Virtus Tempora (Эпоха Власти). Глава 2

Англия, лето 1856 года. Графство Эссекс, Лондон, район Ричмонд, поместье семьи Уильямс.

Я открыла глаза не сразу, нужно было привыкнуть к тусклому свету свечи. Нутром чувствовала, что на меня кто-то смотрит и ждет, когда же я проснусь. Спешу обрадовать, что этого я не сделаю.
- Сара, прекрати притворяться и открой глаза, я не собираюсь ждать вечно, – раздался в комнате приятный мужской голос с нотками раздражения, и мне безумно захотелось увидеть обладателя этого прекрасного баритона. Я послушалась и открыла глаза.
Ками-сама, почему я такая грешная? Передо мной восседал мужчина поистине дьявольской красоты, внутри все сжалось при виде его глубоких глаз цвета оникса. Он прекрасен, божественен, как будто сам Дьявол сидит сейчас передо мной и ждет, чтобы я произнесла что-нибудь ему в ответ. Я густо покраснела и вжалась в кресло, в котором спала. Этот мужчина внушал страх.

У незнакомца были длинные черные волосы, и сейчас они свободно рассыпались по плечам, что придавало ему шарм искусителя. Одет мужчина был просто, но со вкусом, на английскую манеру: свободные черные штаны (очевидно от какого-то костюма), мятая белая рубашка и развязанный шейный платок. Только следом я заметила, что он опирался головой на руку, едва касаясь подлокотника и при этом небрежно расставив ноги. Уильям был расслаблен и спокоен, взгляд был сейчас такой холодный и непринужденный, но все равно было лестно, что такой мужчина обратил на меня внимание. Ками, не нужно на меня так смотреть, мне стыдно.
- Не бойся, я тебя не съем, - легкой полуулыбкой наградил меня брюнет, – пока.
Я молчала - не знала, что ответить, и эта угнетающая тишина пугала еще больше, чем он сам.
- Я хотел бы представиться. Меня зовут Иден Уильямс. Осмелюсь предположить, что мое имя кажется тебе странным, ведь оно не похоже ни на одно английское. Это англосаксонское имя, наши предки по материнской линии были англосаксами, и матушке хотелось назвать меня в честь какого-либо далекого предка, - улыбка. - Но не будем вдаваться в подробности моей родословной.
Иден... Красивое и такое необычное имя. Я невольно улыбнулась во время увлекательного рассказа, этот мужчина показался мне интересным и приятным собеседником.
- Сара, ты ведь знаешь, зачем ты в Англии? – вопрос застал меня врасплох, ответить на него пришлось нехотя.
- Да, мои родители заключили с Вами сделку: если я выполню договор, гласящий, что я… - договорить мне не дали, пальцы Уильямса, холодные, словно лед, коснулись моих губ, призывая молчать. Да и от всего его тела веяло прохладой. Я вжалась в кресло. Снова.
- Молчи и не говори ни слова, ты не в то время и не в том месте, чтобы так разглагольствовать перед своим господином, - пронзительный взгляд, полный презрения, отвращения и… сочувствия? Откуда у аристократа сочувствие к простым людям? Может, он решил посмеяться над беспомощностью японки, прибывшей работать в поте лица, чтобы спасти от разорения своих родителей? Вы низко пали в моих глазах, Иден-сан.
Я взглянула на Уильямса и застыла: он находился в нескольких сантиметрах от меня и пристально смотрел глаза в глаза. Я побледнела, но зрительный контакт не прервала.
Это была битва. Битва между изумрудом и ониксом, детской наивностью и аристократической холодностью.
- «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень. Не столь различны меж собой. Сперва взаимной разнотой они друг другу были скучны…», - процитировал кого-то господин Иден и с улыбкой устроился в своем кресле. – Знаешь, откуда отрывок?
Я была удивлена - откуда мне знать столь прекрасные слова? – и промолчала.
- Значит, не знаешь, я прав? Хотя было бы странно, если бы знала, что это строки из романа «Евгений Онегин», написанного русским поэтом Пушкиным, - в его словах четко слышался сарказм, и мне стало еще более неприятно находиться рядом. Но этот человек был прав. Откуда мне знать строки из романа, а уж тем более русского поэта? Это правда, я обычная девушка из Японии, которая занималась на домашнем обучении и знала в идеале только английский, другие языки и науки просто не давались. Моя мать говорила, что я была неглупой, но учение - это не мое, я могу часами рассказывать разные истории, писать в дневнике и просто вести обычный образ жизни трудолюбивого японца. Моя мама вообще была умной женщиной и старалась сделать из меня образованную девушку, чтобы не позорить честь семьи. Но с того момента, как отец связался с азартными играми, все изменилось: деньги уходили на погашение долгов, и я была вынуждена бросить занятия, чтобы уходить в поле собирать рис. Мои раздумья прервал сидящий напротив мужчина. – Сара, ты слышала, что я сказал?
- Нет, - честно ответила я. – Прошу, повторите.
Усмешка.
- Запомни раз и навсегда: в этом доме говорят один раз, но для тебя я сделаю исключение. Жить будешь на первом этаже, как и все слуги. Я провожу тебя в общую спальню. Одежда горничной находится там же. Надеюсь, Луи предупредил, что в нашем доме принято устраивать праздники? – я кивнула. – Это очень хорошо. У тебя есть время подготовиться к одному из них. Также в нашем доме раз в месяц организовываются балы, но прислуге запрещено появляться там. Тебя это тоже касается, если замечу - выкину на улицу, - он зевнул и продолжил. – А теперь вернемся к твоим обязанностям. Подъем в шесть утра, за тобой сервировка завтрака, обеда и ужина на четыре персоны; если будет гость, один из членов семьи предупредит. Плюс, ты убираешь комнату матери и гостиную. Если будешь хорошо выполнять свою работу, буду поощрять, если нет – наказывать. А как - ты узнаешь позже.
Монотонную речь прервал едва заметно вошедший в помещение молодой человек. Он был тоже очень красив: тонкие губы вытянуты в тонкую полоску, глаза сужены; в этих черных омутах читалась усталость, а затем и раздражение, когда он увидел меня. У вошедшего была необычная прическа: две пряди цвета вороньего крыла спадали на лицо, а сзади волосы стояли торчком, как у ежика. Забавно. На нем был темно-синий плащ и того же цвета цилиндр, судить о том, что он только с улицы, можно было по свежим следам, оставленным при входе.
- О, наша спящая красавица проснулась, - он усмехнулся. – Добро пожаловать, Харуно Сакура, в наши скромные владения, надеюсь, мой брат Вас не очень утомил своей болтовней, верно, Иден?
Мой бывший собеседник напрягся и с улыбкой, но одновременно - с каким-то раздражением и злостью взглянул на Уильяма-младшего. Да, он злился.
- Стефан, невежливо входить без разрешения, разве тебя не учили манерам? – Иден усмехнулся и откинул часть волос назад. – Мне придется поговорить с твоей бывшей гувернанткой, пусть она займется твоим воспитание вновь.
- Непременно, мой дорогой брат, но, думаю, нашей гостье пора готовиться ко сну, ты так не считаешь?
Я вздрогнула: сон? Разве уже ночь?
И правда, настенные часы показывали ровно половину двенадцатого. Незваный гость был прав – просыпать не хотелось.

