В сети. Жизнь на параллелях.

Жизнь, соединенная проводами. Электрический ток по всему телу. Мурашками передается тягучая боль, что гранями рушит твое сознание. Медленно понимать, что жизнь кончается. Прямо здесь и сейчас. Умирать. Что делать? Плакать? Нет, не правда. Эти глаза разучились плакать. Просто больше невозможно. Никогда. И случается такое. Ведь порой и счастье умирает. Медленно. Казалось, само время прекратило свое существование на этой Земле. Когда вместе. Вы, оба. И все же – по-отдельности. Тогда почему рука так уверенно сжимает нож, лезвие которого металлическим блеском стирает все разумное, что было у человека с самого рождения? В последний раз. Проверить, попытаться, просто надеяться на то, что счастье не убьет, подарит крылья. Но нет, ведь это жизнь, дорогая. Это больше не Интернет, это не то, что ты думала в детстве. Быть слабой – это нормально. Хотеть умереть – это тоже нормально.
«В последний раз быть слабой. Под конец. Да, обещаю, в последний раз. Клянусь»
Пустые, потускневшие глаза, которые когда-то собрали все цвета этого мира, заполнены загробными красками той стороны медали. Той самой, где существованию приходит конец. И все же. Последний раз. Нож с глухим треском падает, эхом ударяясь об пол. И ты понимаешь – жить осталось всего лишь несколько минут. Но должна. В тот самый – последний раз. Просто помнить. Ведь его безразличие когда-то спасло и тебя. Спасло и убило. Пустые буквы, символы, введенные в поле машинально, пароль, лишенный какого-либо смысла. И вот ты «на связи». В мире, где вы оба есть. Где вы оба можете быть вместе. Но все же… Одно непрочитанное сообщение.
«Прости…»
И глаза снова обретают прежнюю способность плакать. Соленые капли снова обжигают раскрасневшиеся щеки, и кажется, что вот оно, тот самый момент, когда «пора…»
- Спасибо, Саске, за все. Правда, спасибо. За то, что именно ты стал моим палачом. – Нож снова поднят с пола. И только теперь обладательница трясущихся от страха рук стала… Другой… Человек, который готов принести себя в жертву. Ради собственного эго. Ради страданий, которых не в силах вынести. Просто вот так заканчиваются все сказки о любви. Просто так кончают свою жизнь маленькие девочки, которые смирились со своей слабостью. Вот так…
Необдуманно. Жалко. До самого конца.
И тело бьется в агонии, словно передавая толчки тока в венах. Словно сквозь него проходят все те тонкие, нескончаемо длинные провода, в который запуталась, которые связывают, словно путы.
Жизнь уходит медленно, долго, толчками выходит из тела, как сигналы связи, как все те маленькие, сверкающие искры, что бегут по проводам, словно маленькие светлячки.
Теперь все по-настоящему. Сжигающее все грани одиночество и алая кровь, бьющая из вен. Теперь все вдруг стало на свои места. Теперь не было никаких «мы», было только я». Огромное, всепоглощающее, сжирающее тебя «я», заключенное металлическом блеском в его глазах.


Такое привычное «привет» снова греет душу. Собеседник, что по ту сторону экрана, снова улыбается своей призрачной улыбкой. И по телу снова течет ток жизни, приятно и ненавязчив напоминая слабыми толчками, о том, что жива. Тепло, что можешь чувствовать только ты, Сакура. Вот что значит обрести тот самый смысл жизни. И снова машинально набираешь текст сообщения. Ответ, который заставляет нервно дрожать слабое сердце, буквы, что распадаются в сознании сотнями «люблю». Хочу быть там, где ты, хочу дышать тем, чем дышишь ты, хочу чувствовать все то, что чувствуешь ты. Все на грани ощущений. Медленная и такая мучительная смерть. Но в этой муке есть нечто от сладости меда.
Такая простая и ничем не обремененная комната одинокого человека. Компьютер, куча недочитанных книг, скачанные фильмы на жестком диске, недопитый зеленый чай, разбросанные вещи на полу и вечно подключенный Интернет. В сети. Ты рядом с ним, Харуно.
Колкие очертания нагих плеч, свет, разливающийся от экрана, дрожащие неуверенностью, нервные пальцы, отбивающие ритм одиночества по клавиатуре.
«Кажется, я вижу мир твоими глазами, Саске»
«Не говори чепухи…»
«Ты не поверишь, но сейчас мне даже стало холодно»
«Снова чепуха»
«Это твое самое любимое слово?»
«Может быть»
«Прости»
«За что?»
«Я хочу с тобой увидеться…»
Лучше бы эти слова никогда не были написаны. Лучше бы никогда не знакомились. Лучше бы никогда не были одиноки. Никаких иллюзий, просто мир, и все к твоим ногам. Но так не бывает. Всегда нужен кто-то. Некто, который окрасит твою жизнь сотнями красок. Палитра, что растекается в бесконечности человеческого сознания. И короткое «ок» от того, кто принесет смерть. Встрече состояться. Точка отсчета. Храни навечно в своей памяти эту улыбку и слезы счастья. Ведь совсем скоро бренная душа перестанет существовать. Запомни это приятное дрожание каждого нерва. Совсем скоро ничего от тебя не останется. Ведь ты позвала в свою жизнь саму Смерть.



