Вне зоны доступа. Глава 8.

Япония, Токио.

После той встречи в Лондоне Саске незамедлительно вернулся обратно в Токио. Первую неделю он проводил в офисе по восемнадцать часов в день, совершенно не заботясь о своем состоянии как физическом, так и моральном. Удивительно было то, что перспектива напиться до беспамятства или забыться в объятиях молодых девушек, или попросту отключиться от этого мира с помощью наркотиков, совсем не привлекала его.
Даже больше — отвращала. В один момент прошедшие два года открылись перед ним, как огромная череда беспорядочных, мерзких связей и поступков, которые, хотелось бы думать, не имели с ним ничего общего.
«Кто это?
Кто это мужчина в моей памяти?»

В одну из бессонный ночей Саске все же решился — налить себе выпить. Виски. Любимый напиток Сакуры.
Сделав глоток обжигающего напитка, темноволосый мужчина присел на холодный пол, пристально смотря перед собой.
Произошедшее тогда в отеле до сих пор являлось для него неким шоком. Казалось, будто это стало не просто точкой в их отношениях, а точкой для тех, кем они с Сакурой стали.
Осознание этого — пугало.
Страх за то, что он может испытать, позволив себе задуматься над тем, что случилось, не позволял впустить опасные мысли в свою голову.
Но приходит время, когда нужно посмотреть страху в лицо. Приходит время, и нужно увидеть, кем мы стали.

Саске взял в руки телефон и набрал номер человека, которого не видел уже очень давно.

— Нита, это Саске.
— Привет, мой дорогой, как ты?
— Мы можем встретиться сейчас?
— Конечно, приезжай ко мне.
В час ночи по улицам Токио на большой скорости неслась черная BWV. Машина, быстро проехав центральную часть города, направилась в сторону старых жилых кварталов, где и остановилась. Направившись ко входу в здание, Саске заметил, что лишь одно окно в доме горит ярким светом.
«Она ждет меня».

На пороге молодого мужчину встречала женщина, которая была для Саске одним из самых дорогих людей в его жизни. Пожилая дама, лет шестидесяти, крепкого обняла его до того, как он успел сказать хоть слово. Саске обнял ее в ответ, попытавшись спрятать свое лицо в ее редких, седых волосах. От нее, как и в детстве, также пахло запахом выпечки.

— Ну, что ты стоишь, давай раздевайся. Я поставила чайник, так что проходи на кухню.
Ничего не ответив, Саске стал медленно снимать куртку и ботинки. Закончив, он отправился вслед за Нитой на кухню. Проходя вдоль узкого коридора, отделанного старыми зелеными обоями, молодой мужчина вдруг почувствовал слабое ощущение того, что он дома.

Дойдя до кухни, он остановился и оперся о дверной косяк, чтобы понаблюдать, как эта маленькая старушка хлопочет и суетится над приготовлением чая. Внезапно Саске учуял знакомый запах и немного прикрыл глаза, наслаждаясь ароматом.
— Это японская вишня, как ты любишь, — обернувшись, сказала женщина.
От ее глаз не ускользнуло, как он прикрыл глаза, когда она смешивала травы для приготовления напитка. Высушенные лепестки сакуры имели сладковатый и очень нежный запах. Запоминающийся.

Когда все было готово, хозяйка поставила поднос с чашками и чайничком и пригласила Саске за стол.
Несколько минут она просто рассматривала лицо парня, который был ей почти как сын. Нита Окуюки пришла работать няней в дом Учих после смерти Микото, матери Саске. Ему было всего шесть лет, и она старалась помочь этому мальчику всем, чем только могла, понимая, что никогда не сможет полностью заменить ему тепло матери. Тем не менее доброе сердце этой женщины, ее нежные руки и мудрые советы помогли Саске справиться с утратой. Он любил ее больше всех, наверное, даже больше, чем отца, которого часто не было дома, и брата, который был старше почти на десять лет.

Темноволосому мужчине было очень сложно сейчас поднять голову и все-таки посмотреть в глаза той женщине, что вырастила его. Ему было стыдно за то, что он так долго избегал их встречи. Он боялся, что она увидит, кем он стал и разочаруется в нем, как и многие другие. Потерять и ее — было сравнимо смерти.

Вдруг теплая ладонь легла на его щеку, нежно приподнимая лицо, и он все-таки осмелился взглянуть на нее.

Глаза этой старушки были полны любви. Чистой, светлой и невероятно сильной любви, которую может иметь мать к своему сыну. Не было ни обиды, ни разочарования, потому что единственное, что имело значение — это то, что он сидит сейчас перед ней живой и здоровый.

— Мой мальчик, — сказала хозяйка, нежно поглаживая щеку взрослого мужчины.
После долгого молчания Саске все-таки заговорил.

— Я не знаю, что мне делать, Нита. Я запутался. Я больше не знаю, кто я, — последнюю фразу мужчина сказал совсем хриплым голосом. Слова застряли у него в горле.
— Пойдем со мной, — сказала она немного погодя и направилась в сторону остальных комнат.

