Заблудшие. Глава 1.

- Господи помилуй! Да это же настоящая дыра! – Карин в злости прикусила губу, в немом отчаянии наблюдая за проплывающими мимо домишками, что выстроились в стройные ряды по обе стороны неширокой проезжей части. – И как я только согласилась на этот переезд?
- Может, вся беда заключается в том, что ты до смерти в меня влюблена?
Карин презрительно фыркнула и, бросив полный ненависти взгляд на своего светловолосого спутника, едва слышно процедила:
- А теперь до смерти ненавижу…
- Ах, вот как мы теперь заговорили?! – с наигранным возмущением воскликнул молодой мужчина, резко отрывая руку от руля и без капли смущения запуская ее под юбку красноволосой девушки.
- Суйгецу! – она буквально подскочила от неожиданности и тут же схватила наглеца за руку, однако он оказался куда проворнее, уже секунду спустя заставив ее судорожно вздохнуть от мягкого прикосновения его пальцев к внутренней стороне ее бедра. – У тебя есть хоть капля стыда? Нас же могут увидеть!
- Плевать! – самодовольно хохотнул он, в нетерпении заерзав на водительском сидении. – Я хочу тебя. Здесь и сейчас.
- Если уж я согласилась ехать с тобой к черту на кулички и жить в этой дыре, то хотя бы, будь добр, не порть о нас мнение сразу же в день нашего приезда. Нам еще предстоит проторчать здесь, если ты не забыл, как минимум полтора года, - Карин резко замолчала, когда его пальцы вероломно коснулись шелковой глади ее трусиков, заставляя тут же позабыть обо всех своих возмущениях.
- Полтора? – с сомнением протянул он, отрывая взгляд от дороги и обращая его на свою спутницу, что с трудом сдерживала нарастающую бурю эмоций, до боли прикусив пухленькую губу и судорожно сжав ноги, рискуя отдавить ему запястье. – Если мы уложимся в срок и построим торговый центр еще до начала апреля, то нам и года здесь сидеть не придется. А месяцев семь-восемь косых взглядов я уж как-нибудь перетерплю.
- А я – нет!
- Да брось ты! Мы же молодожены, в конце-то концов! И нам вполне дозволенно…
- Суйгецу! – не на шутку разозлившись, выкрикнула она, с силой отнимая от себя его руку. – Иногда ты переходишь все границы!
- Разве не именно за это ты и полюбила меня? – ухмыльнулся он, нарочито отворачиваясь от лобового окна и легонько целуя ее плечико.
- Лучше бы ты на дорогу смотрел!
- Ну, чего ты дергаешься? – недовольно пробурчал он, вновь поглаживая свободной рукой по внутренней стороне ее бедра. – Сама же сказала, что это дыра. Что вообще может произойти в дыре?!
- Я прошу тебя! – Карин устало закатила глаза, в очередной раз предпринимая попытку избавиться от его назойливого внимания к своей персоне. - Перестань…
- А если я отказываюсь?
- Потерпи до дома…
- Боюсь, не выдержу, - наигранно обреченно вздохнул он, вновь наклоняясь к ней и одаривая ее шею легким поцелуем. – До нашего нового дома ехать еще целых пять минут! Это же целая вечность!
- Впереди у нас целая вечность! – недовольно пробурчала Карин, с трудом выглядывая из-за его светловолосой шевелюры, что неумолимо заслоняла ей весь обзор. – А это каких-то пять минут…
- Не будь так жестока, котенок. Или ты хочешь, чтобы я умер от перевозбуждения?
- Суйгецу, смотри на дорогу… - девушка попыталась отодвинуть его от себя, однако он, казалось, лишь плотнее к ней придвинулся.
- Хочешь?
- Суйгецу…
- Или же нет…
Странный пронзительный скрип, словно лезвие ножа, глубоко врезался в ее сознание, заставляя широко открыть глаза и в ужасе уставиться сквозь плотную пелену светлых волос ее возлюбленного на летящий им навстречу грузовой автомобиль.
- Суйгецу!!
Глухой удар колом вонзился ей в горло, резко оборвав оглушительный крик и с устрашающей силой подбросив ее тело куда-то в невесомость. Руки в отчаянии полоснули воздух, пытаясь удержать хрупкое тело ее возлюбленного, с такой легкостью пробившего лобовое стекло их новенького форда. Немой крик взорвал ее изнутри, и Карин звучно вырвало кровью прежде, чем ее сознание окончательно поглотила вязкая тьма небытия.


