- Рангику…
Тоширо просто стоял и смотрел, как его лейтенанта ведут к Сокьёку. «Да свершится казнь…». Многие из присутствующих винили её, многие оправдывали. А разве можно оправдать любовь? А обвинить?
- Ну и что мне теперь делать?
За день до казни.
- Матсумото! Что всё это значит?!
- Не кричите, капитан. Я так не люблю, когда вы кричите. – Она по-детски надувает нижнюю губу и смотрит исподлобья, словно обиженный ребенок.
Это была одна из многочисленных камер башни раскаяния, что с одним окном. Камера башни, в которой осознают свои ошибки все, но не она. Такая прекрасная, она нисколечко не раскаивалась, лишь злилась на себя за то, что опять сделала что-то не так, лишь расстроилась, что у неё вновь не вышло.
- Ты защищала предателей Матсумото! Ты задержала целый отряд, лишь бы дать Ичимару времени сбежать!
- Не кричите на меня, капитан…
Опять. Она опять заставляет его вздыхать, закатывать глаза к верху, сжимать кулаки. Он вновь и вновь спрашивал себя: «Как так вышло, что это глупое создание прожило столько лет?».
- Ты понимаешь, что тебя казнят?! Ты понимаешь это?
- Ну капита-ан…
Её такая привычная ленивая манера говорить. В такие моменты она всегда прикрывает глаза и делает вид, будто вот-вот уснет, если её маленький капитан не заткнется.
- Я просто не хочу тебя терять, Матсумото…
- А я так не хотела терять Гина…
- Он убил тебя задолго до того, как ты стала моим лейтенантом.
- Неправда. Наша встреча – мой день рождения. Я родилась с этой встречей. С ним. Для него…
- Поэтому ты это сделала?! Из-за любви? А как же наш долг? Мы синигами! Мы…
Он мог сказать бы ещё тысячу и тысячу слов о чести, обязанностях, правилах. Но тут Хитсугая Тоширо резко замолчал. Человека невозможно вытащить из-под завалов прошлого. Либо ты выкарабкиваешься самостоятельно, либо остаешься под обломками. Рангику всегда была сильной. В ней была надежда. В ней было так много надежды, что она искренне верила в своего выдуманного героя в лице Гина. Хотя…что-то же должно было вселить в девушку эту надежду.
- Какая же ты глупая, Матсумото…
- Глупая Рангику…- вторила она.
Она жила и привязывалась невидимыми нитями к этому Ичимару. Потом наступила разлука, нити эти натянулись, ещё чуть-чуть и они бы порвались, как струны скрипки, издавая унылые звуки. И каждый раз, когда эти нити натягивались до предела, каждый раз, когда он молча проходил мимо неё, дорогая Матсумото испытывала самую острую боль. Хитсугая зажмурился.
- Пф, капита-ан! Хватит уже хныкать. – Она с высоты своего роста потрепала белоснежные волосы Тоширо. Но тут рука безжизненно упала вниз. – Его вечная привычка исчезать, не сказав мне, куда идет… так и не изменилась. Опять он меня бросил одну.
Она обернулась, чтобы посмотреть в окно на самый страшный пейзаж – место казни.
- Не думайте, что я не сомневалась в своих действиях. Не думайте, что у меня не было вопросов. Но, капитан, бывает так, что чувство настолько сильное, что не обязательно ждать взаимности.
Хитсугая опустил голову, будто скорбя о потерянном друге, что, впрочем, так и было.
- Ты думала, что если защитишь его, то он поймет, насколько нуждается в тебе, так? Ты думала, что прежний Ичимару Гин вернется?
- Да.
- Как же так?
- Капитан, вы не поймете.
- Но Матсумото, что бы ты ни делала, невозможно вернуть того, кто не хочет возвращаться.
