Вояж

Закат. Как много в этом слове чувств. Сразу представляется романтический вечер с приятным собеседником, шампанское, клубника, потом, возможно, вечер переходит в ночь, и вскоре наступает утро.... А там у каждого своё начало дня. Кто-то мёрзнет один на ещё влажных простынях, кто-то едет в такси, а кто-то готовит ароматный кофе с ванильными кексами...
Мне давно никто не готовил кофе, никто не грел в постели, никто не ласкал одинокими ночами. Но закат мне всё равно напоминает романтику, страсть.
Мне нравится наблюдать за солнцем. Порой оно ослепляет, порой ничуть не греет, а порой совсем наоборот: уничтожает и испепеляет своими «жёлтыми» лучами всё живое.
И вот сейчас смотрю на солнце, на это светило, и на душе как-то легко и беззаботно. Странно, давно у меня не было такого чувства. Даже Монако не вдохновил меня своей живописной природой, пляжем, казино и клубами.
В последний раз обвожу взглядом город, постепенно погружающийся в сумерки. Огненный диск уже успел спрятаться от людских глаз, дабы отдохнуть от человеческой суеты с её лицемерием, лживостью и коварством. А город погрузился во мрак. Бесчисленное количество огней загорелось в небоскрёбах. Фонари стали освещать еще людные две узенькие улицы, а побережье оказалось в световом плену.
Хочется прервать минуты, плывущие в никуда. Интересно, почему нельзя остановить время? Хотя бы на те мимолетные мгновения, когда человек осознаёт весь смысл своего существования. Кто-то давным-давно сказал: «Время бесценно». Да, я знаю. Все это знают. Но спросите сами у себя: был ли такой момент, когда вы отдали бы полжизни, лишь бы ещё немного, ещё чуть-чуть побыть с любимым, мамой, подругой или сыном неважно с кем, где и в каких обстоятельствах, важен лишь момент? Но нет, время жестоко ко всем и ко всему. Оно напоминает мне дьявола. Такое же корыстное, властное и беспощадное, как это существо подземелья, где души сгорают в ярком пламени своих же грехов.
Выйдя из плена своих бегущих куда-то вдаль раздумий и воспоминаний, я ёще раз смотрю на город. Монако напоминает мне маленький муравейник, где каждый поддерживает близкого, и пойдёт на любые жертвы во благо города, во благо страны. Этот удивительный город, принял мою странную натуру. И вот сейчас не желает отпускать из своих «ласковых» сетей. Наверно, я буду скучать одинокими ночами, в обнимку с медведем и чашкой горячего кофе. Ведь лишь Монако подарил мне за последние пять с лишним лет маленький, но такой желанный кусочек счастья. Хоть на короткое время я ушла от своего страшного груза. Груза вины.
Ладно, подумать об этом я ещё успею. Перелёт будет долгим и мучительным. Я ещё успею загнобить себя и вернуться в прежнюю реальность.
Подымаясь по трапу к белому самолёту, я ещё раз смотрю на свой билет в никуда. «Харуно Сакура. Рейс 676. Монако-Токио. Вылет <nobr>20-45</nobr> » - больше ни чего и не нужно.
У входа в самолёт уже стоит Ино. Завсегда элегантна, красива и весела. Я подхожу к подруге, и она мне мило улыбается. Как всегда закрыв свои невероятные голубые глаза.
Я почувствовала соприкосновение наших рук. Девушка, по-видимому, решила продвинуться к нашим местам. Как говорится: «Занимайте места согласно купленным билетам!»
Эконом класс! Что и следовало ожидать. Но, признаюсь, вполне неплохо. Чисто и на первый взгляд комфортно. Всё же это было отличной идеей вынудить Ино заниматься билетами, отелем и программой. Нет, я отнюдь не являюсь шантажисткой или кем-то в этом роде. Дело в том, что моя подруга была невыносима. Её желание помочь мне развеяться было настолько сильным, что я не смогла отказать. Попутно спихнув на бедолагу все туристические проблемы.
