В вихре белого тумана (5 глава)

В общем, я открыла заспанные глаза и осмотрелась вокруг. Все, как обычно: книги лежали на столе, и шампунь стоял там же. Наверное, он вчера все убрал и ушел.

Пробуждение - не худшее, что могло бы случиться. Например, сегодня нам дадут овсянку, а это – нечто, похожее ни на что иное, как… Ну вот, вы поняли, на что это похоже. Так что завтрак сегодня отменяется. Зато утренний обход никто не отменял. Странно, время уже шесть а он все не идет. Ну, тут можно сразу догадаться – спит. Мне бы его стремление ко сну и лени.

Я медленно спустила ноги на холодный пол и почапала в душ. Голова до сих пор болит, может, даже будет синяк. Шишка вряд ли, а вот синяк уж точно. Тоже мне, защитник слабых, Жопин-гуд, блин! Нет, ну правда, вот чего я полезла к ней? Сейчас бы отлично спала и ни о чем не думала.

Оля-ля. Горячая вода! Нет, ну значит, день удался, день будет просто шикарным. Как же приятно-то. Главное - быстро успеть, и скорее под одеяло.

Когда я вышла, мистер соня уже сладко так спал на моем месте. И как ему это удается? До сих пор понять не могу. Да если бы не я – просто мать Тереза, то он бы был уже без работы. Так? А раз так, следовательно, можно и еще что-нибудь выпросить. Ну, допустим, парикмахера и шоколадку. Хотя нет, пока парикмахер сойдет. Не будем сильно наглеть.

Уже начинает входить в привычку - чесать волосы в одном и том же месте и тупо смотреть на себя в зеркало. Чувствую, что это не я, а принцесса какая-то. Ну, если бы не облупленные стены и пожелтевший местами потолок с холодными полами, то точно - принцесса. Там заштукатурить, тут подрисовать, саму приодеть, и вот те на: королева, может, буду.

Окончательно блондинка голову теряет. Может, перекраситься? Я, конечно, не верю в эти предрассудки, но тут начнешь верить во что угодно. А если тебе вколют определенную дозу, так еще и летать научишься. Хорошо, до «летать» пока не дошло.

Проснулась спящая царевна. Все-таки сонный он смешной, а вот халат ему определенно не идет. Надо попробовать сказать, но так, чтобы не сильно обидеть, наверное.

- Доброе утро! – да, по нему не скажешь, что оно у него доброе. Какое-то уж не стоевое. Состоянье не стоянья, как любил говорить Канкуро.

- Не выходи сегодня из палаты. – Чего-чего? Он зевнул и встал с кровати. – Из палаты ни ногой. И не шуми.

- С какого это перепуга?! – он мне кто - доктор, что ли? Или случилось что?
- Тебе вон ту лошадиную дозу нужно вколоть – два дня будешь, как неживая, так что сиди тихо и помалкивай.

- Ого! За что это такое счастье на мою задницу.
- Женщина, ты можешь выражаться более культурно, или хотя бы меньше говорить! – Какие мы нежные, мать вашу.
- Культурно!? Поживи, детка, с мое и не так запоешь! – я просто вскочила с места и бурей нависла над ним. Культурно, вашу за ногу. Да ты мне попробуй говорить культурно в стриптиз барах и местных клубах, где пьяные мужики так и норовят ущипнуть или залапать до смерти.

- Заткнись и сиди тут! Вылезешь – твои проблемы. – Встал, ушел. А я хотела поговорить. Обидно.

И что мне теперь делать? Ну, сижу я в позе лотоса со скрещенными в замок руками, надув губки, а дальше-то что? Интересно, а они меня так за эту новенькую? Ну, зато эта шваль больше ручищами своими махать не будет. А вот чувство голода никто не отменял. Я есть хочу!

Еще рано, значит, санитаров нет, можно шмыгнуть из комнаты и найти этого вредину. Быстро соскакиваю на пол и, метнувшись к двери, тихо ее открываю. Чувствую себя шпионом-самоучкой. Так, а вон и цель.

- Шикамару! – хотела шепотом, а получилось чет громко. Он резко развернулся и быстро зашагал ко мне.

- Ты меня доведешь, женщина! – схватил за локоть и в комнату завел. – Что еще?! – бе-бе-бе. И вот не надо так орать. Ну, точнее шептать, но звучит угрожающе, например.

- Я есть хочу. – Не знаю, что он увидел, но, наверняка, мое выражение лица его просто довело. Шмыгая носом, я исподлобья смотрела на него щенячьими глазками. Гаара всегда покупался на это и тащил мне все, что душа желала.
Он стукнул себя по лбу и тихо сказал.

- Сиди тут, я принесу из столовой чего-нибудь.
- Нет! – как отрезала. Только не это. – Ты сам-то ел в этой столовой?! Издеваешься?!
- Ладно, придумаю что-нибудь. А ты сиди тут и не высовывайся больше. Потому что если меня уволят, тебе будут колоть все, что требуется! – Не люблю, когда на меня так глядят. Угроза нависла, как туча над городом. Ладно, «женщина» послушает тебя и будет два дня сидеть тихо, с книжечкой.

Я отошла от него на шаг и кивнула. Надеюсь, он принесет что-нибудь повкуснее, чем овсянка. Когда я в первый раз попробовала сие творение рук человеческих, стало сперва плохо, а потом - еще хуже. Я посмотрела на книги, что он принес мне. Ну, наверное, он решил, что я - среднестатистическая женщина и читаю романы. Добрый, добрый Шикамару. Эх…

Романы, так романы. Что тут у нас? «Рабыня страсти» - прелесть. «Любовь навсегда» - еще лучше. Ну, первую я прочту. Я села за стол и открыла первые страницы. От ее лица. Мило.

