Всего одно желание.

"Всего одно желание. Как глупо. Хоть бы, как в сказках, аж целых три! - думала я. - Ну ладно, одно. Ведь никто же не сказал для кого оно? Любого человека, значит, и мне можно. А чего я хочу?.."

Я встала в дверях подъезда, думая, ступить ли мне на улицу или же вернуться к себе домой, чтобы получить свое заветное желание - поспать и шоколада вдоволь. Меня грубо толкнули со спины.

"Вежливости бы тебе, - буркнула я про себя, осторожно прикрывая дверь, чтоб ей не хлопнуть. - У соседей с первого этажа Максимка заболел, спит, наверное, а стены тонкие, слышно все... Вот бы он поправился".

Я оглядела пустынный двор, чуть склонила голову, заметив старушку, хромающую к дому с небольшим полупрозрачным пакетом в руках.

"Половинка черного и пакет молока. Как обычно".

В нашем дворе я знала почти всех, если не по именам, то уж точно в лицо. Постоянно встречались с жильцами двора в ближайшем магазинчике, на лавочке у подъезда, на детской площадке. Сколько они знают про меня? Сколько я знаю про них. Сколько всего видно из этих беленых окон. Нет-нет, у меня всего одно желание, я должна его использовать грамотно.

Мальчишку, что толкнул меня в дверях - родители еще воспитают, а не родители - так жизнь. Максимка поправится, у него бабушка врач, обязательно все будет хорошо. А у бабы Зины внуки есть, они к ней приезжают постоянно, привозят грецкие орехи, конфеты, правда, не знаю зачем - зубов у старушки почти нет. Зато есть отличная "двушка" в элитном районе. Пойду-ка я отсюда. Точно знаю, где-то там мое желание важнее.

Я ходила по городу пешком. Целый день ходила, тоскливо вглядываясь в лица прохожих. Каждый из них был озадачен чем-то, но у меня-то всего одно желание. Как бы ни хотелось помочь мне каждому, я не могу потратиться на мелочи, а тратить единственную возможность побыть счастливой самой... совесть не позволяла. Я видела разных людей: ссорящихся из-за ерунды и мирящихся фальшиво-приторно, жадно завистливых к деньгам и не знающих куда потратить их, видела анорексичных девочек и тучных барышень, одинаково скорбящих по поводу своего веса, замечала слишком умных людей, терпеливо выслушивающих своих недалеких знакомых.

Устала. Правда, устала бродить по закоулкам, выискивая хоть одного человечка, который на самом деле нуждался бы в исполнении самого сокровенного. В отчаянии плюхнулась на лавочку, скрыв в ладонях лицо от безысходности, как вдруг кто-то сердито толкнул меня в бок. Я резко стянула наушники вниз и обернулась.

- Осторожнее! - мальчишка лет пяти, грозно смотрел на меня.

Я изменилась в лице. Рядом со мной по окрашенной деревянной доске, прихрамывая, скакал воробей. Ребенок заботливо очищал от скорлупы семечки и клал перед ним ядрышки подсолнуха, каждый раз ожидая окончания его трапезы, чтобы снять шелуху с нового зерна.

- Что ты делаешь? - недоуменно спросила я.

- Кормлю его, - насупился мальчик, - взрослая, а такие глупости спрашиваешь.

Я изумилась. Глупый. Ведь завтра первая кошка сожрет его, он же хромой, больной. Какой смысл кормить эту птичку?

- Вот и сиди, не двигайся, - пробормотал он, пристально наблюдая за своим откормышем, - он боится чужих.

Воробей был так близко к нему, что мне казалось невероятным такое доверие пугливой птицы, побитой жизнью, к обычному ребенку. Она безропотно ожидала своей добавки. Мальчишка бережно раскрывал семечки зажимая их между пальцами, стискивал посильнее, до хруста лузги, вытаскивал белую сердцевину и клал рядом с птицей на скамью.

- Я его буду кормить каждый день, - неожиданно сказал он, - и он поправится, и будет летать, и прилетит ко мне обратно.

- Ты так сильно хочешь этого? - настороженно спросила я, вспоминая о своем желании.

- Конечно, не так сильно, как хочу вернуть папу... - мальчик задумался.

- У тебя есть сокровенное желание? - с надеждой произнесла я, глядя на его лицо, которое вдруг расплылось в улыбке.

- Ты волшебница?

- Ну, вроде того, - уголки моих губ неловко дернулись вверх, поднимаясь все выше и выше. Отчего-то мне безумно захотелось смеяться. Мальчишка обезоруживал своей простотой.

- Тогда сделай так, чтоб люди никогда не ссорились? - он вопрошающе смотрел на меня.

- Тогда, как люди поймут, что им хорошо вместе? Ведь только после ссор люди мирятся, - сказала я, склонив голову вбок.

- Ну, сделай так, чтобы люди всегда улыбались, - чуть помрачнев, попросил мальчик.

- Если не будет грусти, люди не будут знать, что такое счастье, - ответила я.

- Странная ты волшебница, - произнес он, отвернувшись, - я бы помирил родителей, дал бы людям понимания и радости.

Я оцепенела. Ребенок говорил о том, что я даже не вспомнила. Родители, родные люди. Сколько ссор и скандалов было между нами, сколько горького вместе пережили.

- А чего хочешь ты? - вдруг спросила я, с трудом сдерживая слезы.

- Чтобы ты не плакала, - мальчик натянуто улыбнулся и подставил ладони своему воробью. Тот послушно забрался на маленькие пальчики. - Никогда бы не плакала, - улыбнувшись, добавил он.

- Не буду, - ответила я, покачав головой.

Птица робко тряхнула крыльями и спрыгнула на скамью. Еще прыжок - по асфальту скакал здоровый воробышек, потряхивая перьями и оглядываясь по сторонам.

- Больше не буду.