Ино больно сжала моё запястье, вытянув меня тем самым из бездны мыслей. Да, кстати, я стала такой замкнутой и невнимательной, да и к тому же истеричкой и параноиком.
Как драматично, наконец, признала это Сакура.
Вот чёрт, снова эта розововолосая! Боже, я схожу с ума!
Ну надо же!
Я выдернула свою руку. Ино даже не заметила моего спонтанного движения.
Мы продвигаемся к своим местам, всё дальше и дальше проходя вглубь самолёта. И снова я задумалась о прежней жизни. И налетела на что-то или кого-то. Мой взгляд упёрся в мускулистую грудь. Я медленно стала подымать свои зелёные глаза. Взгляд задержался на шее незнакомца. Шея у него довольно сексуальная. Да, я всегда была странной. В первую очередь, когда знакомлюсь, простите, знакомилась с мужчинами, смотрела на шею. Эдакий бзик.
Отмечу, а шея-то довольно сносная. Я продолжила своё движение к лицу парня. На глаза попался подбородок. Широкий и немного острый. Вот ведь как, мальчик! А ты оказывается груб и беспощаден. Я всегда любила читать характер людей по лицу. Ну так, на всякий случай. Так, что у нас дальше. Губы, о Боже, какие губы. Чувственные, слегка с алым оттеком, и тонковаты, смею заметить. Значит, он холоден и тщеславен. И наконец, я решила взглянуть в глаза парню. Сомнений определённо не было, в том, что это именно парень, а не какой-нибудь старый хрыч. Наши глаза встретились. Я не могу оторвать взгляд, не могу описать нахлынувшие чувства, не могу больше субъективно думать. Я тону, нет, сгораю дотла, в этих чёрных как ночь глазах. Я не могу дышать. В животе что-то переворачивается, а тугой ком подступил к горлу. Я буквально уставилась на молодого человека. Изучаю каждую черту его идеального лица. Хочу всё запомнить, до самой мелкой детали. Все до одной, что бы потом с долей горечи вспоминать незнакомца. Я, наконец, смогла вздохнуть. Тихо и немного прерывисто. Боюсь спугнуть молодого человека, я не успела ещё налюбоваться им. Взъерошенные чёрные волосы ему очень идут. Как-то быстро я переключилась на причёску.
Не знаю, сколько мы так стояли, но я вновь осмелилась взглянуть в глаза цвета сажи. И только сейчас заметила презрение и ненависть с огромной силой давящих на меня. Меня передёрнуло от такой злобы. А он лишь процедил:
— Ты меня достала!
Я отстранилась от человека, давая пройти. Он ещё раз уничтожил меня взглядом и, толкнув плечом, направился туда, куда и собирался до такой мимолётной встречи со мной.
Я посмотрела ему вслед, а он даже не обернулся, не удостоив меня своим убийственным взглядом.
Ну вот. Снова я на дне выгребной ямы. Как же больно всё-таки падать!
Вскоре я приземлилась рядом с Ино. Как всегда у иллюминатора буду сидеть я. Моя подруга боится высоты. Я же, напротив, предпочитаю облака, нежели твёрдую землю под ногами. И вот, начинается моё новое приключение, даже нет, довольно старое, но с новыми изъянами. Да, отдых был мне нужен, но возвращаться, как я уже говорила, не хотелось. Да ещё и парень не выходит из головы.
Стюардесса попросила пристегнуть ремни. Пассажиры охотно выполнили её просьбу. Самолёт тронулся. За окном уже исчез аэропорт. Видимо, скоро уберут шасси, и мы взлетим.
Да, точно. Я гений.
Летать ночью многим покажется скучным, но только не мне. Звёздное небо всегда привлекает, тем более когда нет туч, и можно вдоволь насладиться небесным пейзажем. Люблю астрономию. Наверное поэтому я декан астрономического факультета. Так молода и так перспективно. Наверное. Была. Когда-то. Хотя директор считает меня ценным кадром. У меня другое мнение. Самокритичность — один из моих недостатков, а, быть может, и достоинств. Я уже сама запуталась в этом.