- Саске, милый, вернись в постель.
- Ты скоро сдохнешь, катись. Свободна.
- Пошел на хуй.
Жесткий всплеск эмоций, стальная сдержанность. И в таких же пустых глазах на секунды промелькнули человеческие эмоции. Ты снова сделал то, для чего был рожден с самого начала. Переспать. Без вопросов. Юношеский пафос, что бьет ключом из прокаженного тела. Внутренности медленно разъедает болезнь. Ты научился жить, понимая, что скоро умрешь. Но они-то - нет. Очередная шлюха в твоей постели через несколько лет окажется в морге. Когда-то ей было хорошо с тобой, она стонала, желая обрести тебя целиком. Не понимая, что только ты ее палач. Не понимая, что скоро «все». Конец. Соблазн и бурные эмоции сменялись медленными пороками, что очерняют душу, тело. Именно такая болезнь.
Все те чистые тела, что бились в судорогах под тобой, теперь очернены, теперь им никогда не смыть с себя невидимое клеймо этой призрачной, ужасной чумы. Теперь они все заражены, теперь они стали марионетками. Сломанными и ненужными. Такими же, как ты.
- СПИД, дорогая моя Ино.
- Что?!
Очередная шалава испугалась. И снова, ухмыльнувшись, показываешь взглядом на дверь. И снова дикий хлопок. А тебе наплевать. Привычный Саске садится за стол, жадно поглощая строчки на мониторе. Очередная жертва. Некая Сакура.
С ней было все так привычно и легко. Она сама таскалась за ним, как собачонка. Сама писала ему каждый раз первой. И он с первых минут общения понял – идеальная.
«Я хочу с тобой увидеться…»
«Ок»
И снова клюнули. Совершенный образ, в который влюбляются все. А ведь эта самая Харуно… Убить. Заразить. В этом и есть смысл жизни? Да, скорее всего. Перед тем, как накинуть на себя очередную стильную вещичку, смотришь на указанный адрес. Несколько часов езды. Справимся…
В который раз глаза дьявола наполняются азартом. Но почему-то именно в этот раз сердце предательски защемило. Нет, просто кажется. Просто иногда чувствуешь, как жизнь медленно покидает тело, как сжигает все сознательное и необходимое.
Иногда душа так громко и навзрыд кричит, словно бунтует.


Когда они впервые встретились, Сакура уже стала для него особенной. Она не была той самой алчной шлюшкой, которой нужен только секс. Она была такой невинной, настоящей. И такой одинокой. А потом… Да тут все просто. Он оказался победителем, как только вступил за порог ее маленького мирка. А дальше - как обычно. Постель, слезы, робкое признание в любви. Только в этот раз все было по-настоящему. Быть нежным, не причинять боль. Тогда он искренне этого хотел. И когда он уходил - жалел. Обо всем. За то, что пообещал встретиться, за то, что так ненавязчиво перебирал ее пронзительно розовые пряди волос. За то, что посмел прикоснуться к этому цветку. За то, что смог его убить. Сломать. Раздавить. Раз и навсегда. И когда Саске захлопнул дверь в ее маленький мир, он окончательно уничтожил ту самую Сакуру из сети. Девочку, которой кинул неразборчивое «увидимся».
А болезнь уже наверняка поселилась в ее теле. Она уже наверняка пустила свои корни, наверняка из ее маленького семени уже начало расти мертвое дерево с кривыми, колючими ветвями. И скоро ее пожрут черви отчаяния и сознания от жестокого предательства и обмана.



Жизнь все так же продолжается, бьет ключом. Шлюха сменяется другой, список жертв пополняется. И он в этом уверен. Единственное, что не может выйти из головы - унизительное «прости». Это было последним словом, сказанным некой Сакурой из сети. Девочкой, что любила его по-настоящему. Та, которую он убил собственными чувствами. Тогда почему сейчас жизнь потеряла всякие краски? Почему месть теперь лишена своего смысла? Почему не можешь просто так проклинать некого Бога за то, что прокажен? Почему кажется, что она плакала тогда? Почему кажется… что ее больше нет?.. И почему от этого так предательски тянет и мучит изнутри?
Теперь всё стало слишком непонятным и сложным. Теперь он не различал лица и не помнил людей. Теперь, встречая на улицах очередных жертв, кривился, словно от боли, отводил взгляд, чувствовал спазмы в горле и… терпел. Брал по-прежнему, со все возрастающей, грубой силой. Заражал, убивал, уничтожал.
Он не должен сам страдать и мучиться. Он не обязан.

- Саске… Знаешь, я на самом деле… Это… Как бы сказать…
- Все нормально, просто будь собой, Сакура, - тогда он произнес ее имя впервые. Тогда она еще была жива. Сидела напротив и по-детски теребила подол юбки, отводя взгляд в сторону. Тогда она боялась на него посмотреть, дотронуться. Но была счастлива. Больше не одна. Тогда, увидев собственную смерть, Сакура, его Сакура была счастлива… Краснела, как ребенок, открывала всю себя, отдавала без остатка, невзирая на то, что ее истерзали и ограбили, оставив сумрак и пустоту боли.

И сейчас, находясь в пустой квартире, он снова остался позади. Своих жертв. Своего смысла. Своего «я». На грани мира. На грани смысла. На грани себя не существующего. Готовый принять смерть. Медленную. Мучительную и разъедающую. Теперь он готов ее принять. Теперь… да… Потому что надоело, до треска костей осточертело. Он разучился дышать и получать удовольствие. Теперь ему осталась взять только тлен. Теперь сама Смерть будет стонать под ним и получать удовольствие. Ей ничего не будет. Она черна и огромна. Она задушит его в своих горячих, предсмертных ласках, называемых агонией. И может быть, по ту сторону жизни он сможет снова встретить ту невинную, чистую девушки по имени Сакура с таким привычным «привет, я Саске. Не хочешь познакомиться?».

«Давай, малыш. Сама смерть просится тебе в друзья…»