Нож. 4 глава.

Когда Суйгецу только появился на свет, его мама в нетерпении уставилась на врача:

— Ну, кто там? Девочка, мальчик?

Доктор со вздохом окинул ребенка тоскливым взглядом.

— Опёздол, — отозвался мужчина после недолгого молчания.

Саске был уверен, что именно так всё и было. Иначе, блять, не могло быть.

Сорок минут ожидания медленно, но верно превращались в ёбаный час ожидания, постепенно тающее терпение превращалось в ебучее негодование и отчетливое осознание того факта, что кое–кто охуел.

И этим кое–кем был не Учиха, нервно теребивший ключи, и не Дзюго, пытавшийся не растеряться в неловком молчании.

Охуел этот сраный опёздол, чтоб его черти драли.

Ночной переулок выглядит настолько угрожающе, что может самостоятельно отжимать мобилы у забредших в него путников.

— Ёбла попроще, джентльмены.

Голос раздался как раз в тот момент, когда Саске готов был уже взвыть или полезть на стену. Как какой-нибудь сраный спайдермен, да простит меня Питер Паркер.

Суйгецу появился будто бы из тьмы. Будто бы они с этим мрачным переулком давние друзья и деловые партнёры: теснота грязных кирпичных стен умудрилась скрыть парня полностью.

Саске чувствует, как что-то холодное касается его виска прежде, чем голос перестает звучать, и прежде, чем брюнет успевает обернуться.

— Перестань выёбываться, у меня ещё херова гора дел, — раздраженно, отстраняясь.

— А я твою херову гору дел на хую вертел.

Дуло пистолета, тем не менее, перестало тыкаться в драгоценную учихову голову.

Суйгецу улыбается более, чем дружелюбно, поэтому раздражение Саске быстро проходит. Не то чтобы они были друзьями. Нет, в буднее время парни не общались вообще. Но оба знали: в случае чего, твою спину прикроют без лишних вопросов.

И то ли дело было в их совместном хуёвом прошлом, то ли в чувстве долга, что вот уже семь лет свербило у Суйгецу в районе тыльной стороны, а может быть, их просто связывало нечто большее, чем договоренность или даже принципы. Но факт был в том, что доверие, которое за всё это время из тонкой нити свилось в прочный стальной канат, было не разрушить и не перерубить ничем.

— Уже скоро.

Наруто выглядит как хитрый пидор.

Саске не совсем уверен, но ему кажется, что хитрые пидоры выглядят именно как Наруто. И дело даже не в блядской ухмылочке и не во взгляде с подъёбкой. Просто вид у блондина такой, словно тот только и ждет момента, чтобы выебать кого-нибудь в жопу.

От этого Учихе не по себе. Он смотрит на шрамы, что исполосовали лицо друга. Он смотрит в голубые глаза — такого оттенка не бывает даже у неба. Он смотрит на ехидно искривленный рот, который похож больше карандашную каракулю.

Это чувство Саске назвал бы беспокойством. Нет, он знал, конечно, что Наруто эта ситуация действительно не парит. Но это не мешало брюнету бросать на друга тревожные взгляды.

— Если ты не перестанешь так на меня пялиться — клянусь, я всеку тебе.

Блондин продолжает улыбаться, стоя рядом. Саске прислонился спиной к стене, чувствуя прохладу кирпича сквозь серую ткань футболки. В переулке царили мрак и сквозняк. Наруто в нетерпении дергал свои пальцы.

Звон ключей совсем рядом, за углом громко залаяла собака.

Скорее всего, они знали, на что шли. Не то чтобы кто-то был уверен на все сто, но где-то внутри клокотало это чувство явного понимания происходящего.

Возможно, поэтому Саске так колдоёбило сейчас, хоть он и валил всё на сквозняк. Наруто же как всегда рвался в бой, не задумываясь о последствиях. Кроме Учихи ему теперь нечего было терять, хоть это и звучит как-то по-пидорски. Но так уж вышло, что ёбаная жизнь не оставила Удзумаки никого, кроме блядского Саске. Так уж вышло, ебись оно всё конем.

Внутри здание склада пахло хлоркой и сырым цементом. Да и вообще, напоминало собой бетонный бункер. Саске и Наруто долго шли какими-то подвалами, и с каждым шагом запах химии становился сильнее. А еще к нему добавился запах тухлого мяса.

