Жупел. Глава 15.

- Саске-кун… Саске-кун…

Тихий голос подкрадывался со всех сторон, тревожа его сон. Он был настолько знаком, что даже сквозь дрему чувствовалось раздражение от него. Ворочаясь из стороны в сторону, он ощущал что-то тяжелое, наваливающееся на его ноги, теплыми прикосновениями щекочущее кожу. Он вздрагивал каждый раз, когда чувствовал чужое дыхание на собственном теле и никак не мог открыть глаза, чтобы узреть этого вторженца в его личное пространство. Хмурился, дергался, пытался скинуть с себя того, кто поглаживал кожу, опалял горячим дыханием и шептал, щекоча мягкими волосами скрытую тонкой тканью майки грудь.

- Уйди… - мог только он сказать, но понимал через секунду, что его не послушаются, если он не совладает с собой и не откроет глаза. Странное было ощущение, будто тело не подвластно ему, находясь в плену этих дурманящих прикосновений.

- Саске-кун, я люблю тебя… я не уйду… - отвечал голос, принадлежащий точно тому, кого он знал очень хорошо. Вот только не мог понять и вспомнить, где и как часто он его слышал. Казалось, какой-то барьер в голове не позволял ему думать об обладателе этого голоса.

- Уйди! – уже более четко он мог выговорить, ощущая прилив сил и отход сна – он просыпался.

- Я не могу уйти, ведь я люблю тебя…

В эту секунду Саске распахнул глаза, резко скидывая с себя девчонку, которая усевшись на нем верхом, хотела продолжить свои махинации. А ведь он знал!
Вскрикнув, она повалилась набок, но быстро сориентировавшись, села на кровати. Саске хлопнув по выключателю, включил ночник, отодвинувшись от объекта его легкого потрясения. Сакура сидела теперь напротив него и во все глаза глядела на него. Так, словно все так и должно быть: он, она, в одной комнате, в одной кровати.

Он тяжело дышал, пытаясь осознать, что это девчонка забыла в его комнате, что она забыла у него в постели, и почему у нее такой странный взгляд. В нем сквозило слепое обожание, лихорадочный блеск, точно она перед собой видит божество. Это отталкивало, настораживало, пугало, потому что он не привык видеть ее такой, потому раньше он, не задумываясь, выкинул бы ее вон. Нелепая повязка съехала на лоб. После «памятных времен» прошло дней пять, и ситуация с лестницей было успешным алиби Саске. Она маниакально улыбнулась, когда он чурался каждого ее движения.

- Что ты делаешь в моей комнате? – вопрошал Саске, намереваясь восстановить дыхание и выставить ее за дверь, слишком далеко зашла. Когда-то это он ее прижал к стене, чувствуя власть над ней и ее страхом. Но теперь он не владел ситуацией и это жутко выводило из себя. Он растерялся, не ведая, что ему делать. Сакура облизнулась, а он завороженно наблюдал за тем, как она медленно стала поддаваться вперед. Ее взгляд блестел, а его невольно обращался к ее губам, которые она будто нарочно облизывала, смачивая слюной. Он сглотнул, почувствовав, что в комнате стало душно. Майка стала душить. И только сейчас он обратил внимание, что Сакура была в коротенькой сорочке с глубоким вырезом. Выглядит совершенной, невинной, но ее взгляд противоречил.

