Все учтено. Глава 15.

Много времени утекло с последних событий: Исами и Минако росли не по дням, а по часам. Развиваясь быстрее, они к двухлетнему возрасту хорошо разговаривали, но по-прежнему не слишком ловко ходили. Родители лишь удивлялись их росту, странному и непропорциональному. Но благородные их семьи на людях были радостны и смешливы. Но каждый из них был по-своему несчастен. В счастье все равны. Но в несчастье все переворачивается. На данный момент каждый из них думал о будущем. Хината представляла его светлым и беззаботным, где Наруто и Минако становятся прекрасными друзьями, ее дочь осваивает новые техники.

Сакура, Наруто и Саске были же менее оптимистами. Троица знала, что уже скоро, менее, чем через год, когда детям будет три, их заберут. Несмотря на то, что Наруто и Саске занимали ответственные должности в деревне, от прямого хода эксперимента их отозвали.

Сейчас две семьи гуляли, дети неуклюжими шагами мерили песочницу неподалеку. Время было позднее, и нужно было возвращаться назад.

Уложить Исами представлялось невозможным: ребенок то и дело вскакивал и просил поиграть еще. Саске отправил Сакуру готовить постель, а сам остался в детской. Внезапно Исами успокоился и спокойно сел в кроватку. Саске не верилось, что его сыну чуть более двух лет. Он казался еще недавно таким крошечным, таким по-младенчески нежным, а теперь в его черных глазах проскакивали знакомые красные всполохи. Саске вспомнил, как впервые увидел шаринган в его глазах. Тогда его отшвырнуло чакрой Исами на добрых два метра, и он нехило от неожиданности приложился головой. Сидя со льдом он был горд за своего сына и жалел его, жалел сильно. Но здравый смысл говорил о том, что жалости не должно быть: он ведь не собирается привязываться к сыну, которого не удержать более? Да, Саске?
Теперь он смотрел на сына и неведомая сила заставила взять его личико в руки и посмотреть в самую глубину его глаз. Учиха желал не увидеть там свой взгляд, и он не увидал его там.
- Папа, почему мы с Минако никогда не играем с другими детьми? - спросил Исами тем голосом, когда ребята хотят конфет или новую игрушку.
Саске взял своего сына на руки и прошептал ему в макушку, горько и гордо:
- Потому что вы особенные, сын, - он положил Исами в колыбель и улыбнулся, - а теперь спи! Не то мне придется опять тебе спеть!
Исами быстро закрыл глаза и укрылся одеялом до самого подбородка.

_*_*_

- Он спит? – Сакура откинула черное одеяло и пригладила простыню.
- Крепче любого ребенка в Конохе, исключая Узумаки, - улыбнулся Саске и прошел вглубь комнаты.

Сакура устала удивляться переменам мужа. Из замученного странствиями нукенина он преобразился в семьянина (не без греха, по мнению Сакуры), хорошего работника. Видимо то, что теперь он был действительно дома, давало Учихе какие-то дополнительные силы.
Самой же ей было горько. Эта горечь выражалась в частых истериках наедине с собой. Ей не хватало тепла, тепла Саске рядом. Тот переносил всю любовь на ребенка, забывая о себе и о ней. Он был счастлив только одной мыслью, что у него был наследник. Нет, Саске продолжал делать подарки, но Сакура вбила себе в голову, что он ее не любит и никогда не будет любить. Она прожила с этой мыслью большую часть своей жизни, и несправедливо было просить ее менять свой склад мысли. Она не хотела замечать ни искренности в глазах Саске, ни свое беспокойство, когда он задерживался на работе. Зацикленная на одном и том же круге ада, она исчезала как личность.

- Ты собираешься спать? – она обернулась и увидела, что Саске давно под одеялом и погасил свой светильник.
- Да… конечно, - она стала снимать домашнее платье, но тут ее коснулась сильная рука, прохладная и твердая.
- Ты стала в последнее время отстраненной от всего, - зашептал Саске, увлекая ее за собой, - тебе ничего не нравится: ни победы нашего ребенка, ни мои подарки.
- Подарками не купишь душу, - закрыв глаза, ответила она.
Саске хрипло засмеялся. О, какой тон! Разве она не видит, как он пылает от одного лишь взгляда на нее? Глупая, как была глупой, так и осталась.
- Тогда перестань видеть лишь то, чего хочешь. Открой глаза и удивись своим заблуждениям, - Саске откидывал волосы с глаз, обводил ушные раковины, сомкнул руки обольстительным змеем на ее такой тонкой шее и шептал, шептал, шептал, как ветер:
- Ты, наверное, думаешь, что я ежедневно развлекаюсь с доброй половиной Конохи, не так ли? Думаешь, что я не замечаю и не хочу тебя. Но на самом деле это все неправда. Это ты не хочешь замечать меня. И это ты не желаешь вожделеть меня, - он сжал ее подбородок и повернул лицо к себе, - но эти игры не закончатся ничем хорошим. Ты не обманешь себя, Сакура. Не обманешь.
Лишь тогда Сакура вздохнула и открыла глаза. Она увидела мягкий взгляд Саске, блуждающий по ее лицу и задерживающийся на ее губах.

Она смотрела на его опущенные ресницы, скрывающие взгляд Учихи. Он смотрел на ее губы, маленькие и сухие, сжавшиеся в тоненькую полосу, искусанные самой Сакурой. Саске обвел большим пальцев ее чуть прохладные губы, собираясь почувствовать пальцами влагу ее рта, но тут Сакура положила ладонь на его щеку и он покорно устремил глаза вверх. Девушка лишь касалась ладонью его лица, но он чувствовал – да, чувствовал! – ее сердце, бьющееся в грудной клетке громко и быстро, ускоряя бег крови. Вот уже губы налились алой краской, а лицо ее окрасилось румянцем. Саске привстал и спрятал ее лицо у себя на груди, находя это движение таким естественным… Она прижалась к его телу с такой пугающей жаждой, что мужчина начал успокаивать ее поглаживаниями.
Шепот в этой тишине разнесся быстро и легко:
- Я уже просил тебя стать моей однажды. Больше я ничего не скажу. Но ты приняла это как крест. Теперь посмотри на меня, - он поднял ее полыхающее от смущения, словно в первый раз, личико, - ну же, взгляни на меня! Разве я недостоин твоей любви? Ведь тебе я отдам все до последней капли, Сакура.
В глубине души Саске меньше всего хотелось говорить это. Он мечтал замолчать навеки, уйти в глухую чащобу леса и навсегда позабыть о счастье, которое так чудесно досталось ему, хоть и ненадолго. Разве он был достоин этого?
Разве ты достоин, Учиха Саске?
Еще один голос внутри него зажегся невидимым доселе светом, и спокойно спросил: «А разве я недостоин? В действительности ли мои грехи полностью принадлежат только мне? Разве я не искупил вину своей кровью и своей плотью? Отчего же мне стыдиться теперь?»
Сакура наблюдала за молчаливым Саске.
«Разве я недостоин твоей любви?»
Она первой прикоснулась к его губам.
Ты прощен. Ты - достоин.
Он сжал ее в своих руках, отдавая поцелуй с тысячекратной благодарностью.
Ты прощена. Забудь прежнее.
Они оторвались друг от друга, все еще чувствуя дыхание близкого человека.
- Я всегда хотела любить тебя, Учиха Саске, - сказала Сакура, почти касаясь его губ, - и я делала, что хотела.
Он счастливо улыбнулся. И впервые на лице Сакуры не было отражение его чувства.
Впервые она была счастливой вместе с ним наравне.