В поисках Атлантиды

Земли Египта. 1404г., ХV век до н.э.

Двое путников не спеша спустились по крутому склону, поросшему редким кустарником. Солнце нещадно палило, но желанную тень на головы идущих отбрасывали широкие длинные капюшоны, складками ниспадавшие на плечи и спину. От летнего зноя они укутались в длинные темные плащи, на ногах – легкие сандалии из кожаных ремешков, на толстой пробковой подошве. Они молча бредут через долину в сторону захода солнца, не прерываясь ни на отдых, ни на перекус; лишь изредка, прямо на ходу, порывшись в складках длинной одежды, извлекали флягу, чтоб сделать пару глотков и вновь спрятать ее в кармане.
Прошло часов семь, и вот уже солнце стало клониться к закату; небо окрасилось багряно-красным, сумрак завладел землей. От низких колючих кустов протянулись уродливые, похожие на пауков тени, они лежали не шелохнувшись, лишь пыль, поднимаемая с земли ногами путешественников, заставляла «пауков» дрожать, клубясь и мимолетно менять очертания.
Наконец, фигура повыше остановилась. Человек вытянул вперед руку и глухо произнес:
- Впереди река.
Второй человек тоже остановился, стал в пол-оборота к говорящему, явно к чему-то прислушиваясь, потом кивнул:
- Нил. Остановимся здесь на ночлег, а утром продолжим путь.
Дельта Нила… Здесь река разделялась, огибая кусочек суши, занимающий, не много, не мало, а почти 260 км побережья Средиземного моря и по виду напоминающий греческую букву Δ (дельта), откуда и получила свое название. В это время года река была не такой широкой, поскольку торжествовали летний зной и засуха, но если бы вы видели ее во время весеннего разлива! Могучие потоки воды, стекающие с нагорья, приносят много плодородного ила, который толстым слоем оседает в поймах рек при разливе. Именно благодаря этому скудные и сухие почвы становятся способными принести плоды. Проспав часов пять на наскоро сделанном настиле из веток, странники достают фляги с водой и финики. Наскоро позавтракав, вновь поднимаются и продолжают путь. Ночь подходит к концу. Они идут, идут и идут и вот уже показываются первые крыши домов…
Не останавливаясь и не смотря по сторонам, путники вошли в город. Надо было в порт, чтобы сесть на корабль и переправиться на остров Крит. И вот, когда, наконец, показались высокие мачты и паруса желтовато-белого цвета, забрезжил рассвет. Человек повыше чуть ускорив шаг, проговорил:
- Стоит найти греческое судно.
- Узнай, какое из них идет в Фест, - отозвалась вторая фигура в плаще. – Нам непременно надо попасть на борт.
Собеседник коротко кивнул, и направился к небольшому судну, мерно покачивавшемуся на волнах Средиземного моря. На палубе уже суетились моряки в легких просторных одеждах, подгоняемые утренней прохладой и резкими командами капитана. Солнце медленно выплывало из-за горизонта, лениво окрашивая небо в розоватые и красные тона. Легкий ветер заставлял тяжелые паруса еле заметно колыхаться, будто в такт волнам прибоя и крикам птиц.
- Он спрашивает, что получит за перевозку, - вывел из утреннего ленивого состояния голос другого. Тот, к кому обращались, нехотя пошевелился, потом из-под плотной ткани плаща вынырнула женская тонкая и белая рука с узким запястьем и протянула какой-то темно-зеленый сверкающий камень на золотой витой цепочке.
- Возьми, - ответила девушка, - и отдай капитану.
- Но…
- Деньги кончились, поэтому кроме него расплатиться нечем. К тому же, если все пойдет так, как следует, мы получим гораздо больше драгоценностей, - собеседник кивнул и молча взял кулон. Он быстро прошел к владельцу судна, потом о чем-то с ним переговорил и пригласительно махнул рукой. Опустился трап, и путешественники смогли взойти на борт. Здесь ветер ощущался сильнее, он был уже готов надуть паруса и погнать корабль по волнам.
- Идите к носу корабля, - бросил капитан двум своим пассажирам, - Там есть тростниковые подстилки. Мы сейчас отчаливаем.
