нельзя явиться на такое торжество в доспехе или паче того в грубой боевой кожаной куртке. Потому черное платье, с высоким, острым воротом, длинные рукава, никакого декольте, жесткий, утягивающий до хруста костей корсет, черные туфли. Список черного можно продолжать бесконечно. Черные волосы с несколькими небольшими, но заметными седыми прядями, черные ногти, черные камни в драгоценных бесполезных вещах, длинные черные ресницы… Вот только глаза пронзительного, не свойственного нежити серого, стального цвета. Плотно сжатые, вытянутые ровной линией губы. Хм, наверно, когда-то они были пухлыми и розовыми. Какая разница теперь? Теперь без эликсиров, бальзамов и прочей алхимической ереси она будет неплохо выглядеть... в гробу.
Это все досадные мелочи. Сейчас вспыхнет свет, зазвучит якобы печальная и невыразимо прекрасная музыка - и наконец появится Повелительница Ночи, как она сама себя помпезно называет. И конечно же, ее супруг. Ведь великого и древнего эльфа нельзя отправлять в эпицентр сражения, конечно нет! Для этого есть бесстрашные орки-берсеркеры, воины и маги людей, демоны, да нежить на худой конец – этим то, по общему мнению, вообще все равно. После однообразной приветственной речи обязательно представят самых именитых гостей, интересно, упомянут ее или же опять предпочтут тактично умолчать? И наконец, начнется само мучение – бал. Будут танцы, напитки, неспешные разговоры, веселые игры, договора о свадьбах, альянсах, о финансах или погоде наконец, но только не о войне. Они боятся даже ее тени, не говоря о тенях, которые противостоят всему сущему.
Яркая вспышка. Когда-то это было бы очень больно для глаз, сейчас лишь временное неудобство для быстрой фокусировки зрения к освещению. Вот она, августейшая чета высоких эльфов. Оба в небесно-голубых одеждах, в бликах сапфиров и бериллов на тонких извивах платины. Серебро их волос, даже странно так безвкусно подбирать драгоценные безделушки на бал. Королева открыла свой идеально очерченный рот, и весь зал обратился в слух: приветственная речь -важная часть церемонии. Так было уже много раз, куда больше двух или даже трех сотен. Да и не имеет значения, пустые слова, пустые глаза, жаль, что не пустые головы… Никогда ей не нравились эльфы, слишком заносчивы, слишком горды своей первородностью, слишком трясутся над своей красотой, слишком боятся смешения крови, слишком боятся принять удар на себя, слишком часто твердят о своей избранности, слишком надоели вечным надломом и своей наиглавнейшей ролью в судьбе любого вопроса. Чересчур много слишком. Мысли продолжали течь в том же направлении неспешно, после речи еще будет представление именитых гостей, тело автоматически отзовется на заученные до состояния рефлексов слова, на автомате будут аплодисменты, механически будут кивки и улыбки… Череду мыслей прервала неестественная тишина. И как удары молотка о крышку гроба, прозвучали слова Королевы бала:
- Сегодня нас не обошла своей милостью и посетила необычная, но от этого не менее именитая гостья. Счастлива представить Вам, дорогие гости, – главнокомандующий юго-восточного фронта войск Империи, ветеран двух Великих Войн, герой осады проклятого дворца, в прошлом безумный командир легиона штурмовой пехоты - графиня Тейра Интегра Арамита де Морта. Как ни прискорбно, сегодня без супруга.
Ну не могла эта эльфийка удержаться от едкого комментария. Слишком давняя вражда, слишком сильна неприязнь.
Тягучая тишина повисла над залом: ни шороха, ни смешка, ни одного хлопка, только холодные взгляды и лица полные отвращения. И резким взрывом одиночные звуки удара ладони о ладонь разрывают тишину. Вскоре к ним прибавляется тихий, но уверенный, усиленный акустикой помещения звук шагов. Мужчина. Где-то она его уже видела.
