Вернуть всё на круги своя... Глава 6.

Этим утром пасмурная погода развернулась в своё полное могущество. С утра лил дождь, и на поляне, где стоял мемориал героев, каждую рытвину и яму можно было принять за озеро. Холодные, морозящие кожу капли стекали по бледному лицу молодого человека, который стоял около памятника на коленях, прижавшись лбом к ледяному камню. И ни-кто, никто не видел его слёз, так как дождь удачно маскировал их. Сжимая длинными пальцами свои плечи, он словно бы хотел чувствовать физическую боль, впиваясь ногтя-ми в кожу, но лучше не становилось. Отпустив себя, шиноби дрожащей рукой погладил по надписи, сообщавшей: Учиха Итачи.
- Не думал, что встречу тебя здесь сегодня, - послышался голос позади. Ничем не выдавая своего удивления, Саске поднялся с колен и, не поворачиваясь к собеседнику, холодно произнёс:
- Это не твоё дело.
- Ну, конечно, - хмыкнул шиноби, подходя ближе к памятнику и бережно располагая памятный венок на своеобразное надгробие. – Что меня удивляет, так это то, что сегодня ты – это ты, - Учиха промолчал на это, но всё же повернулся к говорившему, который, взгля-нув на надписи, продолжил: - Все эти люди, чьи имена написаны здесь, отдали жизнь за волю Огня в наших сердцах. Не задумываясь, не жалея. Стараясь ради общего блага. Не это ли геройство? Именно. Всё то, чем они пожертвовали, будет у нас. Это так несправед-ливо, - глаза яростно и с болью смотрели на написанное имя, которое впивалось в созна-ние, сообщавшее следующее: Какаши Хатаке. – Он был дорог мне, - прошептал парень, точно так же, как и Саске, погладив надпись. Взор его метнулся обратно к заставшему с каменным лицом брюнету. – Почему, Саске? Почему дорогие люди, которых удостаивают чести героев, никак не забываются? Ты их любишь и ненавидишь одновременно, за то, что они оставили тебя…
- Я не знаю ответа на этот вопрос, - спустя некоторое время ответил Учиха, подойдя бли-же. Словно хотел было положить руку на опущенные плечи расстроенного и такого силь-ного в своей немой ярости шиноби. Но не сделал этого.
- Но и ты ломаешь голову над этим вопросом, - усмехнувшись, проговорил шиноби.
- Да.
Два шиноби, два сильных воина, стояли бок о бок и, не отрываясь, следили за строчками, написанными аккуратным почерком и навечно вставленные в камень, чтобы боль также оставалось вечной. Чтобы каждый раз, видя эти имена, на глазах стояли слёзы, так же как и в душе. Омерзительное чувство потери, перемешанное с болью и страданием. Увекове-чивание? Ничуть. Всего лишь напоминание о том, кто был смел и храбр, чтобы умереть, а кто был слишком труслив.
Глаза в глаза: глубокие чёрные, наполненные пустотой и холодом, и ярко-голубые, сейчас напоминающие такое же хмурое небо, как и у них над головами. Из рук в руки был пере-дан свиток, пальцы на мгновение коснулись друг друга, но ничего не произошло. В душе не колыхнулось, на лице не отразилось. Красивые, беспристрастные. Повернувшись, ши-ноби хотел было уйти, но был остановлен голосом Саске:
- Ты изменился.
Немое молчание.
- Ты тоже, Саске, как бы ты этого не скрывал, - он стоял спиной к бывшему товарищу. Чтобы скрыть свои слёзы? Возможно. – Не обидь её, Учиха, - тембр голоса стал жестче.
- О чём ты? – нахмуренное выражение лица и сталь, блеснувшая в глазах.
- Ты прекрасно понял, о чём я, - вдох-выдох. – Только сделай ей по-настоящему больно, и даю слово, я плюну на все компромиссы и хлипкое сотрудничество, и вырву тебе глаза, - хлопок, и его нет, будто бы и не было. Учиха, сжимавший в руке свиток, содержащий нужную информацию, только хмыкнул и сказал в пустоту:
- Не ты первый, не ты последний, кто грозится это сделать, Наруто.