И вот уже поднят парус, гребцы расселись по своим местам. Отдана команда – и корабль будто летит, рассекая податливые волны, которые катятся и катятся, стучат о борт, бегут, вихрясь, украшенные пенными шапками, ласково называемыми «барашками».
На тростниковых подстилках примостились путники. Теперь, при свете дня, когда они распахнули свои темные плащи, можно рассмотреть их. Девушка, на вид лет семнадцати-восемнадцати, светлокожая, маленькая и хрупкая. Большие, цвета мокрого дерева миндалевидные глаза, такого же цвета волосы, заплетенные в две косы до лопаток, украшенные кожаными лентами с множеством разных медных бусин. На глаза падает тень от неровной челки, что делает их глубокими и чуточку печальными. Рядом с ней сидит парень, лет двадцати, среднего роста и крепкого телосложения. Иссиня черные волосы, спадающие мягкими волнами на плечи, стянуты на затылке ремешком из верблюжьей кожи. На лице застыло выражение интереса к происходящему и какая-то кроткая терпеливость. Теплые карие глаза, прямой нос и волевой подбородок выдают присутствие в нем греческих кровей. Кожа его, загорелая, но не смуглая, отливает бронзой в свете солнечных лучей. Весь облик странника дышит силой, отвагой и уверенностью.
- Артемидия, - обращается к спутнице он. – С чего мы начнем поиски? И почему именно Фест?..
- Сейчас все расскажу, - она нетерпеливо обрывает собеседника, копаясь в дорожном мешке. – Вот он! – наконец извлекает кусок старого пергамента, испещренного греческими письменами. – Слушай внимательно! – опускается на шепот, чтоб за шорохом волн и скрипом весел никому не было слышно их разговора. – Помнишь нашу первую встречу, когда я рассказала тебе о сокровищах Атлантиды? Так вот, это, - она развернула пергамент, - сведения о ней. Когда-то Атлантида была могущественной, имела власть, деньги, славу… Но потом она погрузилась под воду, пропала, погребя с собой и людей, и их дома, и все богатства… всё. Здесь есть указание на остров Крит, и вот мы на пути к нему…
- Подожди, - восклицает парень, - но почему тут не сказано где точно она находится? Нам что, придется плутать, пока не найдем ее?
- Какой же ты забывчивый, Дионисий! – восклицает, яростно сверкнув глазами. – Он же порван, пергамент! И по чьей же вине? – потрясла перед лицом расстроившегося собеседника неровным краем пергамента. – Там наверняка что-то было про местоположение Атлантиды. Но не надо сейчас об этом. Все-таки твоя жизнь намного ценнее, чем этот кусок сухой телячьей кожи!
- Наверно, ты права, - проговорил Дионисий, вспоминая, как во время перехода через один из притоков Нила, на них напал крокодил.
Кровожадная пасть распахнулась так близко от ноги, что если бы не Артемидия, проворной маленькой птицей подскочившая к крокодилу и вонзившая животному в глаз маленький, но острый кинжал, жизнь парня была бы короче. Этого мгновения Дионисию хватило, чтобы быстро сориентироваться в обстановке. Парень кинулся к крокодилу, который к тому времени уже успел схватить выпавший из мешка пергамент…
Крокодил был задушен сильными руками грека, но часть драгоценной информации в виде куска пергамента все же покоилась в брюхе дикого животного.
- В Фест мы направляемся именно потому, что до Кносса мало судов из Египта идет. Хоть это и столица Крита, огибать часть острова крайне неудобно, особенно для небольших кораблей. А по суше мы быстро доберемся.
- Хорошо, - Дионисий кивнул и улыбнулся. Путешествие представлялось долгим, но интересным…
Прошло несколько дней, и вот остались лишь сутки до прибытия в город. Вечер спускался на море, всплески весел стали тише и реже, и вот уже усталые гребцы готовятся к ужину.
Финики, изюм, маслины, морская рыба и сухари – простой едой поделились и с попутчиками. Налили в принесенную откуда-то плошку жира из вазы, потом положили небольшой шнурок, скрученный из нескольких грубых нитей, зажгли… Засветился маленький, дрожащий, будто несмелый огонек, потянуло паленым. Он шипел, плевался жиром, скворчал и грозился погаснуть, но все собравшиеся вокруг были так рады этому хоть маленькому, но теплу, этому хоть маленькому, но свету.