- Миледи Интегра, я счастлив, что вы прибыли. Не позволите ли составить Вам компанию на этот дивный вечер? – Надменная улыбка не сходила с его тонких губ. Довольно высокий, очень худой, со следами мелких шрамов на лице, с ледяными черными глазами, с тонким, почти эльфийским носом, высокими скулами и длинными вьющимися волосами он был довольно необычен в этой приевшейся и пестревшей цветами радуги толпе.
За этим маленьким, но явно тщательно спланированным представлением смотрел весь зал. Легкая улыбка тронула ее мертвые губы. Хотите зрелища? Я предоставлю его вам, кричали ее глаза. Она склонила голову и изящно подала руку самопровозглашенному кавалеру. Церемония соблюдена, представление гостей может продолжаться.
- Миледи, разрешите Вам представиться, лорд Микаэль фон Дэмоен. Темный маг.
- Милорд, о роде Ваших занятий несложно догадаться.
- О всемогущая Тьма, - усмехнулся он, в шутливом испуге делая вид, что проверяет свою одежду, - в чем же я попался? Цвет одежды? Манера речи?
- Все намного проще, Милорд, – настала ее очередь усмехаться, - только темный маг мог выбрать дамой на бал нежить. Все до банального просто.
- Снимаю шляпу, миледи. Ваш супруг прав на счет Вас – вы более чем необычны.
- Как мило, Вы знакомы с моим супругом?
- Помилуйте, Прекраснейшая, как я могу не знать лорда Дениэла Фортескью? Величайший герой восстания демонов и он же герой двух отгремевший войн. Был соратником вашего благоверного в некоторых сражениях.
- Советую Вам быть осторожнее в выражениях, если наша прекрасная королева узнает, как Вы меня именовали - ее удар хватит, а мне конкуренты из эльфийского общества не нужны.
Несколько секунд взгляда глаза в глаза и приступ заразительного хохота. Эта шутка явно понравилась им обоим. Беседа перешла в более непринужденное русло. Конечно, на них косились. Физически не могла не привлекать внимания пара из известной женщины-нежити и молодого лорда-мага, который недавно так успешно сдавал свой трактат на магистра черных дел. Многие гостьи с завистью смотрели на нее, ее спутник был действительно красив. Несколько эльфийских девушек кокетливо строили ему глазки, людские женщины улыбались и смущенно прикрывали лица веерами, он не обращал внимания. Смотрел в серо-стальные глаза своей спутницы, будто пытался разглядеть одному ему понятную истину. Она не строила глазки, она не улыбалась приторными улыбками, она не старалась выглядеть смазливой модницей, не строила из себя королеву приема. Была собой. Нежитью, с огромной историей и грузом за плечами, печальной и безумной в своей застывшей вечности. Полная противоположность обычно окружающим его дамам. Своими действиями, реакцией она была куда живее их всех.
Волшебство момента для него рухнуло с первыми нотами вальса. И кто решил, что вальс – излюбленный танец всея нежити? Глупо. Многие предпочитали совсем другие мотивы, но политес требовал приглашения на танец.
- Миледи, Вы позволите вовлечь Вас в безумный мотив вальса?
Ответом послужил кивок головы и ее ледяная ладонь в его теплой руке.
Шаг.
Они начали свое движение в этом общем бешенном ритме. Лорд ощущал холод, исходящий от ее тела, ее каменное спокойствие, плавность ее движений, даже какую-то механичность их выполнения. Ему нравилось ощущать это мертвое, но несомненно красивое тело в своих руках.
Шаг.
Вот они выплывают на середину зала. Взгляды прикованы к этой паре. Свет от свечей смазывается за танцем. Силуэты окружающих сливаются в его глазах. Он смотрит только на женщину, с которой Тьма дала ему возможность вальсировать.
Шаг.