Ещё пару часов я изучала созвездия стрельца и девы, не замечая, как медленно течёт в своей реке время. Ино тихо похрапывает у меня на плече. Не зря ей дали кличку Свинка, было за что.
Я оглядела салон самолёта. Свет погасили, но маленькие лампочки, похожие на светлячков, не дают погрузиться воздушному лайнеру в кромешную тьму. Мимо нас проходит тот самый парень, с которым я столкнулась. Не замечая ничего на своем пути, он уверенно продвигается вглубь самолёта. Наверное, первым классом летит. Да и к тому же я не видела, как он шёл в ту сторону. Скорее всего, отымел ту симпатичную стюардессу где-нибудь в каюте пилота или VIP туалете. От собственных мыслей я невольно гоготнула. С чувством юмора у меня всегда было в порядке, по крайне мере я так считала.
И что же вы думаете? На меня снизошло его озарение, нет, не так. В общем, мачо удостоил меня взглядом, и снова я утонула в его глазах. Банально, не правда ли? Кривая полуулыбка победителя появилась на чувственных губах. И он пошёл дальше. Как всегда даже не обернувшись.
Что же это со мной? Я не интересовалась мужским полом пять лет. А тут? Всё летит к чертям: принципы, гноение, страх и отчаяние. Да что же это такое, в конце концов? Может симпатия, животное влечение? Но знаю точно — это не любовь. Однозначно. Как можно полюбить человека, взглянув лишь в его глаза? А может можно? От бесконечного количества вопросов, и такого же бесконечного количества моих же ответов, я погрузилась в сон. И что же? Мне снова приснился мой кошмар, мучавший долгие годы моё сознание.
Как и всегда: визг колёс, крики прохожих, кровавое месиво на асфальте, его тело, бьющееся в предсмертных конвульсиях, мои новые туфли, забрызганные его еще тёплой кровью.
И так пять лет! Поначалу я даже хотела покончить с собой. Но благо Ино оказалась в нужном месте и в нужное время. Долгие годы работы с психологом, неврологом и другими врачами. Тысячи потраченных без толку йен, и никаких результатов. Я стала сама себе психологом. Иногда думаю, может брать почасовую оплату с себя же? Смешно!
Любовь — понятия растяжимое. Каждый представляет её по-своему, и только потеряв её, понимает всю суть этого слова. Вот и я, потеряв любовь, утонула. Я барахтаюсь меж двух миров. Дышу, расту, но не живу.
Он любил меня всем сердцем, даже нет, — боготворил! Я поняла это в тот злополучный день его кончины. Этот день стал днём и моей смерти тоже. Он не хотел для меня такой жизни, я это знаю. Порой я слышу его бархатный голос в своей голове. Он просит быть меня счастливой. Но не понимает, что это бесполезно. Моя душа с ним, а тело беспомощно болтается в этом никчёмном мире людей.
В салоне запахло ночным воздухом и прохладой. Видимо решили проветрить помещение. Самолёт тряхнуло. Потом ещё и ещё раз. Ветер развевал мои розовые кудри. Я ни чего не видела. Слышала лишь испуганные крики проснувшихся пассажиров. Тряска продолжалась. О моё лицо, что-то бестолково ударилось. Кислородная маска, по-видимому. Кое-как пригладив волосы, я заметила, что моя соседка успела проснуться. И хаотично оглядывала окружающую обстановку. В салоне, мягко говоря, была паника, называя вещи своими именами, — это был самый настоящий хаос. Стюардессы пытались всеми силами утихомирить разбушевавшийся народ. Пилот кричал что-то вроде: «Скоро посадка, продержитесь еще пятнадцать минут». Но его, естественно, никто не слышал, а может и вовсе не хотел слышать.
Я снова увидела «холодного». Он был спокоен и непоколебим. Он шествовал в сторону кабины пилота. Отвлёкшись на мгновение на странный звук, я и не заметила пропажи паренька. Но не тут-то было: визг стюардессы и последовавшее за ним молчание пассажиров меня насторожило. Я слышала лишь гул ветра и что-то еще. Когда я выбралась в проход, звук стал отчетливее. Какая же я дура! Тяжёлое дыхание незнакомца — вот что это был за звук. Парень лежал на полу. В области шеи торчал железный осколок, неизвестного происхождения. Когда-то белый ворот рубашки юноши окрасился в ярко багровый цвет. Рефлекторно я бросилась к парню, крича стюардессе о необходимых для меня вещах: чистом бинте и стерильных салфетках.