- Доброе утро…
Он сладко потянулся, неуклюже натягивая на себя край одеяла в бессмысленной попытке спрятаться от назойливых лучей уже давно взошедшего на небосклон солнца. Его правая рука по привычке скользнула по соседней подушке, но, нащупав холодную пустоту, упрямо проследовала ниже.
- Черт возьми!
Одним рывком сев в постели, Саске в злости запустил ладонь в черные, как смоль, волосы, до боли расцарапывая ногтями кожу головы.
- Каждый раз! Каждый гребанный раз!
Он резко вскочил с постели, быстро прошел к двустворчатому платяному шкафу в углу комнаты и со злостью рванул на себя его хлипкие деревянные дверцы. Его трусы валялись в небрежной куче на днище шкафа вперемешку с носками и далеко несвежими рубашками. Брюки и пара потертых джинсов живописным клубком примостились неподалеку, а над ними, аккуратно развешанная на кедровых вешалках, стройным рядом красовалась ее одежда.
Легкое летнее платье из нежно-розового муслина словно магнитом притянуло его взгляд, в очередной раз заставляя в бешенстве сорвать его с плечиков и швырнуть себе за спину. Потом, когда он наконец-то напялит на себя одежду, Саске снова вернет его на свое законное место, туда, куда его повесила она, когда эти тряпки все еще имели для нее какое-то значение.
Он поспешно спустился на первый этаж, как всегда заглянул на кухню, словно за ночь в холодильнике действительно могла появиться еда, а потом по привычке застыл у большого круглого зеркала в прихожей. Бледный урод с жуткими темными мешками под глазами, что хмуро пялился на него каждое гребанное утро, снова остался без внимания - криво повязанный галстук беспокоил его куда больше, чем собственная рожа. Последний штрих – пара брызг туалетной воды на воротник рубашки, и Саске поспешно покинул пределы своей темницы.
Садясь в машину и заводя мотор, он в очередной раз потер пальцем влажную дорожку от парфюма на ткани. Позже, выезжая на проезжую часть, он уже тер им у себя под носом, в который раз пытаясь избавиться от ее запаха, запаха, которым до сих пор были пропитаны их вещи, дом, машина, и даже он сам.
- Каждый гребанный раз!

- Карин! Какого хрена ты никогда не берешь трубку?! – молодая женщина в ярости ударила кулаком по капоту темно-синего джипа, криво припаркованного прямо перед дверями ее дома.
- Какого хрена ты заехала на мою лужайку – вот, что беспокоит меня куда больше, Конан! – едко парировала она, ловко протискиваясь мимо подруги к водительскому сидению.
- Зачем тебе вообще мобильный, если ты никогда не отвечаешь на звонки? – пропустив мимо ушей последнее замечание, выпалила темноволосая женщина, следом за ней залезая внутрь автомобиля. – Давай, я тогда куплю тебе рацию? Или же ты наконец-то переберешься к нам, в братство…
- Только не начинай снова, а? – обреченно простонала Карин, выруливая на узкую асфальтную дорогу. – И вообще, с чего такой шум?
- Если бы кто-то брал трубку, то давно был бы уже в курсе, - проворчала Конан, копошась в бардачке и выуживая на свет мятую дорожную карту. – Дело совсем плохо. Пропала еще одна точка вознесения.
- Снова? – в шоке воскликнула она, в неверии уставившись на свою напарницу. – Где?
- В местном заповеднике, в паре миль к северу от города…
- Значит, на сотни миль вокруг осталось всего одно место перехода? – тихо проговорила Карин, до боли сжимая руль пальцами.
- Семь гектаров леса под самым нашим боком, - невесело хохотнула Конан, разворачивая карту.
- Малова-то для такого количества умерших, - согласно кивнула девушка, мельком поглядывая на свою подругу. – И это учитывая тот факт, что возносится всего третья часть от общего числа покойников.
- Четыре точки за последние два года. И это только в нашем районе, - Конан недовольно кивнула головой в сторону сутулой женщины в мятом зеленом платье, что вразвалочку переходила улицу всего в паре метров от них. – Заблудшие ходят тут и там, словно это нормальное явление.