- Я пришла к тебе, Саске-кун, потому что я люблю тебя, - прошептала она, как прежде, и снова облизнулась. Став на четвереньки в его сторону, как кошка, которая переминается с лапки на лапку, стала смотреть на него в упор, словно ожидая разрешения с его стороны на дальнейшее действие. Учиха-младший молчал. Долго и выжидающе. Наплевав на всякие предрассудки, подступающее к горлу тошнотворное состояние – он не обращал внимания на собственный разум, вдруг отчетливо напомнивший, кто перед ним сейчас. Было что-то зачаровывающее во всем этом: в полутемном мраке комнаты, который, к слову, был уютен ему, в застывшей тишине, в лихорадочном блеске в ее глазах. Лямочка сорочки съехала набок на плече, вырез слишком глубокий, что незрелая грудь чуть оголилась, представ взору молчаливого Саске. У него на секунду перехватило дыхание, похоть вытеснила весь здравый смысл, который хоть чуточку, но оставался с ним. Кровь ускорила свой бег, волнуя каждую частичку тела, а с губ начало срываться горячее дыхание, обжигающее рот. Девчонка вытянулась, сгибаясь в спине, руками сжимая в руках мягкое одеяло. Ему приглашения большего не требовалось. Предаваясь тому сумасшедшему блеску в ее глазах, он в два счета оказался пред ней, более, он развернул ее так, что вскоре прижал к кровати. Крепко и лишая возможности спокойно и размерено дышать. Если она не отдавала отчет своим действиям, он заставит ее пожалеть об этом.

«Тебе уже не плевать на нее, потому что чувствуешь ее, дышишь ей, потому не можешь иначе – ты подвластен ей сейчас».

Саске поднес руку к ее лицу, раздражаясь ехидной улыбке, которая словно прицепилась к губам девчонки. Голос в голове вовсе не говорил, но он чувствовал эти мысли, будто порождающие в нем эти самые эмоции, которые будоражат все тело от охватившего соблазна.

- Мне на тебя насрать, хочу лишь утолить жажду, - наперекор убеждениям, теперь прочно засевшим в мыслях, сказал он, смотря в ее глаза, подернутые дымкой. Сердце сводной сестры бешено колотилось в унисон его сердцу, ее жар передавался ему, но он не стал бы так церемониться с ней, если бы мог вот так просто выставить за дверь. Он нуждался в ней сейчас, как никогда. Он объяснял это тем, что просто хочет освободиться от всех тягостных эмоций, ненужных, отяжеляющих ему жизнь. Тех ненужных чувств и гормонов бренного несовершенного тела. Будь на ее месте любая другая – не побрезговал бы утолить алчность тела. Только при виде любой другой не возникало никогда столько желаний, что сейчас бушуют в нем. Ничего не поддавалось контролю, он и не стремился подавить в себе ворох вожделения, пытаясь скорее быстрее избавиться от него. Дыша ей в лицо, он притронулся к губам – просто, чтобы почувствовать, как сильно екнуло сердце, в горле пересохло, а в глазах помутилось от прильнувшего к телу невыносимого жара. На миг стало омерзительно касаться ее губ кончиком языка, вылизывать ее горячий рот, смешивать собственную слюну с ее слюной, но он не мог остановиться. Распаляясь все больше, он вдавливал Сакуру в кровать. Словно желая высосать из нее весь воздух вместе с жизнью, он буквально впитывал каждую эмоцию, вызванную его действиями в ней. А она хоть и задыхалась от такого напора, будто впала в экстаз от этих недопоцелуев, забирающих у нее последние остатки самообладания. Ее податливость окончательно вскружила голову Саске, что он на секунду отстранился, всего лишь на маленькую секунду, чтобы узреть тот самый взгляд, искрящийся лихорадочным блеском. Продолжая презирать и ненавидеть, вперемешку охваченный возбуждением и вожделением к маленькой сестре, он откинул всякие сомнения о том, чтобы отступить и возненавидеть еще сильнее, и начал целовать ее неистовее и ненасытнее. В душе копошились темные страсти, темные желания, которые вмиг овладеют им, но пока он не дал им спуску. Сакура будто нарочно распаляла его, пробуждая внутреннего зверя, все еще контролируемого остатками того отношения к ней, с которым прожил Саске последние несколько лет. Она раздвинула ноги, позволяя ему удобнее расположиться над ней. Недолго думая, обвила ими бедра Учиха-младшего, ощущая его возбуждение в полной силе. И он почувствовал ее горячность, воспылал более, сердясь отчего-то на вещи, находящиеся на них обоих. Яростно сжал ткань вещицы на ней, но не смог порвать, будучи даже обуянный похотью и нетерпением. Тогда он приспустил свои штаны, нечаянно касаясь болезненного возбуждения. Сакура задрожала под ним, приподнимая свою сорочку, развратно раздвигая ноги шире, позволяя ему приступить к волнительному действию. На миг Саске замер, затуманено смотря перед собой.