Она смотрит на своего спутника, он кажется полностью поглощен даже не изучением ее черт, впитыванием их в себя. Его черные глаза, казалось, прожигали ее насквозь. Будь она жива, легкий румянец смущения тронул бы ее щеки, но жизни давно нет в ее теле. Уже много веков ее кожа бледного, сероватого оттенка – максимум, что смогли сделать маги, минимум, чтобы сохранить схожесть с человеческой женщиной.
Поворот.
Тени удлиняются, свет меркнет, будто легкий сумрак начинает заполнять зал. Все меньше пар остается кружиться под чарующую, дьявольскую мелодию. Их шаги все убыстряются, плавность движений перетекает в заученные, выверенные до миллиметра действия. Как во время сражения, полповорота вправо или влево – и полный крах. Шуршит ткань ее платья. Глухо стучат каблуки по каменному полу. Его шаги твердые и уверенные. Старается все сильнее прижать к себе женщину. Ему не важно, что она давно мертва - от нее исходит сила, кожа пахнет вечностью, в духах ощутим аромат тайны, от рук постоянно ощущается холод, во всех движениях видна гордость и стать, выражение лица отражает полное равнодушие к окружающим. О сколько бы он отдал в тот момент за улыбку графини! Чтобы хоть в танце она стала только его нежитью. Только его ночным кошмаром и забвеньем. Лорд Микаэль только за улыбку готов убить половину зала. Готов отдать душу, дабы разделить с ней вечность… Чувства читаются в его взгляде, она видит и чувствует его желания, хотя, точнее будет сказать, желание…
Звуки музыки затихают, и в полной тишине они проходят последний круг. Каждый шаг как удар сердца. Сколько еще осталось ему биться? Последний поворот, и он склоняется над нежитью, пытаясь сорвать поцелуй с мертвых, серых губ. В глазах женщины не отразилось ничего, еле различимая улыбка тронула ее уста, и она неожиданно отвернулась и ловко вывернулась из рук лорда, как бы завершая танцевальное па. В глазах мужчины вспыхнула и погасла злость. Еще ни одна женщина не позволяла себе подобного. Отказать ему? Лорду? Немыслимо! Хотя в вопросе статуса и звучности имени она может дать ему фору. Сильная женщина. Страшная женщина. Мертвая женщина. Но от этого не менее желанная. Увлекшись нитью своих рассуждений несостоявшийся Казанова потерял из поля зрения объект своей охоты. Но стоило только рассудить логически, как тут же созрело решение – балкон. Тихо, темно, нет надоедливой разодетой толпы, прохлада осенней ночи, горьковатые ароматы прелой листвы, дальние отголоски запаха кострища - все это смешивается в один причудливый коктейль и кружит голову не хуже эльфийского вина из пряных трав. Схватив с подноса два бокала упомянутого напитка, он поспешил настичь объект своей охоты на огромном и темном балконе. К великому сожалению, гордой представительницы нежитской расы там не оказалось. Выпив вино из своего бокала в один глоток, не чувствуя вкуса, он отшвырнул прочь изящную хрустальную емкость. С мелодичным звоном она распалась на множество ярких осколков, пытаясь своими бликами подражать звездам в высоком небесном куполе. Еще раз окинув балкон печальным взглядом, молодой маг решил вернуться в бальный зал. Беспокойно скользя глазами по лицам танцующих, по группам пирующих у столов, даже по темным столикам у самых стен, он не нашел ее. В мучительном состоянии поиска прошло около получаса.
Чувствуя, что нервы начинают сдавать, лорд решился на отчаянный шаг – подойти к эльфийской королеве, уж она то – главная сплетница и ненавистница любого проявления не жизни должна знать, где главная причина того, что ее очаровательный носик наморщен весь вечер.
- Я ослеплён Вашим сиянием, о незабвенная Королева! Вы сокрушительно прекрасны сегодняшней ночью.
- Лорд Микаэль, Вы льстец. – Она кокетливо улыбнулась и чуть отвернулась в притворном смущении.
- Отнюдь, вечная королева, отнюдь. – Старался улыбнуться в ответ, выходило уж очень фальшиво.