Карин судорожно вздохнула, когда их машина с легкостью врезалась в хрупкое женское тело, разрывая его на миллионы серых песчинок. Черт возьми! Сколько бы ни прошло времени, она никогда не сможет к этому привыкнуть.
- Что происходит с нашим миром?
- Апокалипсис? – нервно хохотнула она, наблюдая в окно заднего вида, как песчинки мгновенно собрались воедино в сгорбленную фигуру пожилой женщины, что как ни в чем ни бывало продолжила свой путь через проезжую часть.
- Типун тебе на язык! – в злости выпалила ее напарница, вновь сминая дорожную карту и запихивая ее обратно в бардачок. – Еще и тот случай…
- Сасори так и не нашел его?
- Скорее уж он найдет Сасори, - скривилась Конан, в нетерпении тарабаня пальцами по приборной панели. – Заблудший, что может прикасаться к людям… Он может создать нам массу неприятностей. Но самое главное даже не это! Как он это делает?
- Может, это побочный эффект? Мест перехода становится все меньше, заблудших – все больше. Они крепнут, становятся сильнее, ощутимее…
- Но раз так, то как нам это остановить? – женщина в отчаянии всплеснула руками, не в силах совладать с переполнявшими ее эмоциями. – Сколько еще заблудших обретут способность контактировать с внешним миром? Сколько еще нападений они совершат?
- Может, они вовсе и не хотят ни на кого нападать, - тихо проговорила Карин, бросая на напарницу настороженный взгляд. – Может, они просто хотят достучаться до тех, кто остался здесь, тех, кто им дорог…
- Опять ты за свое!
- Ты только представь, каково им! – уже гораздо более настойчиво произнесла она. – Они умерли, но так и не смогли вознестись. Застряли, не имея ни малейшей возможности выбраться из этой ловушки. Они не могут ни с кем поговорить, не могут даже прикоснуться к тем, кого любят. Не могут обрести покой. Их души гниют, превращаясь в обезображенных, немощных уродцев. Оттого и вся их злоба, желание достучаться до нас, тех, кто, имея возможность их видеть и слышать, просто-напросто их игнорируют.
- Ты еще слишком неопытна, чтобы рассуждать на подобные темы, - хмуро ответила Конан, отворачиваясь к боковому окну.
- Они пытаются донести до нас свою боль, а мы закрываем на это глаза…
- Потому что мы не в силах что-либо изменить!
- Ты же сама знаешь, что это не так, - возразила Карин, сверля ее затылок гневным взглядом. – У нас есть силы. Может, они даны нам именно для этого?
- Мы не можем вмешиваться в естественный ход вещей! – рявкнула Конан, явно теряя самообладание.
- Разве то, что сейчас происходит, можно назвать естественным?
- Если они не возносятся, значит, на то есть причина. Значит, они этого заслужили…
- Никто не заслуживает подобного!
Повисшая в автомобиле тишина словно молотом ударила по нервам Карин. Она суетливо заерзала на сидении, всеми силами пытаясь сдержать обуревавший ее гнев. Конан все еще не воспринимала ее всерьез, и это жутко ее злило, ведь Карин уже давно сняла розовые очки и вполне трезво смотрела на чудовищность этого мира. Интересно, сколько лет должно пройти прежде, чем эта гордая и чрезмерно самоуверенная женщина станет разговаривать с ней на равных?
- Съезжай на тринадцатое шоссе, - негромко произнесла ее напарница, бесстрастно вглядываясь в унылую серость близстоящих домов. – Сначала осмотрим заповедник, а потом уже займемся делом.
Карин лишь обреченно вздохнула, послушно следуя ее приказу. Она всегда слушалась Конан, как бы часто это ни выводило ее из себя. Эта женщина спасла ей жизнь, а долг, как говорится, платежом красен. Та ужасная авария унесла не только жизнь самого дорого ей человека, она забрала у Карин способность быть как все нормальные люди. Она обрекла ее видеть то, чего просто не могло существовать, то, что не могло происходить на самом деле, и только появление Конан не позволило Карин окончательно сойти с ума.
Она стала видеть мертвых. Спасибо Конан, эта женщина обладала воистину гигантским даром убеждения, иначе бы она никогда не поверила в возможность подобного. Сасори называл это даром, а она и по сей день продолжала считать это проклятием. Однако именно это проклятие придало ей сил жить дальше, жить, невзирая на чудовищную черную дыру в грудной клетке, где еще недавно трепетало ее влюбленное сердце.