***

Сакура чувствовала, что без Саске, который после поправки снова стал где-то пропадать по нескольку дней, становилось как-то… не так. Словно бы не хватало чего-то важного, чего-то необходимого. Она боялась и стыдилась этой привязанности к её теперешнему командиру. Старалась не думать, скрючившись на кровати, но продолжала, нет-нет, да выводить в голове его образ. «Привязанности привязывают, - воспроизводила куноичи в голове его же слова, до боли кусая губы. – Ну почему ты прав? Почему?..»
Дни опять летели с большой скоростью. Как член команды Така, Сакура переместилась в другую комнату, включающую в себя из мебели большую кровать, письменный стол, ме-дицинское оборудование, шкаф с книгами по медицине, а также множество ящиков и отсеков, где хранились травы, отчего в комнате стоял одурманивающий аромат. Из-за которого Суйгетсу – частый гость в её покоях – постоянно чихал и надсадно кашлял. По этой причине Сакура, грозно хмурясь, выпроваживала мечника, объясняя всё тем, что его чихи мешают ей работать. На самом деле причина была настолько проста, но и настолько же сложна: девушка просто не могла уже обманывать Ходзуки. Не могла целовать его, в мыслях же представляя, что целует другого. Харуно была умной девушкой, и не понять, что её занозная любовь никуда не исчезала, было попросту невозможно. Её «болезнь Учи-хой» просто собрала остатки себя и грянула вновь, ударяя по самым незащищённым мес-там, заставляя заражаться сильнее и сильнее, принуждая думать и фантазировать. Вынуж-дая снова любить и оберегать.
Выдохнув, куноичи Листа, которая в это мгновение читала один справочник, делая пометки и выписывая на бумагу полезную информацию, вздрогнула от неожиданного стука. Это мог быть только вежливый и обученный манерам Дзюго, сущность безудержного зверя которого никак не вязалась с его постоянной интеллигентностью и трепетным отношением к Саске. Оттолкнувшись от раздумий, девушка легко встала и подошла к двери, быстро открывая её. Как она и ожидала, за дверью стоял Дзюго.
- Сакура-сан, Саске ждёт вас.
- Он…вернулся? – чересчур быстро и невнятно пробормотала розоволосая куноичи. Лёг-кая, едва заметная улыбка Дзюго была ей ответом. Быстро надев белый медицинский ха-лат, и засовывая в карманы нужные лекарства, Харуно поспешила за рослым парнем, ко-торый ввиду того, что шёл впереди, не мог видеть радостной, тщательно скрытой волоса-ми улыбки, которая вне воли девушки расползлась по лицу, отчего даже мрачная и тёмная база не казалась такой уж унылой.
Наконец, они подошли к дверям зала, в котором обычно собиралась вся команда. Дзюго открыл перед ней дверь и мотнул головой в сторону, подразумевая приглашение войти. Благодарно ему улыбнувшись, Сакура вошла в помещение и сразу же распознала два си-луэта около камина: Суйгетсу и Саске. Они явно о чём-то спорили только что, так как крепкие руки мечника были сжаты в кулаки, а выражение лица Саске содержало некую холодную ярость. Куноичи хотела уже было покинуть зал, как властный голос брюнета догнал её в спину:
- Сакура, останься.
Вздохнув, девушка повернулась и скорчила недовольное лицо, всем видом показывая, что ей не нравится такое отношение к себе. Вольготно расположившись в кресле, она закину-ла ногу на ногу и вперила свой взгляд в товарищей по новой команде.
- Вы втроём отправитесь на это задание, Суйгетсу, и это не обсуждается.
- Саске, Карин с Дзюго вполне справятся сами, я недавно только был там, - упрямый ответ Ходзуки.
Вскинутые брови и поджатые губы Саске объясняли всё: спорить с ним было бесполезно. Бросив огорченный взгляд на сидящую Харуно, мечник добавил:
- Может тогда вместо Карин с нами пойдёт Сакура? Она справится, я уверен.