Где-то в глубине души (где-то очень глубоко) Учиха знал чьим мясом пахнет, но осознание упрямо не хотело осознаваться, чему брюнет был несказанно рад.

Гнилые собачьи трупы в клетках (некоторые без конечностей), хрипло мяучит полудохлая кошка (от которой остались лишь кости под плешивой шкурой), старый учительский стол, залитый какой-то бледной жижей, ржавые прутья, темные пятна на полу (не трудно было догадаться, что это были за пятна), старая люстра без лампочки.

Когда в новостях объявили, что в городе начали пропадать дети, Саске подумал, что это всё невзаправду. Что подобного никогда не произойдёт с ним или с кем-то из его знакомых.

Даже после того, что случилось с Наруто. Даже после того, как погиб Гаара.

А потом пропали двое его одноклассников, и Учиха ощутил всю силу ебучего дежавю. На, нахуй. Получи и распишись.

Словно сцена из дешевого фильма ужасов. Ты смотришь это убогое кинцо, и тебе совсем не страшно, потому что ты уверен, что такому нет места в реальности.

И лишь после того, как спустя два месяца твою одноклассницу находят в лесу со вспоротым животом и торчащими из жопы кишками, изнасилованную, со вспоротым горлом, ты понимаешь: вот она, сука, реальность.

Ёбаная жиза. Самая реалистичная из всего «ёбаноговсего».

В тот момент Саске решил, что достанет гада из-под земли любой ценой. Потому что «очередная жертва», как сообщили в новостях, еще неделю назад была человеком, у которого тупой Удзумаки списывал домашку. Который ходил в кино с друзьями и плакал над сопливыми сценами. Который ругался с мамой из-за не помытой посуды. Который дышал, чувствовал боль, радость, о чем-то жалел, строил планы на будущее.

Человеком, чья жизнь оборвалась из-за какого-то двинутого ублюдка.

И ведь они его вычислили. Помогли старые семейные связи и дедуктивный метод. Но по большей части всё же воля случая: покалеченная безжалостными экспериментами собака как-то смогла свалить с заброшенного склада. Скребла дверь, когда её нашел Наруто. И когда они с Саске пришли, чтобы отпиздить живодера, вскрылась правда о том, для чего использовалось старое здание последние несколько месяцев. Оно превратилось в камру пыток.

Суйгецу был заперт в аквариуме (настолько маленьком, что пленник едва мог дышать), который наполовину уже был наполнен экскрементами и мочой. Он был гол и обрит, а еще так отощал, что едва походил на человека.

— Что... — голос Наруто дрогнул вслед за губами.

— ... это... — где-то в горле зародился рык.

— ... за... — на два тона ниже. Повеяло отчаянием.

— ... хуйня, блять?

Горло Саске будто бы сжали тисками. Колючими такими, знаете, как при ангине.

Учиха посветил фонариком внутрь грязного стеклянного куба. Свет скользнул по бледной, почти уже приросшей к запотевшему стеклу, коже. Лица нигде не было видно, поэтому, когда где-то в районе подмышки открылся покрасневший от лопнувших капилляров глаз, брюнет с «данунахуй» выражением лица выронил фонарь.

— Мать вашу, да он еще жив! Вызывай скорую и копов...

— А лучше не вызывай.

Голос сладкий и тягучий, как патока. Липкий, вязкий. Мерзкий.

Саске замер, медленно обернулся, ощущая где-то в районе затылка холодок и покалывание. Как если бы ему по голове врезали щупальцем здоровенного осьминога.

«Пизда грязной свиньи, а не человек».

Высокий и тощий, серые длинные волосы, цвет глаз не дают определить слишком уж расширенные зрачки. Клеёнчатый фартук поверх халата в пятнах. Желтые кривые зубы.

Блять, да это самый убогий и стереотипный маньяк в истории маньяков.

— Однако, здравствуйте. Чем могу быть полезен, молодые люди?

А что бы вы ответили убийце на подобный вопрос? Что вообще бы вы сделали, зная, что перед вами больной психопат? Когда ваше тело отказывается подчиняться от страха, язык прилип к нёбу, а в голове паника взрывается салютом?

— Сейчас мы спросим свои вопросы, а ты ответишь нам свои ответы, ублюдок.

Саске окинул друга «ну-ты-и-долбаёб» взглядом, продолжая мысленно оценивать ситуацию.

— О, да что вы говорите, — тонкие потрескавшиеся губы скривила саркастическая ухмылка.