Карин стала одной из них, одной из братства. Эта малочисленная группка людей, называющих себя проводниками, была умноженным зеркальным отображением ее самой. Все они когда-то были обычными людьми, и каждый из них перенес невероятный ужас потери, не только навсегда сломавший перегородку, отделявшую их от мира мертвых, но и положивший начало их уникальным способностям. И теперь Карин не оставалось иного, кроме как следовать за ними, выполнять их непростую работу проводника и слепо верить в их идеалы…, по крайней мере, пытаться верить.
Они разыскивали души умерших людей, а потом сопровождали их к точкам перехода – местам, где призраки имели возможность вознестись на небеса, навсегда оставив тяготы бренной жизни. Однако в последнее время осуществлять свою работу им становилось все труднее и труднее. Точки вознесения, которых когда-то было хоть пруд пруди, начали просто исчезать, словно там, наверху, кто-то упрямо закрывал невидимые двери, упорно не желая давать душам умерших долгожданный покой.
Заблудшие, души, что в течение первых девяти дней с минуты их смерти так и не смогли вознестись на небеса, навеки оставались запертыми между жизнью и смертью. Как оказалось, многочисленные фильмы о приведениях заметно приукрашивали реальность – они навсегда теряли связь с миром живых людей. Заблудшие не могли проходить сквозь стены, не могли прикасаться к тому, что имело органическую природу, их невозможно было услышать или как-то ощутить. Эти бедняги были обречены на адские муки, запертые в собственной беспомощности, а проводники не могли им ничем помочь или, точнее сказать, не хотели этого делать, в страхе нарушить естественный баланс вещей. Так продолжалось до сих пор, пока в один из пасмурных летних дней не произошло то, что буквально перевернуло их представление о душах погибших с ног на голову. Заблудший, сгнивший до костей бестелесный труп, смог прикоснуться к живому. Нет, не просто прикоснуться, он напал на Сасори, напал на того, кто одним своим прикосновением мог откинуть любого духа на пару сотен метров. И как бы Конан ни отпиралась, сколько бы слов протеста она ни сказала, теперь проводники просто не могли оставаться в стороне. Естественный ход вещей был нарушен, и только им было под силу вернуть все на круги своя. Жаль, что, в отличие от Карин, до них это дошло слишком поздно.

- Я дома…
Карин устало вздохнула, расслышав в ответ лишь слабый отзвук эха собственного голоса. Дурацкая привычка, от которой она так и не смогла избавиться, в очередной раз заставила ее поморщиться от отвращения. Сколько бы месяцев ни прошло со дня смерти Суйгецу, она так и не смогла свыкнуться с мыслью, что его больше нет…
Полупустой дом с голыми стенами, которые он так и не успел оклеить обоями ко дню их переезда, больше не пугал ее своей мрачностью, напротив, он, казалось, вторил ее настроению, беспрерывным потоком холодной тоски протекавшему по ее венам. Карин не спеша прошла в гостиную, миновала черный прямоугольник неосвещенного прохода в кухню и стала медленно подниматься по узкой деревянной лестнице на второй этаж. Тупая пульсирующая боль где-то в груди никак не хотела униматься, рискуя перерасти в очередное стихийное бедствие локального масштаба ее души. Она так устала за этот день, что ее невидимая броня, служившая единственной защитой от невыносимой тоски по его голосу, в любую секунду была готова треснуть по швам. Карин тихо чертыхнулась и, рванув с места, буквально влетела в свою спальню, громко хлопнув за собой дверью.
Сегодня ей вряд ли удастся заснуть.
Сотни душ. В этот день она видела сотни потерянных душ. Они не успели вознестись и не знали, куда им идти. Какую-то часть им все же удалось спасти, указав направление к пока еще сохранившейся точке вознесения неподалеку от города, но это были лишь крохи по сравнению с тем количеством душ, что пополнили сегодня ряды своих заблудших братьев. И это не давало ей покоя. Словно Карин была лично виновата в трагедии каждого проклятого духа, не сумевшего обрести покой. Глупо, но она действительно так считала.