Почувствовав противоречивые желания по поводу такого предположения Ходзуки, де-вушка кинула взгляд на молчаливого брюнета. Тот, кинув на неё мимолётный взгляд, хмыкнул и ответил:
- Что за глупости? Вам нужен сенсор, а не медик. Последний как раз нужен мне.
- То есть сейчас она должна сидеть безвылазно здесь, да?! – незамедлительно вспылил Суйгетсу.
- Нет, - спокойно ответил Учиха, поворачиваясь к огню. – В следующий раз она пойдёт со мной.
- Что?! – одновременно воскликнули Ходзуки и Сакура.
- Суйгетсу, оставь нас, - махнул рукой Учиха и устало закрыл глаза.
- Но…
- Оставь.
Явно негодуя, парень пошёл к выходу. Проходя мимо Сакуры, он протянул руку, до кото-рой она с улыбкой дотронулась, мягко погладив пальцами мужскую длань. Вздохнув, мечник вышел из помещения, кинув неприязненный взгляд на командира. Как только за ним захлопнулась дверь, Харуно поднялась со своего места и, подойдя к камину, протяну-ла почему-то озябшие руки к огню, греясь от него и от тепла, исходящего от тела юного шиноби. Саске повернулся к ней и всё тем же уставшим жестом помассажировал виски. Девушка-медик улыбнулась и спросила:
- Обследовать?
- Да, это нужно.
Она жестом попросила его раздеться по пояс и отошла к маленькому столику, располагая там маленькие, сверкающие склянки. Пока Саске возился с одеждой, она, изредка кидая на него взгляды, перемешивала некоторые составляющие, взглядом просчитывая дозу. Наконец, за её спиной послышался голос Учихи:
- Я готов.
Куноичи повернулась к нему и, бегло осмотрев обнажённый торс, подошла ближе к рас-положившемуся на диване командиру. Легко, но настойчиво она толкнула его на спину, чтобы он принял полулежащее положение. Вызвав в руки чакру, Харуно медленно прове-ла над головой Саске, сканируя состояние мозга и глаз. Иногда хмурясь, иногда облегчен-но вздыхая, она раз за разом вносила умиротворение в душу Учихи. Даже прикрыв глаза от её нечаянных прикосновений, он погрузился в некую негу, мирно засыпая под тишину вечера. Девушка, не забывая обдумывать каждый свой шаг, невольно любовалась им, не отдавая себе отчёта в том, что делает. С годами он не терял свою красоту, а наоборот, ста-новился красивее: уже чуть более длинные волосы прядками падали на лоб и щёки, при-крывая его лицо от посторонних; глаза, в данный момент закрытые, были глубже и ковар-нее ночи, они затягивали в свою пустоту, в свою бездну; аккуратные черты лица, резко выделяющиеся скулы и волевой подбородок. Даже его тело, отшлифованные мышцы жи-вота, груди и рук были идеальными. Словно самая прекрасная скульптура. И такая же каменная и холодная…
Задумавшись, она не заметила, как Саске чуть приоткрыл глаза, следя за её движениями. Действуя на автомате, она изредка нажимала на болевые точки, проверяя его реакции на это. Плавные, лёгкие движения, отточенные годами. Длинные и волнистые волосы спада-ли на плечи и спину, иногда она чуть рассерженно откидывала их назад, словно бы они ей очень сильно мешали. Симпатичное лицо, ставшее более женственным, пухлые губы, розовым росчерком выделяющиеся на всей области, менее угловатые, но всё ещё содержа-щие что-то мальчишечье изгибы молодого тела – да, он видел все эти изменения в ней. Стал замечать то, как он забавно хмурит лоб, как надменно задирает нос, когда спорит с ним, как блестят сталью её изумрудные глаза, когда она сердится. Саске чувствовал себя глупо и даже стыдился такого анализа её изменений, но толку от этого не было – его всё также тянуло к ней. Физически.
Опять длинный, розовый локон соскользнул с её плеча и опустился прямо на живот Саске, нещадно щекоча. Опережая розоволосового медика, шиноби пальцами аккуратно взял локон и погладил, словно пробуя на вкус. «Мягкие, такие мягкие», - подумал он, стараясь не встречаться взглядом с Сакурой, которая вскинула на него изумлённые глаза. Всё также держа часть волос в руках, Учиха уставился на локон, будто бы загипнотизированный.
