Жупел. Глава 17. Конец.

Кровавый туман стирал все грани перед глазами, губы едва шевелились, в душе разверзся вулкан смятения, непонимания. Он вспоминал детство: безмятежное, беззаботное, родное и далекое, почти нереальное. Он всем существом просился назад, и не пугал кошмар, что ему снова пришлось бы пережить. Как бы он хотел ничего не знать, быть глупым, быть самым настоящим слепцом. Ненужные были чувства, осязание этого мира – они сгнили его.
Мерзкая черная гниль, проворно струящаяся сквозь трещины сердца, с каждым уходящим мгновением обволакивала частицы его души, что вскоре все скопилось в смоляную жижу, сгруппировалось, и стало тесно. Бурлящая гневом черная смоляная жижа попросилась наружу, разрывая его изнутри, отравляя каждый сосуд ненавистью, разгоняя по крови презрение, злобу, страх. Она выплескивалась с его презренными словами, желчью скользила из его уст.
Скользкая отвратительная смоляная жижа, рожденная в его психике, когда любимый старший брат предал его. Нет виноватых, только он сам, не сумевший справиться со своей слабостью, позволивший сломить свой дух темным, поедающим все человеческие эмоции злым чувствам.
Повинны остальные лишь в том, что появились в его жизни не в то время, не в тот момент, их вообще не должно было быть. Если бы они знали, что их отравят, изначально все бросили. Но теперь поздно. Слишком.

Сбитые «всмятку» пальцы царапают пол, рука его тянется к жестким торчащим волосам Наруто, помазанные его же кровью. Стоит ему коснуться его холодной щеки, как парализующе сердце бьет ток. Неужели конец? Сквозь прикрытые тяжелые веки, он умудряется высмотреть кровавую лужицу вокруг бывшего товарища и улыбается, чуть завидуя, что он не на его месте. Что-то еще живо трепещет внутри, когда ноги не слушают, не двигаются. Он так устал, что безумно рад – тело его медленно отмирает. Он ведь так мечтал избавиться от этих мук, от этого безумия. Пускай его заберут отсюда, куда-нибудь, где тихий спокойный дремлющий лес, где чистота и прохлада. Куда-нибудь, где никогда солнце не скрывается за облаками, где он маленький и ничего незнающий мальчик. Там, где мама, туда, где есть Итачи.

Воспоминания осколками впиваются в уходящее в забвение сознание.

- Нии-сан, мне страшно, - лепечет маленький мальчик, держась за штанину брата. Поляна светлая, воздух нагревают лучи весеннего солнца, птицы щебечут в небе и на дальних деревьях, но они решают зайти вглубь леса. Их машина далеко у опушки. Это редкий день, особенный случай, когда вся чета Учиха выбрались на природу.

- Саске, нечего бояться, это всего лишь кролик, - снисходительно улыбается Итачи, но видя, что мальчик еще больше пугается и сильнее жмется к нему, треплет его по голове. Кусты шевелит испуганный не меньше мальчугана пушистый зверек.

- Я боюсь, это буу… - отвечает мальчик. «Буу» он зовет свой ночной страх, того, кто живет в его шкафу.

- Ну, смотри, я тебе сейчас покажу его, - понимая, что боязнь Саске просто не отпустит, Итачи ведет его за руку ближе к кустам. И раздвинув веточки, позволяет убедиться, что там и вправду маленький затаившийся кролик. Сначала пугавшийся мальчик оживился, завидев милое пушистое создание, но расстроился, когда тот упрыгал.

- Он убежал!.. – вскликивает мальчишка, пытаясь высечь взглядом среди зелени зверька.

- Ты его испугал, Саске, - улыбается Итачи и хочет пойти дальше, но останавливается. – Он маленький, он боится нас потому, что мы взрослые, - поясняет он, видя разочарованного и чуть ли не плачущего брата.

- Но я бы ему ничего не сделал… - он потер глаза мелкими кулачками, пытаясь не заплакать. Казалось, кролик был в его руках, он мог его погладить, но не дал. И Саске обиделся.

- Тебе «бу» тоже ничего не сделал, но ты же боишься его, верно? – Итачи совсем не хочет пугать мальчишку еще сильнее.

- Но бу…

- Пойдем, - какая же добрая ласковая улыбка сквозит на его лице, сколько тепла и нежности в его взгляде. Нии-сан подхватывает его за руку и сажает себе на спину. – Мы отыщем дорогу к родителям, мы же решили сегодня отдохнуть всей семьей.

Каким он был хорошим. Как его Саске любил. Сильнее приобняв старшего брата за шею, он утыкается ему в волосы и прикрывает глаза. Самый лучший.

Брат дарил тепло, которое ему не хватало от матери и отца, вечно сорящихся. Это он помнит из других воспоминаний, еще более ранних, тогда они еще не выбирались на природу вместе.