- Огонь… - проговорила вдруг Артемидия, укутавшаяся в плащ и усевшаяся поближе к огоньку. – Как много значит он в жизни человека. Мы, люди, печем хлеб, плавим металл, обжигаем горшки… Что бы мы делали без огня? Какой была бы наша жизнь, без этого света и тепла?.. Кто же подарил нам огонь?..
Все молча слушали, что говорила девушка. Пожалуй, каждому была знакома это чувство, спрятанное где-то глубоко в душе, но почему-то хотелось вновь воскресить в памяти что-то, что объединяло…
Артемидия встала, прошуршав плащом, и отправилась в нос судна, где Дионисий уже приготовил тростниковые подстилки. Она укуталась в длинные одеяния, накинула на голову глубокий капюшон и легла. Небо было необычайно глубоким, покрытым россыпью звезд, будто драгоценных камней. Фест… Уже скоро они будут там.

Остров Крит, Фест. 1404г., ХV век до н.э.

- Артемидия, - обратился к девушке Дионисий, как только ноги их ступили на земли Крита. – Куда нам надо идти? Теперь мы в Фесте… Но что же дальше?
- Подожди, - отозвалась девушка, - сейчас надо составить план наших дальнейших действий. Вон там, в тени оливковых деревьев мы сможем все обсудить, - она поправила платье, откинула назад косы, украшения которых сверкнули в лучах солнца, и решительно направилась к рощице на склоне. Дионисий легко подхватил дорожный мешок и последовал за ней.
Была почти середина лета. Воздух, наполненный жаром, казалось, легко, чуть заметно дрожал. Ветра не было, и лишь в оливковой роще на склоне гор прогуливался, перебирая листья прозрачной рукой, южный ветер. Горы в такие дни особенно хороши: они не спрятаны в седых кучевых облаках, будто нанизанных на острые пики, а видны четко и ярко – каждый выступ, каждая зеленая поросль кустарника будто нарисованы на фоне нежно-голубого неба рукой талантливого художника. В такие часы, кажется, все охвачено ленивой истомой, наслаждением и приятной, ничуть не тревожащей сердце скукой…
- Ты, кажется, говорил, что родился в Фесте? – тут же начала Артемидия, как только они устроились в тени деревьев, подстелив плащи и достав пергамент.
- Да, - парня уже охватила эта спокойная атмосфера, и он улегся на траву, закинув за голову руки и глядя в безмятежно-голубое небо, - это мой родной город.
- Тогда ты должен знать, какая история связана с этим местом.
- Помню, конечно же! – Дионисий вытянул вперед одну руку и указал на горы. – Вон, там, видишь острый пик? Это гора Ида. Она знаменита во всей Элладе, на Крите, Милосе, Фере и еще много где. Здесь родился Зевс, вскормленный божественной козой Амалфеей.
- Все это очень интересно, но не мог бы ты лучше сказать, есть ли связанное с Идой святилище? Если и искать подсказку, то именно там.
- Нельзя так говорить, Артемидия! – с улыбкой воскликнул Дионисий. – Хоть ты и носишь имя «посвященная Артемиде», боги Олимпа покарают тебя за неуважение.
- Вот еще! – фыркнула в ответ девушка. – Это не твоя забота. Ответь на мой вопрос.
- Главное святилище Фестос. Именно оно связано с горой Ида. Как ты, наверное, знаешь, каждый дворец, где живет правитель – это святилище. Оно принадлежит и ему, и богине, а посвящено Святой Горе. Здесь это Ида, а в Кноссе – Юкта.
- Веди меня! – Артемидия встала, свернула и повесила плащ на руку.
Нехотя поднявшись, Дионисий побрел по дороге в город. Иногда он просто не понимал, откуда у этой маленькой хрупкой девушки столько энергии, нетерпения, желания командовать и всегда держать ситуацию в своих руках.
…К святилищу странники подошли лишь спустя несколько часов. Жара спала, и к городу подкрадывался душный теплый вечер. В городе было шумно и людно, но у дворца царила мягкая, будто обволакивающая тишина.