Разорвав на себе джемпер, даже не задумываясь о том, в чём я осталась, я стала вытаскивать осколок, крепко зажимая ранение. Этот красавчик везунчик! Осколок лишь слегка задел сонную артерию. Стюардесса принесла всё необходимое. Оказав первую помощь, я упала без сил рядом с парнем. Не помню, как мы приземлились. Помню лишь звук, говорящий о приближении скорой. И я провалилась в омут.

Спустя 2 месяца.
Холодно. Пасмурно. Противно.
Сегодня странный день. День памяти погибшим Рейса 676.Только сейчас я вижу дьявольские цифры в номере.
Аояма. Жуткое место. Но я осилила себя. Пришла. Мне стыдно. Совесть сжирает меня, как Цербер душу несчастного, предпринявшего попытку сбежать из ада. Тяжело.
Тот перелет был страшным испытанием в жизни каждого пассажира. Тогда погибло больше пятнадцати человек. Невольно вспоминаются слова пилота: «Пятнадцать минут до посадки». Пятнадцать человек погибло. Ирония? Возможно.
Сегодня я решила посетить две могилы. Убить двух зайцев.
Иду мимо ряда надгробий. Мелькают разные имена. Подумать только, у каждого из них был свой дом, семейный очаг. А судьба распорядилась с ними жестоко и беспощадно. Пройдя по знакомой тропке, нахожу его могилу. Белая лилия опустилась на плиту. Это его любимые цветы.
«Вот под ногами слякоть,
И не вернусь я в мир живых...
Но не нужно больше плакать
О бедах тягостных земных...
Наруто»
Я помню его лучезарную улыбку, дикий смех и тихий голос. Я помню его нежные руки, пухлые губы и всё время растрёпанные волосы. Я помню его мечту и его цель.
Он часто забывал бриться, и щетина причудливо колола мою нежную кожу. Он был немного странным и неряшливым. Он был витязем в моих глазах.
Обреченно взглянув на могилу бывшего любовника, я направилась к другой цели. Не менее важной, и не менее значимой в моём сердце. Я быстро нашла место захоронения погибших тем рейсом. Сегодня оживлённо здесь. А вот и нужное надгробие.
«Яманако Ино. Годы жизни <nobr>1986-2010.</nobr>
Для красоты, что здесь погребена
Безвременно, — одно есть утешенье:
Жизнь принесла ей смертное забвенье,
А смертью ныне жизнь возвращена.
Отец, мать, подруга, коллеги».
Ты всегда любила ромашки. Белые. Большие.
Прости, что пришла в первый раз после похорон. Это было сильным ударом для меня. Я давно разучилась плакать. Думала, слёзы высохли. Но я ошиблась. Я стою тут и рыдаю, как девчонка. Та девчонка, которой я была раньше, помнишь?
Почувствовав на плече чью-то руку... Я испугалась? Нет, вовсе нет. Ладно, конечно испугалась. Обернувшись, я увидела его. Того, кому спасла жизнь в день катастрофы. Странно видеть его здесь, тем более со мной. Странно представлять, его чутким и нежным. Странно вот так смотреть в его глаза и наконец понимать, что влюбилась без оглядки. Всматриваясь в его глаза и ища хоть каплю сострадания, я не заметила, как телу стало тепло. Он просто обнял, не сделал ничего. Просто притронулся руками к телу. От такого мимолётного его движения я чувствовала умиление. Как будто маленький росток пробивается сквозь асфальт в грязном, пыльном городе. Он зарылся лицом в мои волосы и спокойно и ровно дышал. Как будто эти движения ему жизненно необходимы.
Не знаю, сколько времени прошло. А мы всё стояли под проливным дождём. Он обнимал меня и ровно дышал...