- Ты дрянь ненормальная, чего удумала? – брюзжит папа, пока малыш смотрит за ними из чуть приоткрытой двери. Мать сидит на полу, лицо опухшее, темные волосы распустились по плечам, одежда чуть разодрана. Отец снова на нее прикрикнул, и она начинает рыдать.

- Мне надоел этот дом! Мне надоело тут сидеть… - приглушенно шепчет мать сквозь рыдания. Отец замахнулся и ударил ее наотмашь, что она отшатнулась назад, вскрикнув.

- Несчастная потаскуха, что ты смеешь говорить своим гнусным ртом!? – маленькому Саске кажется, что отец сходит с ума. Глаза у него бешено мечут по сторонам, будто выискивая что-то. И дергает за какую-то шкатулку, которой замахивается на маму. Ей больно, когда она ударяет по затылку, потому что плач становится громче. – Ты так объясняешь то, что загуляла, как драная сучка? Откуда эти фотографии?! – он машет какими-то листками перед ее лицом, наклонившись к ней. – Откуда это, я тебя спрашиваю? Такой свободы ты захотела?
Руки его трясутся, как и он весь сам.
И тут мама заметила маленького Саске, жмущегося к двери, напуганного и плачущего.

- Пожалуйста, не надо, тут Саске… он здесь, - она зарыдала еще сильнее, умоляюще всхлипывая.

Фугаку разворачивается к нему.

- Ты, маленький ублюдок… - а затем он снова смотрит на свою жену. – От кого ты понесла его, шлюха?!

- Он твой… Он… Саске! – закричала она, - пожалуйста, пойди в свою комнату!..

Но он не двигался.

- Отец, что ты делаешь? – рядом с Саске встал Итачи. Его тон был ровен, в нем чувствовалась хладнокровность, но никогда прежде Саске не видел в глазах старшего брата столько ненависти. Он испугался этого взгляда.
Глава семейства перестал брюзжать на жену, окинув презренным взором первого сына.

- Маленький щенок, могу ли я быть теперь уверенным, что эта шлюха не понесла и тебя от какого-нибудь выродка? – слова его бьют как пощечина.
Малыш вдруг вспоминает, как мама показывала детские фотографии папы, на котором он очень схож со своими сыновьями. Он еще не понимает, в чем маму обвиняет папа.

Итачи задыхается, от его хладнокровности и сдержанности не остается ни следа. Его кулачки сжимаются и разжимаются, к глазам подступают слезы, но он не плачет, как Саске. Он видит мать, фотографии вокруг нее, на которых изображены она и чужой мужчина. Они без одежды и в странных позах. Кажется, мама счастлива на них. Итачи уже знает, что это значит.

- Ненавижу. – Скрипит он сквозь зубы, разворачивается и убегает. Обида и боль в душе подростка дали ростки ненависти, вскоре проросшие в нечто темное и мертвое.


Осколки разные, они все больнее режут, забирают последние его вздохи.

Шаги по скрипучему полу пробудили его от воспоминаний. Кто-то в черном остановился возле него, чуть склонившись, а затем и вовсе опустившись к нему. Рука его потрепала по волосам.

- Мой маленький брат, - проговорили ему над ухом. Этот бархатный голос убаюкивал, дарил тепло, которого ему так не хватало.

- Глупый брат, - слабо и сонно улыбнулся Саске. – Итачи, - испоганенное сердце забилось с новой силой, когда гладившая по голове рука дотронулась до щеки. Так тепло, такая родная ладонь. Он в детстве всегда трепал его по голове и гладил по щеке. Саске помнит. Он бы сам дотронулся до этих тонких пальцев, но не мог и пошевельнуться, чувствуя запах, забивающий ноздри.

- Мой маленький глупый брат, хочешь уйти со мной? – Итачи приподнял его лицо за подбородок и заставил посмотреть на себя.

- Нии-сан, забери меня с собой… - он не удержался и заплакал. Сердце заболело от этих вдруг взорвавшихся чувств, ему стало трудно дышать, заходясь душащими всхлипами. – Я хочу с тобой туда, где есть солнце… я хочу с тобой к свету… забери меня с собой!.. – всхлипывания становились все тише, Итачи лег с ним рядом. Его не испугала кровь Наруто – грязная и мокрая – размазанная по всему полу. Он лег с ним рядом, и, притянув брата к себе, крепко обнял.
Проходили минуты, секунды, но ему казалось, что так, в объятиях брата он пролежал вечность. И не было ничего лучше этой вечности, принесшей ему упоение в желанном тепле. Вокруг все обуглилось, очернялось и превращалось в прах, стираясь во времени, исчезая из этого мира, словно ничего никогда не происходило, никогда не было.

***

Карин внезапно очнулась в своей кровати. Ее пробил озноб, вся пижама прилипла к коже от окатившего холодного пота. Ей снился страшный сон, что она дрожала до сих пор, чувствовала вкус крови во рту и онемела от страха. Во сне было много крови и боли, во сне она видела много смертей. И она… была мертва. Ничего не понимая, она спустила ноги с кровати и поплела в сторону двери, ей вдруг ужасно захотелось пить.