- Осмелюсь просить Вас, о прекраснейшая…
- Конечно, ну разве я могу отказать такому юному и прекрасному лорду в танце, особенно когда он так галантно просит о такой малости. - С этими словами эльфийка изящно подала ему руку.
Это было совсем не то, в чем нуждался маг на данный момент, и для сохранения лица пришлось идти на крайние меры. Взяв ее руку в свою, аккуратно, почти нежно, он слегка коснулся ее губами, как хрупкой хрустальной фигурки, способной сломаться от легкого нажатия.
- О бесподобная, я не смею просить Вас о танце, я не достоин такой благосклонности. Я всего лишь хотел узнать, не видели ли Вы мою спутницу, с которой мне довелось танцевать вальс?
Лицо королевы потемнело от гнева. Как посмел этот смертный мальчишка отказать ей?! Она сама предложила танец – об этом мечтает половина ныне живущих мужчин, другая половина просто пока не знает о ней, чтобы потом незамедлительно присоединиться к мечтающим. А он… Юный лорд слишком много взял на себя. Что ж, в ней взыграла весёлая злость, получай свою трупову девку!
- Боюсь огорчить Вас, Лорд Микаэль. Ваша прекрасная, - она почти выплюнула это слово, - спутница откланялась почти сразу после танца и изволила отбыть. Может, Вы обратите внимание на более достойных и приличествующих молодому лорду и чародею девушек? На этом балу хватает удачных партий, способных к продолжению рода. Увлечение нежитью, да еще и состоящей в браке, не лучшее увлечение для человека.
Последнее слово она произнесла подчеркнуто резко.
- Благодарю, Ваше эльфийское высочество, - с презрением процедил лорд фон Дэмоен, - не премину воспользоваться Вашим советом, - сверкнул белозубой улыбкой, - но в другой раз.
И не прощаясь, вышел из праздничной залы. Сбежав по лестнице и практически телепортировавшись ко входу во внутренний двор, он увидел, как за его целью закрываются тяжелые входные ворота замка. Услышал скрип опускаемого моста, еще есть время. Вихрем вырвался на каменный парапет и замер.
О да, эта женщина умела удивлять. Вместо кареты или паланкина она превзошла все ожидания. Огромный костяной летучий змей неспешно шел по подвесному мосту. Она расслабленно откинулась в дамском седле на спине огромного высохшего костяка. Какой магией она превратила древний боевой скелет в ручную зверюшку? Ветер развевал ее темные волосы, звучно хлопали складки ткани ее платья, когда змей взлетел. Юный маг неотрывно смотрел ей в след.
Прав был Дениэл, когда говорил, что его женщина не похожа на остальных - живая, несмотря на то что давно мертва. Мертва, несмотря на ощущаемую в ней жизнь. Парадокс. Головоломка. Сборник антагонизмов. Сочетание несочетаемого. Слишком много для человека, слишком рационально для эльфа, слишком сложно для орка, слишком живо для нежити, идеально для почти бессмертного демона.
А для темного мага?

Полет на змее успокаивал и умиротворял. Неспешно, опасно, почти бесшумно. У живого существа перехватило бы дыхание от вида, открывающегося внизу. Сквозь ребра зверя видны были темные поля и отражающие звезды разливы рек. Вдалеке, мерцая мертвыми огнями, вырисовывался контур ее замка. Что ж, это был забавный приём. Вот только ощущения жизни он не дал. Не дал даже легкого привкуса, даже видимости жизни в ее уставшем неживом теле. Женщина позволила себе горькую усмешку. Хотелось вновь ощутить себя живой, вот только яркость и сладость удавалось извлечь только из кровавой бани, куда вечно направлялся ее легион. Штурмовая пехота всегда по колено в крови. Так тому и быть. Основное начало военных действия назначено на конец осени, а значит, у нее еще есть время, чтобы достойно вновь встать в строй и привычным злым хриплым голосом отдать команду: – Ну смертники, Атака!