- Саске, - услышал он её голос. Подняв глаза вверх, он одарил её безэмоциональным взглядом. – Мне неудобно так, - шепнула она, легко улыбаясь. С явным сожалением от-пустив её волосы и, кинув на них прощальный взгляд, он снова посмотрел на девушку.
- Ты закончила?
- Да-да, - пробормотала Сакура, массируя рукой об руку, чуть морщившись. – Может, ты уже наконец снимешь с меня эти браслеты, - недовольно заявила куноичи Листа, кивая на чакросдерживающие датчики на ногах. – Чакру всё также больно вызывать, пока она не-свободно пульсирует по телу.
- Чтобы ты сбежала? – осведомился Саске, вставая и накидывая на себя рубашку. Спустя мгновение послышалось фырканье девушки: она рьяно перебирала травы и ворчала:
- Если для тебя, Учиха, дать слово ничего не значит, то для меня это вопрос чести! И если я пообещала, чуть ли не клялась, что буду тебе помогать, то так и сделаю…
Возникший неожиданно прямо у неё за спиной Саске провёл рукой по волосам, убирая их в сторону и оголяя шею, и прошептал в ухо, опаляя нежную кожу куноичи горячим дыханием и порождая множество мурашек на теле Сакуры:
- Вопрос чести? А, может, всё дело в чувствах, а, Сакура? Скажи мне правду.
Стараясь унять дрожь в руках и коленях, она развернулась прямо к нему и, держась чуть надменно и насмешливо, провела пальцем по его губам, ласково шепча:
- Не весь мир вертится вокруг тебя, Саске, - усмехнувшись едва заметному удивлению в его глазах, она продолжила, чуть склонив голову набок. – Мы – товарищи, и ничего боль-ше.
Неожиданно он прижался к ней ещё ближе, расположив руки на хрупких плечах. Его взгляд был в меру холодным, в меру игривым. Это пугало и, как ни странно, заводило Харуно. Игра, всего лишь игра по своим, всё время меняющимся правилам. Следующие слова брюнета заставляли её ноги подкашиваться, а сердце колотиться чаще, но всеми остатками гордости и благоразумия она заставляла себя всё с той же надменностью взирать на него:
- Какая же ты лгунья, Сакура-чан, - он погладил её по щеке. – Я же чувствую, как бьётся твоё сердце, как в глазах мелькают искры. Какие взгляды ты иногда бросаешь, - шиноби наклонился ближе. Теперь расстояние между ними было не больше пяти сантиметров. – И как забавно наблюдать за твоим напускным равнодушием, как ты борешься со своими желаниями, но всё равно едва сдерживаешься. Ты слабая, Сакура, - ещё ближе, - ты нико-гда не сможешь полностью подчинить себе саму себя. Тобой всегда будут руководить чувства, но не разум.
Игра стоит свеч.
Она, лукаво улыбнувшись, опустила его руки, лежащие на её плечах, себе на талию, в то время как сама, поднявшись на цыпочки и впутавшись руками в его чёрные, отливающие синевой волосы, прошептала ему на ухо, рождая в нём все те же самые чувства, которые он порождал мгновение назад в ней. Желание оттолкнуть и желание завладеть.
- А ты сам, Саске, что скажешь? Раньше, ты бы не позволил мне так дотронуться до тебя, да ты бы и сам никогда не подошёл, - Харуно хмыкнула, пропуская сквозь пальцы локоны его волос, отчего Учиха жмурился от явно приятных ощущений. – Сейчас же ты сам чувствуешь, чувствуешь притяжение… Тобой также владеют инстинкты, владеют желания. Ты менее сопротивляешься им.
- Не играйся со мной, Сакура, - как будто бы прорычал командир.
Она резко встала полностью на ноги, убрала его руки со своей талии и, отходя, грустно сказала:
- Всё - игра, и это убивает.