- И что дальше? – шепотом поинтересовался Дионисий. Он чувствовал, что будет как-то неловко нарушать это состояние дворца, будто погруженного в мирную дрёму.
- Смотри! – Артемидия указывала на серую тень, притаившуюся за одной из колонн.
Тень дернулась, пошаталась из стороны в сторону, потом быстро выбежала на свет. Это был старик. Длинные седые волосы, не знавшие гребня самое малое лет десять, торчали в разные стороны. Безумные, налитые кровью глаза были устремлены на странников. Одежда свисала лохмотьями с тела, похожего на скелет, обтянутый кожей. Старик захрипел и вытянул вперед руки с длинными костлявыми пальцами. Шаг, еще шаг… Качаясь из стороны с сторону, он направился прямо к путешественникам. Дионисий вышел вперед, спрятав девушку за своей спиной, и вытащил кинжал. Оружие блеснуло на солнце и старик, будто ослепленный его сиянием, отступил назад. Он зло поглядел на парня, потом задрал вверх голову и издал гортанный крик.
- Все… - протянул надломленным голосом сумасшедший, - все вы умрёте! Никого не останется! – он стал хохотать, но вдруг резко оборвал сам себя. – Разрушь святилище, тринадцать плит к западу от востока, семь раз отсчитай от юга на север! – старик поглядел на Дионисия. – Оставь ее, когда придет час расплаты! И станет богиней! – замахнулся рукой на кого-то, потом вдруг шумно выдохнул и сел на землю. – Лабрисы* в руки возьмет, после того, как прольется кровь жрицы. И день пойдет на убыль. И разверзнется земля под ногами. И заколот будет тот, кому должно быть жертвой. И все смешается, и начертан будет лик богини среди принимающих ритуал. И исчезнет она, со стражем своим! – старик вскочил, побежал по улице и скрылся в придорожных кустах.
И дворец вновь погрузился в молчание. Слышалось лишь шелестенье листьев, отдаленный шорох в заливе, неясный гул и шум… Дионисий облегченно вздохнул и опустил оружие:
- Кто это был вообще? И что за бред нес? Не иначе, как этот старик местный умалишенный! – Артемидия стояла, о чем-то задумавшись. Казалось, ее совсем не волновало это неожиданное происшествие.
- Разрушь святилище, тринадцать плит к западу от востока, семь раз отсчитай от юга на север, - повторила она. – Так, кажется, сказал тот человек?
- Ты что, в серьез восприняла его слова? – немало удивился парень. – Да, именно так он и сказал.
- Это ключ! – в темных глазах Артемидии блеснул интерес. – Тринадцать плит к западу от востока… Что же это могло значить?
- Он просто сумасшедший, - сердито проговорил Дионисий. – И не стоит искать в его словах какого-то смысла. «Оставь ее, когда придет час расплаты! И станет богиней!» - это же полный бред!
- Потом будем это обсуждать, – перебила его девушка. – Пошли лучше в святилище.
В дворец, как в жилище правителя входить было нельзя, но вот место для подношений и молитв было в открытом доступе для всех. Это была небольшая квадратная площадка с крышей, держащейся на четырех прямых столбах, вытесанных из кусков цельного камня желтовато-коричневого цвета. У северного ее края стоял постамент, исчерченный замысловатыми надписями, около которого можно было оставить свой дар, попросить богов Олимпа о защите и покровительстве. Пол святилища был мощен аккуратными ровными плитами из такого же камня, как и столбы. Прохладный ветер продувал открытое место, легкий туман цветочного аромата распространялся с растений на всю округу, заставляя с наслаждением вдыхать полной грудью…
- Посчитай, сколько плит с юга на север, - обратилась Артемидия к спутнику, - а я – сколько востока на запад.
Не понимая, зачем все это нужно, но, терпеливо выполняя поручение, Дионисий прошелся от северного края площадки к южному.
- Двадцать одна плита, - возвестил он о результатах.
- Хорошо, - отозвалась девушка. – У меня тоже. Теперь мы с уверенностью можем сказать, что площадь квадратная, - пробормотала, сосредоточенно изучая половые плиты. – Как там старик сказал? Тринадцать плит к западу от востока? – Артемидия принялась считать в указанном направлении. – Получается, вот этот ряд с севера на юг нам нужен. Что еще он сказал? – обратилась к вконец опешившему парню.