На кухне нужный живительный источник нашелся сразу. Утолив жажду, она вдруг замерла. Все кругом было окутано мёртвым мраком. Тишина была прохладная и неживая, словно все застыло. Казалось, увиденный недавно кошмар стал проворачиваться перед глазами, заставляя в памяти что-то восстановиться. Но чем усерднее она пыталась вспомнить, тем расплывчатее становилось все.
Она не могла понять своих чувств, существо ее чувствовало утрату чего-то важного. И она ощущала… будто заново родилась.
Но потом послышался приглушенный звук работающего холодильника, свет в лампочке замерцал, а где-то снаружи прокаркал ворон. Все оживилось. Карин хмыкнула, подумав, что нужно хорошенько выспаться, следующий день сулит загруженностью обязанностями президента студ. Совета школы и много чего, что происходит в жизни обычной старшеклассницы.

***

Сакура сидела у изголовья своей кровати и смотрела в одну точку. Небольшая ранка на голове ныла, а раны нанесенные памяти были свежими и кровоточащими. Она шарахалась каждого звука, ютясь к спинке кровати.

Она помнит тот вечер, когда Саске обезумел и толкнул ее, а она ударилась об острый угол стола. Потеряла сознание, очнувшись обнаружила, что Саске дрожит и смотрит в никуда. Затем он помог ей залечить рану. Сакура никогда не забудет его осторожных движений. Он прежде никогда не был с ней так нежен и откровенен, и теперь больше никогда не будет, потому что… даже в мыслях она не может сказать, что он умер. Это не просто смерть. Для нее он заснул навечно.

Произошедшее помнится плохо, но чувства не могут обмануть, тлеющий страх не покидает душу. С того памятного вечера не прошло много времени, каких-то несколько дней. А вчера она услышала, как Саске рвет все вокруг, как он болен, но так и не посмела выйти из комнаты, хотя… сон снится иной. Во сне есть кто-то третий, во сне есть ее сумасшедшая сущность, во сне есть его объятья. И во сне она не остается безучастной, участвуя в кровавой бойне, животрепещущей, будто настоящей. Но… это все равно сон. Саске больше не проснется, так сказала мать, словно объясняя маленькому ребенку, куда исчезают люди. Еще мать сказала, что разведется со своим мужем, и они уедут далеко отсюда. Тело Саске положено в гроб и зарыто землей на гниение червям.
Трудно поверить, что это и есть та действительность, в которой она находится. Но пространство осязаемо. В глазах нет никаких слез. Говорят, у Саске остановилось сердце от переизбытка чувств. Глупая смерть.

На похороны она не пойдет, будет сидеть тут и ютиться к спинке кровати, надеясь, что это очередной кошмарный сон.

***

Ночь тихая и холодная. Он сидит на камне возле могилы Учиха Саске. Ногой поигрывая с мелким камешком, он вздыхает, выпуская изо рта пар, растворяющийся в вечернем морозящем воздухе.
Он вскидывает голову вверх, взирая на ночное небо, усыпанное звездами. Такой мертвый вечер. Плачущих по смерти темноглазого брюнета никого не осталось.

Карин больше не знает Саске и смерть его, ее не беспокоит совсем. Даже Сакура, что любила своего сводного брата, не плачет и пусто смотрит вперед, совершенно спокойно, иногда вздрагивая от посторонних шумов. И она скоро его забудет, когда уедет отсюда далеко-далеко.

Учиха Фугаку ни о чем больше не думает, он выглядит как овощ, без чувств и мыслей, расположившись у себя на диване. В руках его бутылка виски, уже вторая по счету. Три еще с собой на полу. И в подвале у него целый погреб разнообразного алкоголя. Жизнь медом будет казаться, пусть теперь он и один.

В школе будет всего одна минута молчания, отданная ученику старших классов, умершего для всех от передозировки наркотиков. После будет сказано директором школы несколько слов о наркомании, и о том, к чему она привела Учиха Саске, бывшего прилежного ученика. Карин будет стоять недалеко от директора и размышлять, что этот парень помнится ей плохо, но потом решит, что сожалеет, и забудет.
Как забудут все, будто Учиха Саске никогда не было в их жизни.

- Ненавижу такие ночи, - выдохнет человек, обладатель светлых волос, все также смотрящий на звездное небо. Но небо знает, что это вовсе не человек. Он так выглядит и шоу это все, только ради одного человека, чья смерть была предопределена еще до его рождения.

«Наруто Узумаки», или «Смерть с косой», как принято в народе его называть, исполнила маленькую мечту темноглазого брюнета: подарила безумие, иллюзию, то, в чем он нуждался. Но пробил его час, настало время, и он забрал его с собой. А куда ему теперь, в Ад или Рай, это уже не забота Смерти.