«Ты чувствуешь, как кровь бежит по ее венам? Она вовсе не боится тебя, она хочет тебя, сгорает от нетерпения, желает до потери пульса, от пересохшего горла не может умолять. Ты над ней сейчас властен. Ты хочешь почувствовать запах ее крови… Хочешь убить ее?»

- Я хочу… - он не договорил, видя возбужденную девчонку под собой. И снова мыслями он не управлял. Он смотрел на жилку на ее шее, синюю и взбухшую, бьющуюся отчаянно, являющуюся доказательством того, что она дышит и живет. Несколько дней назад он думал, что она умерла, но единственным напоминанием того вечера, была повязка, давно лежащая на полу, а ранки на ее голове, как не было. Сейчас она дышала, пылала от одного его взгляда. И что-то с ней было не так, и с ним тоже. И тогда она не умерла только потому, что контроль над ее жизнью держит он в руках. Только ему подвластно управлять ее жизнью - и знание этого опьяняло. Он мог с легкостью перекрыть ей кислород, и она через несколько минут перестала бы дышать. Как тряпичная кукла, с которой можно делать, что угодно и как угодно.

«Слаще одержимости и власти над ней будет запах крови, который ты хочешь почуять».
В другое мгновение, он резко прервал поток мыслей, возвышаясь над ней, устраиваясь между ног Сакуры и наконец, дотрагиваясь до ее естества. Она вздрогнула, чуть всхлипнула, цепляясь за него, как за последний шанс быть вытащенной за борт. Саске не ждал, не терпел, срываясь с цепей, желая ощутить на самом кончике сознания тот факт, что обладал столь мерзким и желанным одновременно телом. С каждым тесным толчком в ней, с каждым ее всхлипом, кричащим о невыносимой боли и противоречащим чувством удовлетворения, что он в ней, только ускорялся, вдалбливая ее в постель. Стиснув зубы, сдерживая рык зверя, рвущийся изнутри.
Запах, так давно преследующий его, ударил в ноздри, сведя с ума. Ее девственная кровь теперь была на нем. Он упивался запахом, почти одичавший, сильнее хотел ощутить, как глубоко он окажется в ней.

И только то, что сидело внутри него, теперь было почти полностью удовлетворено тем, что он сделал. Почти потому, что сумасшедший путь Саске Учиха еще не был пройден до конца.

«Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Саске и его тараканах».