- Семь раз отсчитай от юга на север.
- Хм. Что же это могло значить? Семь плит отсчитать или семь раз по тринадцать плит? – она задумчиво теребила ленту в косе. – Ладно, попробуем и так, и так.
- Да зачем тебе это?! – возмутился, наконец, Дионисий.
- Зачем? – она на секунду оторвалась от своего занятия, но тут же продолжила считать. – Мне кажется, это как-то связано с сокровищами Атлантиды. Можешь считать это женской интуицией, - добавила, поворачиваясь к парню. – Вот эта плита. Я посчитала семь раз по тринадцать, и осталось всего семь плит от юга. Стань вот сюда, - указала на пол, - и не сходи с места. Это плита, - пояснила она, - которая выпала в первый раз.
Дионисий уже смирился с идеей Артемидии и терпеливо выполнил то, что она просила. Он знал, что эта девушка настолько упряма, что лучше сразу сделать то, что она хочет, чем в пустую потратить часы, пытаясь ее переубедить. В это время Артемидия принесла несколько красных ягод (по виду напоминающих современную малину), бросила на плиту и раздавила.
- Можешь отходить, - возвестила она, обращаясь к парню. – Теперь мы не потеряем плиту, - подбежала к южному краю святилища и отсчитала семь плит. Взгляд ее уперся в «помеченную» ягодой плиту. – Дионисий! – радостно воскликнула девушка. – Это одна и та же плита!
- Да?! А ты уверена, что все правильно посчитала? – эта история начинала его беспокоить. – Я проверю.
Дионисий проверил один раз, потом еще и еще… но каждый раз нужной плитой оказывалась та, на которую указала Артемидия. Мысли его путались, и слова старика начинали казаться не таким уж и бредом. Начинались сумерки. На травы упала тень, кусты и деревья стояли не шевелясь, будто охваченные присутствием чего-то таинственного, мистического и чуточку безумного.
- Хорошо, - произнес парень. – Я согласен с тем, что доля истины в словах того человека присутствовала.
Спутница кивнула, бросив внимательный взгляд на Дионисия и произнесла:
- Ночью. Мы придем ночью и посмотрим что под плиткой. Разрушь святилище… - она спустилась с площадки под открытое небо. – Мы ведь сегодня ничего, кроме завтрака, не ели? Пойдем, купим овечьего сыра, оливок и хлеба. Я нашла немного денег, – Артемидия подкинула вверх золотую монету, сверкнувшую в лучах заходящего солнца. Девушка улыбалась, глядя на Дионисия. Она не видела, но представляла, насколько он был удивлен. А воображение парня тут же нарисовало темные девичьи глаза, искрящиеся задором и лукавством. Он улыбнулся, кивнул и последовал за ней…
На золотую монету удалось купить белый, мягкий овечий сыр, больше похожий на творог, мешочек оливок, несколько буханок хлеба с отрубями, кусок соленого мяса. Дыня, смоква, виноград, абрикосы и персики, бананы, апельсины и мандарины были порезаны на кусочки и засушены, потом завернуты в кусок холста. Фляги были наполнены пресной водой из колодца. Можно было отправляться в Кносс, но у странников было еще одно незавершенное дело…
Под покровом ночи к святилищу приблизились две тени. Осторожно, стараясь не производить шума, они подошли к дворцу. Ночь была чудесна: полная луна с россыпью звезд, тихое шуршание волн в заливе, шелестенье рощицы оливок на склоне гор, стрекотанье цикад.
Дионисий аккуратно подцепил ножом помеченную плиту, потом с трудом приподнял ее, удерживая на весу и позволяя Артемидии вытащить из-под нее спрятанный там предмет. В бледном свете луны сверкнул небольшой бронзовый диск с непонятными письменами-иероглифами. Девушка кивнула, давая спутнику понять, что нужная вещь у нее. Тот опустил плиту на место, после чего путники быстро покинули дворец…
Стояла прекрасная южная ночь.
Две темные фигуры неспешно шли по дороге в сторону Кносса.

Лабрисы* - двойные секиры, критские символы власти.