- Сара, мне с моим братом нужно уладить кое-какие дела, как выйдешь из гостиной, поверни налево и иди до конца коридора, не ошибешься - там одна дверь. Постучись, и тебе откроет Хилари. А теперь иди.
- Да, спокойной ночи.
Я поднялась с кресла и пошла прочь из этой комнаты. Минуя Уильяма-младшего, я вздрогнула - от него веяло холодом, таким же могильным, как и от Идена. Возможно, у меня паранойя, но я действительно что-то чувствую.
Какого черта?
Выйдя из гостиной и закрыв за собой дверь, я долго размышляла о происходящем, похоже, жизнь здесь не покажется мне раем.

- Какого… ты творишь Стефан? – темноволосый красавец поднялся на ноги и резко повысил голос. – Ты разве не видишь, что это ОНА?
Стефан скинул с себя плащ, оставшись лишь в повседневном костюме, его взгляд был направлен на рисунок, одиноко висевший над камином. Там в японском стиле был выполнен портрет молодой девушки у реки. Одета она была в изысканное белое кимоно, расписанное нежно-розовыми лилиями. Сама изображенная была прекрасна, а пейзаж - великолепен. Но что пугало двух братьев больше всего - это цвет волос незнакомки. Нежно-розовый.
- Итачи, оставь это глупое имя, придуманное отцом, ты знаешь, я его терпеть не могу, - фыркнул младший и сел на диван. – А насчет этой девки я скажу лишь одно: еще не доказано, что это ОНА, только взгляни на нее! Нищесбродка и мямля. А ОНА могла дать отпор всем. И мне в том числе.
- Глупый маленький брат, оставайся инкогнито, не хочу, чтобы повторилось то же самое, что и в Трансильвании, - брюнет посмотрел на брата неожиданно серьезно, и тот немного поник. – Не знаю, как ты, но я придерживаюсь мнения, что эта девушка может подойти на ЕЕ роль.
Стефан тяжело вздохнул и уставился на часы: скоро полночь.
- Брат, ты же знаешь, я не люблю, когда заходит речь о НЕЙ, помнишь, сколько страданий принесла нам эта бестия? Сколько мы мучились? А когда родители стали такими же, мы были вынуждены уехать, потому что выглядело слишком подозрительно, что все наши друзья и соседи старели, а мы оставались молодыми. Ах да, и эти накапливающиеся трупы, и расчлененные тела, да и постоянные предсмертные крики на кладбище… Помнишь это, Итачи?
- Да, Саске, я помню все это. Но давай мы попробуем присмотреться к новой служанке. Может, если Сара окажется ЕЮ, мы перевоплотим ее. И тогда она останется с нами навсегда, как мы того и хотели, – тот, кого раньше называли Иденом, победно улыбнулся и бросил взгляд на часы: осталось десять минут. – Где отец и мать?
- Уехали к преподобному Хеллу на исповедание, хотя, возможно они знают, что совсем скоро будет полночь, и надо будет уходить из церкви.
- Значит, Хидан тоже перебрался в Лондон. Как тесен мир.

Братья направились на улицу, не забыв при этом погасить везде свет и закрыть на замок все двери, ведь кто знает, что может произойти, когда они станут собой.
Снаружи все пропахло свежестью, дневной дождь давал о себе знать - было скользко и грязно, но это не волновало Уильямов. Молодые люди быстро направились к сараю, чтобы кто-нибудь их ненароком не увидел.
В гостиной часы пробили полночь. Дом уже окунулся в Страну Морфея, бодрствовала лишь одна-единственная девушка, поглядывая в окно и мечтая поскорее уснуть. Но, как назло, не получалось этого сделать.
Над Лондоном неторопливо повисла ночь, и две окровавленные головы с ярко-красными глазами летели и искали себе жертву, тихо нашептывая: «Еда».