Дойдя до места, куда вела его хозяйка, Саске увидел перед собой большой стеклянный шкаф, дверцы которого были полностью увешаны фотографиями. Он решил подойти поближе.
Там, на этой стене, была почти вся его жизнь.
Вот маленький черноволосый мальчик пускает своего первого воздушного змея, вот идет в школу, вот с восхищением смотрит на своего старшего брата, выпускника. Все было здесь! Нита старалась запечатлеть каждый важный момент в его жизни. Проходя глазами по пути своего взросления, Саске наткнулся на фотографию Итачи, себя и отца вместе. Три красивых взрослых мужчины смотрели на него с этой фотографии. Он помнил этот день. Тогда Саске только начал работать в одной из семейных компаний и многие возлагали на него большие надежды. В этот день они с отцом и братом долго говорили о жизни, об ответственности за свои поступки, о семейном деле. Он чувствовал, что тогда у него была настоящая Семья.
Потом его взгляд упал на фотографию, которая немного выбивалась из общей картины. На ней были они с Сакурой в тот день, когда приезжали в маленький летний домик за городом, который Саске подарил Ните на юбилей. Эта фотография была сделана в этот же день на старенький поляроид, который остался у женщины еще со времен своей молодости. На ней Саске крепко обнимал Сакуру со спины, а она нежно держала его руки, и они… Смеялись. Так искренне, что, казалось, эта не фотография, а живое воспоминание на бумаге, настолько они были настоящими и счастливыми.

Нита наблюдала за тем, как ее воспитанник вспоминает себя. Услышав сегодня его голос, она сразу поняла, что у него большие проблемы, что ему нужна помощь. Окончательно в этом она убедилась, когда увидела его на пороге своей квартиры: ужасно бледного, болезненно похудевшего и невероятно испуганного, несчастного.

— Посмотри, Саске. На этих фотографиях ты, — сказала она спокойным и мягким голосом.
— Я больше не тот, кто изображен на этих снимках, — тихо ответил мужчина. — Я монстр, — почти прошептал он.

Стоящая рядом женщина ничуть не испугалась этой фразы. Единственное, что было важным для него — помочь ему вернуться.

— Родной мой, монстрами не рождаются, ими становятся — всегда есть шанс вернуться, понимаешь? Взгляни на эти фотографии. Ведь ты сейчас и этот счастливый мальчик со щенком — один и тот же человек.

Она заставила Саске сесть рядом с собой на диван и взяла его руки в свои.

— Я знаю, ты запутался. Тебе очень тяжело бороться с самим собой и своей болью.

Саске опустил голову к ее рукам, и она нежно притянула его к себе так, чтобы его голова оказалась на ее груди. Поглаживая его волосы, женщина продолжила.
— Но стоит дать себе еще шанс!
Саске тут же вспомнил слова из письма, которое оставила ему Сакура.
«Я хочу дать нам шанс».

— Шанс быть счастливым, мой мальчик, вернуться на верный путь, принять и простить себя. Зло есть в каждом из нас. Борьба с ним является неотъемлемой частью нашей жизни, но только лишь частью, милый. В мире столько всего хорошего, тебе стоит лишь постараться немного приоткрыть свое сердце.

«Открыть сердце. Возможно ли это? Достоин ли я прощения за все, что сделал ей, себе. Нам».

В этот момент Саске хотелось остановить время и остаться сидеть вот так, как можно дольше. Он за многие месяцы не чувствовал сейчас той боли, которая ежедневно пожирала его душу изнутри.
Внезапно все те эмоции, которые он душил в себе многие годы, разом обрушились на него, что водопад. Мозг отчаянно пытался дать каждой логическое объяснения и причину, но их было так много, что сливалось в один большой ком, не давая толком разобраться. Однако для парня это было сравнимо лекарству, которое возвращает жизнь мертвым клеткам.

Самое главное было сделано — Саске перестал убегать и обернулся, прямо взглянув на то, что сделано.

Нита говорила лишь то, что подсказывало ей сердце. Она слышала о большом скандале в их семье, который произошел два года назад, но тогда Саске наотрез отказался с ней разговаривать, как бы она ни пыталась. Сейчас эта женщина действовала, руководствуясь лишь сердцем и желанием облегчить то, что на душе у ее мальчика. Она изо всех сил старалась забрать у него эту боль. Старалась сказать те слова, которые вытянут его из тьмы и вернут к свету.

И один шаг, пускай и небольшой, был сделан.

Саске вернулся домой днем. Нита заставила его остаться на ночь. Они еще долго говорили обо всем, что произошло в жизни парня, пока он скрывался от нее. Она была рада слушать все, что он ей говорил. Это было похоже на исповедь. И пускай парень многого не договаривал, Нита понимала, что для него сейчас уже сам разговор с кем-то о его жизни — является чем-то невозможным. И она слушала все. Не критикуя, не обвиняя, не отворачиваясь.
На прощание она поцеловала его в лоб и тихо сказала: «И яд может стать лекарством».

Большой дом был сегодня наполнен светом. Сквозь большие окна он просачивался буквально в каждый уголок комнат. Саске не любил солнце, но сегодня почему-то такая погода его совсем не раздражала.

Темноволосый мужчина вышел на балкон и вгляделся в синий небосвод.

«Сакура, не знаю, можешь ли ты слышать мои мысли, но… Я понял кое-что очень важное, и ты помогла мне в этом. Я покидаю тьму и буду искать свет. Надеюсь, ты сможешь простить меня. Надеюсь, и я смогу простить себя».

А новости во всю твердили, что период сильных гроз и дождей закончен.
Это начало весны.