Карин скинула с себя легкое летнее платье и водрузила на его место старый махровый халат. Серая ткань приятно холодила кожу, и девушка как можно туже затянула на поясе узел, словно опасаясь, что кто-то может попытаться лишить ее скромного прикрытия своей наготы. Она тяжело вздохнула, втягивая ноздрями едва различимые остатки запаха его одеколона на воротнике халата, и рассеянно примостилась на низком подоконнике единственного окна ее спальни.
Тихую улочку, усеянную с двух сторон однотипными домами, стремительно поглощала вечерняя мгла, подгоняя запоздалых прохожих быстрее укрыться в своих кирпичных убежищах. Карин слегка улыбнулась, наблюдая за тем, как полная дама с тяжелыми пакетами покупок в обеих руках торопливо семенила по тротуару, время от времени боязливо оглядываясь назад. Интересно было бы посмотреть на ее реакцию, узнай она, что рядом с ней волочит ноги ее полуразложившийся супруг, бессмысленно пытающийся подхватить ее тяжелую поклажу.
Яркий блеск неоновых фар заставил девушку встрепенуться и, изумленно захлопав глазами, Карин обратила взгляд на невысокий белый дом в паре зданий от ее собственного. Темно-красный шевроле, словно не в меру растолстевшая божья коровка, медленно вползал на подъездную дорожку, разбрасывая вокруг себя сноп непозволительно ярких искр. Пара долгих секунд, и из недр этого разъевшегося чудовища вылез высокий темноволосый человек в строгом костюме. Карин усиленно прищурилась, всеми силами пытаясь рассмотреть его лицо, однако вечерняя мгла и приличное расстояние порядком мешали осуществлению этой задумки. Хоть она и жила здесь более года, Карин так и не успела завести дружбу ни с кем из своих соседей, хотя, если говорить на чистоту, она никогда к этому особо не стремилась. Даже сейчас ее заинтересовал вовсе не владелец вычурно яркого авто, а то, что показалось из машины вслед за ним. Заблудшая. Ее бледная кожа, казалось, светилась изнутри, невероятно выделяясь на фоне спустившейся на город темноты, а светлые волосы необычного бледно-розового оттенка и вовсе резали взгляд, вынуждая Карин вплотную прижаться к прохладному стеклу своего окна. Эта девушка выглядела еще совсем свежей, даже слишком свежей для покойницы, и это учитывая тот факт, что последние полгода на этой улице еще никто не умирал.
Молодой человек захлопнул дверцу своего авто, неспешно подошел к дому и стал рассеянно ковыряться в карманах брюк в происках ключей, мгновение спустя уже уверенно входя в свою обитель и захлопывая входную дверь прямо перед носом своей преследовательницы. Карин тяжело вздохнула, усиленно отгоняя нахлынувшую на нее тревогу. Кто его знает, откуда взялась эта заблудшая. Покойница вполне могла приехать сюда из абсолютно другого места, попросту подсев в чужую машину, а такое, как она знала по опыту, случалось не так уж и редко. От этой мысли Карин заметно расслабилась и хотела уже покинуть свой наблюдательный пункт, как что-то внезапно привлекло ее внимание, заставив в шоке замереть на месте. Заблудшая, оставшаяся в одиночестве перед закрытой дверью, рассерженно топнула ногой, а потом, легко и непринужденно, повернула дверную ручку, отворяя перед собой вход в чужое жилище. Радостно хлопнув в ладоши, она буквально впорхнула в дом, словно это было абсолютно нормальным явлением, словно это было в порядке вещей...
Карин судорожно сглотнула и, в миг подлетев с подоконника, подхватила лежащий на кровати телефон. Поспешно набирая дрожащими пальцами давно заученный номер, она никак не могла поверить в то, что только что предстало ее глазам. Заблудшая, похожая на бабочку в своем легком летнем платье из нежно-розового муслина, совершила невообразимое! Она смогла…
- Алло, - сердитый голос Конан был заметно пропитан усталостью. – Если тебе не спится, это не повод мешать спать другим.
- Он не один!
- О чем ты?
Голос Карин дрожал и, казалось, вот-вот готов был сорваться на крик, когда она, до боли сжав в пальцах мобильный, четко и громко произнесла:
- Заблудший, что напал на Сасори! Он такой не один!
- Что?!
Ужас в голосе ее напарницы словно цунами накрыл ее с головой, и Карин в бессилии опустилась на пол, словно заезженная пластинка, продолжая вновь и вновь повторять:
- Он не один…


Angus and Julia Stone – All of me