Война прошла, а я ещё воюю

Наруто открыл глаза и взглянул на посеревший тусклый потолок своей квартиры. Квартиры, где он вырос, квартиры, которая познала все его секреты и тайную боль, а теперь ещё и полноту трагедии потери человека. Человека, которому он доверял, верил, и проверять которого даже не хотел. Потому что был целиком и полностью уверен, что она – точно та, кто ни за что и никогда его не предаст. И, возможно, впервые в жизни, не ошибся.
В потёмках встав с кровати, Узумаки прошёл в ванную комнату и умылся холодной водой. Как же тошно жить без того, кто, оказывается, был одной из важнейших частей твоей жизни! Что же такого он сделал, что его так наказали? Этот вопрос, скорее всего, так и останется без ответа.
После войны Наруто ещё ни разу не был на её могиле. Он пытался прийти туда, но ноги сами обходили кладбище за километр. Узумаки не мог ступить к надгробной плите, положить цветы, поговорить… Слишком сильно его ранила её смерть. Настолько сильно, как он не ожидал. Руки ещё помнили вес её тела, которое в какой-то миг неожиданно ослабло и стало чуть легче. Губы помнили вкус крови, оказавшейся на его устах, как только он, не в силах вымолвить ни слова и поверить в происходящее, прижал к себе и впервые в жизни зарылся лицом в засборившуюся кофту на её плече. Глаза помнили прощальный взгляд, коим она одарила его, отчаянно повторяя то, что знали все, и он прекрасно знал тоже: «Я люблю тебя». Кожа помнила обжигающий эффект тех слёз, которые хлынули из его глаз, солёным едким хлыстом оставляя болезненные следы. Душа помнила палачей, взявших и порвавших всё, что было скрыто внутри, как непрочную хлопковую ткань, оставив болтаться никчёмные кусочки бахромы, уже не соединимые воедино, как было. Поэтому, Наруто не мог. Не мог снова взять и столкнуться со всем произошедшим.
Впервые Узумаки струсил и никак не набрался смелости встретиться лицом к лицу с правдой. Он победил всех, даже свою тёмную сторону. Но совесть оказался победить не в состоянии. Стало душно и тесно. Почувствовав, что задыхается, Наруто выбежал из ванной и, растворив нараспашку окно, обессиленно повис на подоконнике. Плохо. Как же плохо. Интересно, слышит ли она его мысли? Видит ли, как он мучается и жалеет себя? Что думает об этом?
«Нет, больше так продолжаться не может!» - стиснув зубы и сжав кулаки, как он уже много раз это делал, юноша, стараясь не поднимать тяжёлый взгляд, глубоко вздохнул и выпрямился. Пришла пора поговорить с ней. Рассказать всё, что накипело. Восстановить свой внутренний стержень. Обжечь и скрепить ниткой и иголкой кусочки распустившейся ткани. Наруто, молча, надел свой оранжевый костюм, сандалии, кое-как причесал волосы. И вот он, наконец, вышел из своего дома, чтобы решиться на то, от чего уже до неприличия долго бегал.

Музыка
- Здравствуй Хината, - его хрипловатый, непривычно потухший голос прорезался впервые за долгое время. Даже когда приходила Сакура, чтобы удостовериться, всё ли с ним в порядке, Наруто молчал и притворялся, что спит. Ему тогда не нужно было её общество. Оно бы всё равно ничем не смогло бы помочь. В особенности, исправить те мгновения, о которых теперь он искренне сожалел.
– Я не знал, какие цветы тебе нравятся, поэтому, взял всего понемногу, - на холодную надгробную плиту с надписью «Хъюга Хината» лёг увесистый пёстрый букет. – Прости, что не приходил к тебе раньше. Я просто не мог. Правда, не мог. Я только сейчас решился принять тот факт, что… - Наруто запнулся и проглотил вдруг выступившие слёзы, так и не дав вырваться им наружу, -…что тебя больше нет. Наверное, сейчас для того, что я скажу, будет уже слишком поздно, но лучше поздно, чем никогда, правда? – Узумаки, пропустив нервный смешок, вздохнул, оглядываясь по сторонам. Сегодня вечерние конохские сумерки были пасмурными. Дул холодный, какой-то загустевший ветер. Вязкий, будто каша, в которую случайно положили слишком много крупы. Таким воздухом было невыносимо сложно дышать. Наруто присел на траву рядом с могилой. Он понял, что Хината его слушает и слышит.
- Война прошла, а я ещё воюю. Один против всех. Каждый раз, когда вспоминаю… Вспоминаю… - начал было Узумаки. И не смог закончить. Вместо этого как-то само вырвалось на выдохе: - Мне без тебя очень плохо. Я не умею говорить красивыми поэтичными фразами, составлять стихи или ещё что-то, но есть то, о чём сказать я просто обязан. Знаешь, я до сих пор не уверен, но мне кажется, что я тебя любил. Не знаю, как-то по-своему, так, что даже сам этого не понял.
Наруто ещё раз задержал взгляд на её имени, выбитом на гладкой бетонной поверхности, и заметил, как надпись расплывается. Во второй раз, справившись с собой, Узумаки затаил дыхание, затыкая вырывавшуюся наружу боль. Уже скоро можно будет её отпустить, но не сейчас.