***

- Так, все это не хорошо, я просто чувствую, что все очень плохо, - размышляла вслух Карин, руками схватившись за свою шею. От прикосновений к нежной коже, скрытой за высоким воротником, жгло. Несколько синих пятен можно было в зеркале отчетливо разглядеть. Хоть это и являлось прямым доказательством того, что по ночам с ней действительно происходят странные вещи, она больше не решилась кому-то сообщить об этом. Особенно после того, как Дейчи высмеял ее. Задумчивым взглядом она смотрела вперед, на густой лес, скрытый за плотным туманом, предвещавшим скорые дожди. Из-за его густоты создавалось ощущение, что в глазах двоится, и это немного раздражало девушку. Стоя перед домом, от зябкого утреннего холода ежась в лёгкую ветровку и также машинально трогая синяки на шее, ее не покидало ощущение, что все слишком обострилось. Ее частые вздохи, измученные взгляды на спины Наруто и Саске, хотя последнего давно в школе видно не было – все это накалилось до такой степени, что сейчас Карин помышляла позвонить Учиха-младшему, в такую рань, попросить его о встрече, даже если он откажется сразу же. Ведь попытка - не пытка. Разузнать, что у него в голове представлялось нереальным, но хотя бы на то, что он ей намекнет, она надеялась. После последнего разговора с Наруто легче не стало, появилось лишь больше вопросов, больше головоломок, и что странно, стала она его опасаться. Неуловимое и загадочное сквозило в каждом его жесте и взгляде, волнуя и вводя в замешательство. Она не привыкла видеть бесшабашного друга таким тихим и спокойным. Не оставлял в покое и тот факт, что знакомство с ним помнится смутно, а быть точнее, она вообще понятия не имеет, где и когда произошла их первая встреча. Плюс нежилой дом Узумаки. Как все сложно, а детектив из нее никудышный, если с каждым днем вопросов только прибавляется, а она не нашла хоть одного ответа.
- Мне нужно позвонить, - закусив губу, пролепетала она, переводя взгляд с разглядывания непроглядного леса на свой карман, где покоился мобильный. Семь утра было не самое лучшее время, чтобы кому-то звонить, тем более звонить тому, кому она собиралась. Учитывая и то, что перестали они общаться месяц назад. Хотя и до этого, казалось, не было никакого общения, все она пыталась увязаться за ним, как бы тщетны не были попытки. Шумно вздохнув, она взяла телефон в руки, судорожно набирая номер. В трубке раздались продолжительные гудки, сообщая, что абонент находится в зоне действия сети и, вероятно, не берет он потому, что спит. Или просто не хочет брать. Саске ранняя пташка, об этом Карин хорошо знала. И спал он очень мало. Свидетельством являлись вечные круги под темными глазами, делающие его образ еще мрачнее.
Наконец на другой стороне приняли вызов.
- … - только там было абсолютное молчание, а с ее стороны и подавно. Вдруг вся решимость скатилась коту под хвост, и она задрожала, как трусишка, почувствовал абстрактный холод от взгляда, которого она даже не видит. А в том, что Саске почти смотрит ненавистно на экран телефона, она не сомневалась. Но какого черта он молчит?

- Саске, ответь, - сказала она, таки пересилив свой непонятный страх. Это молчание было более пугающе, чем, собственно, холодный взгляд Учиха.

- Саске, ответь, - повторилось там ее голосом. Эхо. По телу пробежались мурашки, и она активно начала осматриваться вокруг, вдруг почувствовав себя неуютно в этом непроглядном тумане, где не было никого. Брат спал дома, мать уже в шесть поехала на работу, а их дом был далекого от местного поселения, на окраине.

- Алло, Саске, - предприняла она вторую попытку, но эхо опять повторилось. – Это не смешно, совсем нет… - тихо промолвила она, но эхо ответило ей тем же, и это стало почти последней каплей.

- Саске нет, - зазвучал незнакомый голос, что Карин моментально вздрогнув, выронила мобильный и долго не могла понять, почему она трясется и шарахается от каждого подозрительного шелеста. Некстати она начала вспоминать ночные галлюцинации, отпечатки на теле, вероятность происхождения которых заключалась в ее психическом состоянии. Она читала где-то, что человек, страдающий психическими расстройствами, может сам себе нанести увечья и утверждать, что это дело рук потусторонних сил. Когда под ногами захрустели опавшие листья с деревьев, она резко дернулась в сторону дома, не помня, как быстро добежала, оказалась внутри, закрывая входную дверь на замок. Сердце в груди бешено стучало. Телефон остался лежать снаружи на земле, и она вряд ли бы сейчас нашла в себе силы отправиться за ним. Лучше она подождёт, пока проснется Дейчи. В ушах звенело, руки продолжали трястись, и сложно было что-то внятное сообразить, но она вконец чокнулась, подумав, что теперь она обязана навестить Саске.