И только она сделала пару шагов, как её за руку грубо схватили и вернули обратно, при-жав к себе. Вдыхая аромат воистину идеального мужского тела, куноичи удивлённо таращилась в сторону, так как сильные объятия не давали ей даже поднять голову. Мгновение, и прозвучал почему-то хриплый голос Саске:
- Как же меня раздражает то, что ты так странно на меня влияешь. Раньше, я бы без зазре-ния совести убил тебя…
- Что же тебе мешает сделать это сейчас? – чуть заметно взволнованно проговорила Хару-но, слушая частый стук его сердца. Он не отвечал: зарывшись носом в её волосы, прижи-мал девушку к себе, словно негодующий собственник, будто бы она сейчас исчезнет. Вдыхая запах волос, Учиха чувствовал себя странно и непонятно. Но почему-то сейчас было уже наплевать.
- Не могу, - тихо ответил Саске и, приподняв её голову за подбородок, впился жадным поцелуем в приоткрытые уста девушки. Податливые губы были жестоко раздвинуты, а резвый язык быстро прошёлся по всем нежным местам. Сакура задрожала, попыталась оттолкнуть его, отчего Саске ещё сильнее стал прижимать её тело к себе, чувствуя возбу-ждение в паху. Как и по всему телу. Надавливая ей на затылок, он углублял поцелуй, за-ставляя её отвечать ему. Вскоре, поцелуй стал менее жестоким. Всё большая нежность сквозила между двумя шиноби. Его руки прошлись по её спине и успокоились на талии, обнимая и, словно бы показывая своё право обладания; настолько собственническим были эти объятия. Ласковые руки девушки гладили его по лицу, по плечам, по груди, оставляя за собой тысячи мурашек, порождённые её умелыми прикосновениями. Но и страстные искры всё ещё не были потушены, поэтому Саске, не прерывая поцелуя, поднял её на руки, а Харуно в свою очередь, обвила ногами его торс. Вскоре, им обоим уже не хватало дыхания, и Учиха, оторвавшись от плена необыкновенных губ, стал осыпать дорожкой поцелуев в районе шеи куноичи. Придерживая её за голову, он проводил языком, целовал, иногда прикусывал все самые чувствительные места, словно знал их. Этим он заставлял Сакуру выгибать спину, откидывать сильнее голову назад, извиваясь, как грациозная кошка. Неожиданно он стал подходить к дивану, продолжая возбуждающе целовать куноичи, но теперь уже снова в губы. Сакура, почувствовав, что они движутся к месту, где можно лечь, вдруг пришла в себя. Протестующе уперевшись руками в его грудь, она прервала поцелуй и, посмотрев в ослеплённые от страсти глаза командира, тихо прошептала:
- Саске, нет!
Секунда, и вот его взор проясняется, выражение становится более равнодушным, а глаза наливаются раздражением и даже злобой. Бросив Харуно на диван, Учиха пошёл к двери, бросив на прощание:
- Спасибо за осмотр.
И вышел, громко хлопнув дверью. Сакура, сев и спрятав лицо в ладонях, горько расплакалась от ощущения своей никчёмности и слабости. И ей было невдомёк, как с другой стороны двери стоял Саске, и практически царапая полировку двери, разрывался между желанием войти обратно или уйти в покои. Слыша её всхлипы, он ненавидел её, его бесила слабость девчонки, но где-то в глубине чёрной, погрязшей во тьме одиночества души теплились те ощущения, когда он целовал Сакуру, как будто бы электрическим током отзывалось его тело на прикосновения девушки. Как ярок аромат её волос, как сладок вкус её кожи… Всё это всё жило в нём, заставляя импульсы расползаться по суставам, принуждая думать и грезить об этом. Шатаясь, он отошёл от двери, и жалобные стоны уже постепенно затихали вдали.

***

На следующее утро Сакуру разбудил Учиха. Она заснула прямо там, на диване, скорчившись в немыслимой позе. Саске, недолго думая, грубо встряхнул девушку и сухо сообщил:
- Собирайся. Мы отправляемся разобраться с одним делом.
Ничего не оставалось, кроме того, чтобы повиноваться. Высшее доказательство любви - это подчинение воле того, кого любишь.