Жесток в своем милосердии.

Ночь. По периметру довольно большой тренировочной площадки горели факелы. Ветер поднимал пыль и опавшие листья, заставлял невольно дрожать от холода. Изредка небо освещала яркая молния, всего на мгновение появляясь и так же стремительно исчезая. Ей на смену приходили далекие отголоски грома. Где-то бушевала гроза. Молодой юноша с гривой черных как смоль волос самоотверженно тренировался, раз за разом нанося воображаемому противнику удары и избегая контратак. Несмотря на то, что парень двигался с небывалой скоростью и свирепостью, его дыхание оставалось ровным. Глаза спокойно и сосредоточено изучали пространство. Равновесие и концентрация, плавность, резкость, точность движений завораживали. Он был стремителен как ветер, текуч как вода, непредсказуем как пламя, стоек как скала. Ничто не могло нарушить его равновесие. Кунай, брошенный откуда-то со стороны, он отбил мгновенно, предотвратив смертельную атаку в сердце. За ним последовал еще десяток, вместе с этим огни, освещавшие площадку, начали угасать. Вскоре потух последний факел. Тьма. Непроглядная, удушающая, полная опасностей. На
небе не было даже луны. Тем не менее, атаки не прекращались. Юноша совсем не удивился столь резкому изменению в тренировке. Его тело двигалось словно механизм. Выпад. Прыжок. Перебежка. Блок. Выпад назад, уклонение от сенбона. Катаной отбит еще один кунай. Казалось, это может продолжаться вечно.
– Довольно. – Властный голос звучал как-то неестественно после свиста кунаев, рассекающих воздух, и скрежета, создававшегося столкновением стали. В это же мгновение атаки прекратились, все факелы зажглись вновь.
– Отец. – Молодой юноша склонил голову в поклоне.
– Весьма неплохо, – не отводя взгляда от глаз сына, довольно сказал мужчина, отвечая таким же кивком головы. Он пытливо всматривался в лицо молодого бойца, будто хотел проникнуть в самые потайные закоулки его души. Битва взглядов продолжалась около минуты, но ни лицо, ни глаза не выдали юношу. Внешне, впрочем, как и внутри он оставался спокоен и невозмутим. Видимо, его отцу это понравилось, потому что некий огонек победы блеснул в его черных, как эта ночь, глазах. Или это было всего лишь игрой света? Игра в молчанку затянулась, хотя какие могут быть игры в могучем клане Учих. Двое мужчин стояли друг напротив друга, такие
похожие, но и совершенно разные. Тишину нарушил старший из них.
– Совет принял решение.
– Я тоже, – последовал спокойный ответ на не поставленный напрямую вопрос.
– Твое мнение никого не интересует. – Тон, не терпящий возражений. Это приказ. Глаза главы клана, ими смотрела сама Смерть. Но юноша остался невозмутим.
– Позволю себе не согласиться, – холодно возразил он, – оно интересует меня.
– Что ты себе позволяешь, щенок? – Казалось, еще немного – и этот вулкан взорвется. – Мадара, ты наследник и будешь делать все для своего клана. Или умрешь.
– Меня не устраивает ни один из вариантов. – Не успев договорить до конца, парень был вынужден защищаться от мощного удара, грозящего оставить его без головы. Поединок начался. В нем не будет победителя, в любом случае проиграют оба. Они это понимали, но также понимали, что иного пути нет. Словно неудержимая волна обрушилась на неприступную скалу, будто две непобедимые стихии встретились в вечной схватке, гнев отца обрушился на сына. Смертоносный танец завораживал и пугал. Даже ветер затих, будто боялся помешать. Сражались два могущественных воина клана Учиха. Все закончилось так же мгновенно, как и началось. Резкий выпад вперед, катана рассекает ночной воздух и резко останавливается возле сонной артерии соперника. Отец и сын застыли в одинаковых позициях.
– Он ведь тоже твой сын, – глаза Мадары горели огнем. Будто дьявол вышел из преисподней, свирепый и беспощадный.
– Именно по этому. – Огонь наткнулся на лед, на неприступную ледяную стену. – Приведите его.
Через несколько минут пятеро солдат приволокли окровавленное тело и бросили его к ногам главы клана. Это был молодой шиноби, избитый до полусмерти. Одежда изодрана и прилипла к телу, волосы слиплись от крови, на теле тут и там были видны многочисленные ссадины и ушибы, из которых продолжала сочиться алая кровь. Парень упал лицом в грязь, но не мог даже перевернуться на бок. Лишь слабый стон свидетельствовал о том, что он еще жив. Хотя было ясно, что это лишь дело времени, держала его в живых лишь сила воли и жажда жизни, присущая каждому искусному воину.
– Поднимись, – глава клана безразлично посмотрел на своего младшего сына, – встать, я сказал!
Удар. На многострадальном теле появилась еще одна рана. Невероятно, но после приказа, казалось, уже живой труп начал шевелится. Его руки дрожали, голова была низко опущена, он рывком попытался подняться, но тщетно. Ноги подвели его, и парень опять оказался у ног отца.
– Простите меня. – Парень опустил голову на руки в поклоне раба.
– Поднимите его, – приказал глава, внимательно изучая лицо старшего сына. Но, не найдя там ничего, после некоторой паузы продолжил: – Выпороть.
Трое слуг, поддерживающие парня, опустили его на колени, потом один из них принес батог. Началась очередная пытка. После пятого удара, юноша потерял сознание. Рука ката остановилась, но лишь для того чтобы привести парня в чувства, окатив того ледяной водой.
– Ты можешь прекратить его мучения, – медленно начал отец. – Будь милосерден к своему брату, он все равно умрет. Ты можешь облегчить его страдания и сделать так, чтобы его смерть принесла пользу клану. Он станет героем, или его просто изобьют до смерти и выбросят на корм собакам, как раба. Выбор за тобой.
– Как ты можешь так поступать? – Хотя голос Мадары был спокоен, в его глазах пылало пламя, пламя боли.
– Онегай… – Хриплый голос снизу привлек к себе внимание. – Онегай, нии-сан, ради клана, ради меня…
Удар заставил его замолчать и упасть без чувств. В очередной раз.
– Ты жесток, отец. – Голос Мадары не дрогнул. Он опустил катану и сделал шаг назад, принимая поражение. – Я сделаю это.

"В ту ночь я обрел Мангекью Шаринган. Но клан не принял меня. Он не пошел за мной. Меня изгнали, считая, что я отобрал глаза у брата ради силы. Ради власти. Твоя жертва, твоя смерть оказалась ненужной. Зачем? Почему жизнь была к нам так жестока? Почему отец так поступил с тобой? Он предпочел клан семье, клан, который предал нас, которому мы не были нужны. Лживые сволочи. Они поплатились, пускай поздно, но я заставил их заплатить. Все они ничтожества, они не достойны твоей смерти, твоего
милосердия к ним. Почему, брат? Почему ты позволил ему это? Почему не сбежал? Ты ведь знал, ты понял все с самого начала! Почему не сопротивлялся? Клан Учих проклят, теперь я понимаю, в чем состоит наше проклятие: мы не умеем быть милосердными. Мы жестоки не только к другим, мы жестоки сами к себе. Ты тоже был жесток, заставляя меня убить себя. Но я не забыл твою жертву. Больше никто не ощутит мою боль, нашу боль. Я подчиню себе этот мир, в нем больше не будет войн, боли, предательства, жестокости. Я буду милосерден к ним, так, как был милосерден ты. Обещаю…"
– Отлично, тогда я объявляю… Четвертую Мировую Войну Ниндзя.