Пока я читала, хотелось оказаться в этой книжке - лучше уж там, чем здесь. Я бы наслаждалась, вместо этой рыжей красавицы. Я, читая книги, не запоминаю имен и событий, лишь перечитывая.

У нее были и братья и сестры, и она пожертвовала своей честью, ради дорогих ей людей. Интересно, а чтобы отдала я за братьев? Наверное, жизнь, ведь дороже уже нет.
А вот и Нара с едой.
- Держи. – Ого! Я этой прелести не ела ну очень давно. Он протянул мне бутерброды с колбасой, сыром и зеленью. Как голодный волчонок, я схватила в охапку весь пакетик и, тут же достав один, откусила половину. Не смотри так! Я голодная!

- А пофить ешть фто-нипуть? – говорила тетка – не болтай с набитым ртом. Ну, я ее не сильно слушала, так что - уж извините.

- Ты самая проблематичная, самая жуткая, коварная и наглая женщина, которую я знал! – спасибо-спасибо, вставать не нужно, я и так могу восхититься вашей преданностью и любовью. Он посмотрел на меня еще раз и пошел к выходу, как услышал еще одну просьбу.

- Мнэ парихмахер нуфен! – на это заявление ответа не было. Лишь, громко хлопнув дверью, наше чудо вышло из моей палаты.

Я быстро оприходовала бутерброды. Но он так и не вернулся. Пол дня сидела, читая книжку. А он знал, что принес мне эротический роман? Блин, я такого в постели никогда не вытворяла. Постель… Если не закончу это читать, повалю Нару при первой же возможности. Ками-сама, Темари, ты о чем думаешь?!

Я отбросила книгу на стол и шумно ударила по кровати. Стало не по себе. Стало слишком больно и жутко. Словно стены начали двигаться. В душе появилось плохое предчувствие. Полная уверенность в том, что горячая вода и бутерброды – единственное светлое в этом дне.

Раскачиваясь из стороны в сторону, от нечего делать я плюхнулась на подушку и заснула. Спала на удивление долго, почти до самого вечера. И даже не заметила, что он пришел.
Меня растолкали, и я проснулась, протирая кулачком глаза и смотря на него сонно и непонимающе.

- Ты чего так рано? – тишина. Нара отошел в сторону, и я увидела за ним маленькую шатенку с короткой стрижкой. Сперва ничего не поняла и даже лица не разобрала, но потом резко вскочила от ужаса. Неужели?!

- Матсури!? Что ты…
- Темари-сан… - она подбежала ко мне и бросилась на шею. Не поняла. Что-то не так? Да что с ней? – Темари-сан. – Она захлебывалась слезами, ни я, ни Шикамару не поняли, что произошло. – Мы Вас так долго искали, а Вы - тут. Гаара, Канкуро…

Я оттолкнула ее от себя. Вся в слезах, глаза опухшие, она даже, кажется, постарела немного и похудела сильно.

- Давай-ка по порядку. Что ты тут делаешь? – она, вроде как, успокоилась и показала ножницы. Я умилилась этому парню, смотря в карие глаза с таким восторгом.
- Темари-сан, мы Вас искали, - тихо сказала девчонка. Она была девушкой Гаары, значит, можно будет спросить, как братья?

- Где Канкуро? Гаара? – я была похожа на ребенка. Вопросы, и ждала ответов. Но почему она задрожала, почему слезы текут рекой? Не хочу об этом думать.

- Их убили, Темари-сан! – ее всхлипы, слезы, вопли соседок по палатам – все стало мелким, ничтожным и ненужным. Информация застряла комом в горле. Как?! Не может быть! Ведь, кажется, вчера я видела их, вчера все было, а сегодня…

Последняя надежда, радость и умиление ушли из сердца. Больше нет сил бороться с жестоким миром. Я даже не поняла, как смогла спокойно сказать, чтобы она постригла меня. Не поняла, что она делала, не видела сквозь пленку на глазах ничего. Шикамару сидел молча. Понимал?

Возможно ли понять смерть? Вот вам и предчувствие. Плохой день. Она ушла вместе с ним. А я так и сидела перед зеркалом, с привычными четырьмя хвостиками и такой родной челкой. Сколько прошло времени - не знаю, сколько просидела так, пялясь в свое отражение, тоже не знала.

Услышала лишь отголосок хлопнувшей двери. Голос его я не чувствовала. Ничего не могла сделать. Нет ни слез, ни горя. Ничего нет. Появилась лишь пустота, разрывающая на части хуже боли.

Я очнулась лишь тогда, когда мое отражение превратилось в Шикамару. Он встряхнул меня за плечи и начал что-то говорить. Не слышу. Не могу понять. И от усталости валюсь ему на плечо головой. Руки сами тянутся к шее. Тепло так. Теплый, несомненно, самый теплый.

Вместе со мной, повисшей на его плече, он дошел до кровати. Отпустить? И потерять появившееся тепло внутри? Ни за что. Я сильнее впилась руками ему в спину. Тишина. Не помню, как уснула. Помню лишь, что мы так и просидели на кровати. Я обнимала его, смотря сквозь стены пустыми глазами, а он иногда поглаживал меня по голове, повторяя что-то про странных женщин и про свое изрядное «проблематично».

А утро так хорошо начиналось…