«Руки на виду, опущены. Видимого оружия нет».

— Зачем тебе всё это?

«У нас с Наруто в арсенале только нож, в его заднем кармане».

— У меня нет причины, — пожимает плечами, суёт руки в карманы. — Я обычный тупой маньяк, как и большинство тупых маньяков. Я пытаю и убиваю ради пыток и убийства, потому что я больной извращенец. Такой ответ вас устроит?

«Нас двое, он один, это наше преи...»

И в этот момент Наруто просто швырнул свой фонарь в стекло аквариума, второй рукой вынимая маленький складной нож. Говно хлынуло на пол, Суйгецу ввалился следом и с хлюпом растянулся на полу, пытаясь пошевелить онемевшими руками и ногами.

Всё, что было после, Саске помнил плохо, потому что в голове набатом звучало одно.

«Это теперь Курама».

Слабость, вот что почувствовал Учиха, наблюдая, как Удзумаки, ловко блокируя удар скальпеля (должно быть, ублюдок вытащил его из кармана), погрузил лезвие в живот маньяка.

Свою собственную уёбищную слабость.

— Нужно вытаскивать его и валить, — совсем уж непослушным голосом. Голосом, похожим на карканье вороны, страдающей запором.

Наруто вытер лезвие о халат теперь-уже-трупа и обернулся на Саске. Учиха невольно отступил на полшага назад, но волноваться было уже не о чем. Курама отступил.

«Ёбаный слабак», — говорил взгляд друга. Нет, на самом деле ничего взгляд Наруто не говорил (Удзумаки был в состоянии аффекта), но брюнет узрел в голубых глазах друга именно эти слова.

И они вертелись в голове еще много лет спустя.

Всякий раз, когда Учиха смотрелся в зеркало, навещал могилу родителей и Гаары, садился посрать или трахал очередную клиентку.

И даже теперь, когда Суйгецу сидит напротив. Даже когда появилась возможность отомстить.

— Мне нужна информация.

Суйгецу откинулся на спинку массивного кожаного кресла, сцепив пальцы в замок.

Склад, на котором когда-то развлекался маньячина, теперь превратился в супер-пупер-секретную точку сбыта оружия, которой заведовал Ходзуки. И хуй знает почему парень решил сюда вернуться, учитывая пережитое им здесь в прошлом. Ёбнутый он был на всю голову, любой подтвердит.

— Окей, я скажу тебе кое-что интересное. Но не обещаю, что полезное.

Саске хмыкнул своим фирменным хмыком, который означал что-то типа «кончай пиздеть, давай по теме».

Джуго нервно поёрзал на диване, скрипя кожаной обивкой. Он и Учиха сидели напротив «царского трона» Суйгецу на расстоянии метрового стола из черного дерева.

Дорогая мебель стояла посреди облупленной подсобки. В этом был весь Суйгецу.

— Помнишь тот теракт в метро? — утвердительный кивок в ответ. — Ну так вот, это всё дело рук Акацуки.

— Гонишь, — самый подозрительный взгляд во вселенной.

— Бля буду, Учиха, когда я тебе пиздел? Эти ребята серьёзные дохуя, но вместе собираются редко. У каждого из них своя роль, каждый занят своим делом, ну, короче, «каждой пизде по елде». Зарин распылили фанатики секты Дзясина, главным идеологом которой является некий Хидан.

— Ну и что мне это даст?

— А то, что мою контору крышует персонаж по имени Кисаме, он типа у них ебать-копать-акула-бизнеса. И знаешь с кем его недавно видели? С твоим брательником.

Каким-то чудом Саске удалось сохранить спокойствие. С божьей помощью, как минимум. Аминь, нахуй.

— Что ты пытаешься мне сказать?

— Что ты тупой еблан. Пиздец, лучше бы ты был глухим или дебилом, тебя бы это оправдало. Поясняю для танкистов: я могу намутить наводку по поводу Хидана. Скажу сразу, почему не на Кисаме — я еще пожить хочу, да и шифруется он будь здоров. А там уж ты накроешь логово фанатиков, пошуршишь там, авось и нароешь чего на братана. Ферштейн?

— Да, я понял.

— Гуд. Что-нибудь еще?

Саске поднял на Ходзуки тяжелый взгляд.

— Да, мне нужен ствол.

«И яйца, ёбаный ты слабак».