- «Влюблённостей много, большая настоящая любовь – только одна». По мне, так, у меня было две любви. И обе большие и настоящие. Одна – к Сакуре. Когда я видел её, мне казалось, что я взлетаю куда-то и не могу вымолвить ни слова от восторга. Она была моим воздухом, без которого я не мыслил жизни. Это чувство поразило меня однажды и не отпустило до сих пор. Самое смешное, я ведь знаю, что и она меня любит, но никогда по-настоящему в этом не признается. И я, наверное, уже не смогу это признать… Вторая любовь – к тебе, Хината. Я понял это совсем недавно, когда в очередной раз прокручивал все воспоминания моей жизни, связанные с тобой. И, знаешь, до меня дошло, почему. Я полюбил тебя, потому что ты меня полюбила. Конечно, звучит более, чем странно, но, я не знаю, как сказать иначе! – Узумаки закрыл ладонями лицо и, потерев глаза, чтобы хоть как-то привести себя в чувства, с нажимом прошёлся по коже головы, с целью снять напряжение. Так и вправду становилось чуточку легче.
- Я всегда думал, что был один. Но вот только сейчас ощутил, что что-то мешало мне быть одиноким в полной мере. Быть таким одиноким, как я одинок сейчас. Все эти светлые чувства, вся дружба, улыбки, родные мне лица – всё какое-то не такое. После того, как не стало тебя. Я больше не чувствую тепла, которое окружало меня в самые трудные и тяжёлые мгновения моей жизни, защиты, что была для меня, как дар свыше, когда я уже в конец отчаивался... Прошу, Хината, не покидай меня совсем! Я так долго неосознанно делал тебе больно и, конечно же, КОНЕЧНО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТЕПЕРЬ Я ПОПЛАЧУСЬ ЗА ЭТО СПОЛНА!!! – и только теперь Наруто перестал сдерживать то, что так долго копилось внутри. Лопнули сразу все струны на гитаре. Резко прорвало плотину, где накопилось чересчур много солёной воды. И, наконец, всё это бурным потоком хлынуло наружу. – Ты подходила ко мне, я – отталкивал! Ты наблюдала за мной – я нарочно пытался скрыться! Ты любила меня, плевал я на твою любовь! Ты страдала из-за меня – я улыбался! Ну, почему? Почему? Почему? Почему?! Почему я был таким глупым, ничтожным и диким?! Зачем я всё это делал?! – сбивчивые фразы, смешиваясь с судорожными всхлипами и горячими болезненными слезами освобождения, как патроны из пулемёта, слетали с губ.
- Ведь я не хотел… - полушёпотом, не в состоянии ничего сказать от удушения, которым убивали его слёзы, произнёс Наруто. Он привстал на коленях, и, положив холодные подрагивающие руки на надгробие, прижался к бетону мокрой раздражённой от соли щекой. Слёзы продолжали литься уже на ровное покрытие плиты. – Я не хотел… Не хотел… Не хотел…
Ладони осторожно поглаживали ставшую вдруг тёплой бетонную поверхность.
- Я знаю, - в следующий миг Наруто, как поражённый громом, застыл в одном положении. Это был ЕЁ голос. Здесь, совсем рядом. Юноша обнимал её и, прижимая к себе, гладил по голове. Милую, нежную, светлую, красивую, тёплую, трепетную, любимую…
- Хината… Прости… Прости меня… Прости… - горячо шептал ей в макушку Наруто, всё крепче жмурясь и обнимая её всеми силами, что остались. Ему казалось, что вот-вот она снова исчезнет у него на руках, как тогда. – Прости… Прости… За всё меня прости…
Слова проносились, как эхо, растворяясь в непонятной звенящей неизвестности, как сахар в кипятке. Хината, сквозь слёзы, обняла Наруто в ответ так крепко, как давно мечтала обнять. Так нежно, как только способна женщина. И так сильно, какой сильной была она сама.
- Прощаю, - её, прежде умершее сердце, снова затрепетало и забилось, наполняя всё опьяняющим тягучим теплом. Долгожданным, приятным, честным… Теплом, которое заставляло и заставляет также изнывать и колотиться множество сердец, делая жизнь вечной в сердце того, кто любил тебя и кому ты подарил всю свою никому другому не нужную любовь.
Наруто открыл глаза. Это так забилось его сердце. Сердце, в котором теперь есть она. Та, которая его простила. Простила! Она его простила! Сквозь рыдания, с губ Узумаки слетел радостный смех и улыбка. Горькая, но искренняя улыбка. ПРОСТИЛА! ОНА ЕГО ПРОСТИЛА! Наруто, щурясь от повисших на ресницах капель, поцеловал сырую не то от слёз, не то от, наконец, начавшегося дождя плиту и, вздохнув полной грудью, обратил свой лучезарный, вернувшийся к жизни взгляд к небу. Вода смыла с лица юноши солёные раскалённые последствия рыданий и, вместе с ними, остатки боли, так мощно накопившейся внутри. Теперь ему легче. Теперь ему снова хочется жить!
- Спасибо, Хината, - сквозь невольный прищур глядя в небо и глотая дождевые чистые капли, благодарно прошептал Наруто и, поднявшись с колен, направился по уже давно знакомому маршруту. Ичираку Рамен. Они, наконец, съедят эту лапшу вместе с ней, потому что теперь она здесь, рядом и всегда будет с ним.
«Война прошла, а я ещё воюю. Но теперь точно не один против всех!» - уверенность в правильности этой мысли, возможно, не покинет его теперь никогда. Во всяком случае, сам Наруто был уверен в этом на все сто!