- Ого! Какой вы оказывается умный, капитан Хитсугая! – добрая улыбка озарила лицо бывшего лейтенанта, а в голубых глазах блеснул огонек задора. - Если бы только я встретила вас ещё ребенком…
Она вновь отвернулась к окну.
- У вас столько дел, капитан. Я оставила вам кучу непроверенных бумаг.
- Как всегда…
Тоширо никогда не любил сантиментов. Его ледяной взгляд скользнул по фигуре у окна. «Глупая Рангику…мне так жаль». Капитан зашагал прочь от башни раскаяния.
День казни.
Что было в её взгляде? Хитсугая так и не понял. Она не была печальна, она не была зла. Не было ни тревоги, ни отчаяния. Лишь какая-то решительность, будто всё идет правильно, будто всё идет как надо. «Но это неправильно!» - кричало всё нутро капитана десятого отряда.
- Неправильно…- он сам и не понял, как сказал это вслух.
И тут она взглянула на него, будто видя впервые в жизни, и…улыбнулась своей коронной улыбкой.
У него было мало друзей. Холод всегда отталкивает людей. Но Матсумото Рнгику – полная его противоположность – стала ему лучшим другом.
Хитсугая никогда не любил сантиментов. Но со своим лейтенантом был до самого конца.
Тоширо просто стоял и смотрел, как его лейтенанта ведут к Сокьёку. «Да свершится казнь…». Многие из присутствующих винили её, многие оправдывали. А разве можно оправдать любовь? А обвинить?
- Ну и что мне теперь делать?
За день до казни.
- Матсумото! Что всё это значит?!
- Не кричите, капитан. Я так не люблю, когда вы кричите. – Она по-детски надувает нижнюю губу и смотрит исподлобья, словно обиженный ребенок.
Это была одна из многочисленных камер башни раскаяния, что с одним окном. Камера башни, в которой осознают свои ошибки все, но не она. Такая прекрасная, она нисколечко не раскаивалась, лишь злилась на себя за то, что опять сделала что-то не так, лишь расстроилась, что у неё вновь не вышло.
- Ты защищала предателей Матсумото! Ты задержала целый отряд, лишь бы дать Ичимару времени сбежать!
- Не кричите на меня, капитан…
Опять. Она опять заставляет его вздыхать, закатывать глаза к верху, сжимать кулаки. Он вновь и вновь спрашивал себя: «Как так вышло, что это глупое создание прожило столько лет?».
- Ты понимаешь, что тебя казнят?! Ты понимаешь это?
- Ну капита-ан…
Её такая привычная ленивая манера говорить. В такие моменты она всегда прикрывает глаза и делает вид, будто вот-вот уснет, если её маленький капитан не заткнется.
- Я просто не хочу тебя терять, Матсумото…
- А я так не хотела терять Гина…
- Он убил тебя задолго до того, как ты стала моим лейтенантом.
- Неправда. Наша встреча – мой день рождения. Я родилась с этой встречей. С ним. Для него…
- Поэтому ты это сделала?! Из-за любви? А как же наш долг? Мы синигами! Мы…
Он мог сказать бы ещё тысячу и тысячу слов о чести, обязанностях, правилах. Но тут Хитсугая Тоширо резко замолчал. Человека невозможно вытащить из-под завалов прошлого. Либо ты выкарабкиваешься самостоятельно, либо остаешься под обломками. Рангику всегда была сильной. В ней была надежда. В ней было так много надежды, что она искренне верила в своего выдуманного героя в лице Гина. Хотя…что-то же должно было вселить в девушку эту надежду.
- Какая же ты глупая, Матсумото…
- Глупая Рангику…- вторила она.
Она жила и привязывалась невидимыми нитями к этому Ичимару. Потом наступила разлука, нити эти натянулись, ещё чуть-чуть и они бы порвались, как струны скрипки, издавая унылые звуки. И каждый раз, когда эти нити натягивались до предела, каждый раз, когда он молча проходил мимо неё, дорогая Матсумото испытывала самую острую боль. Хитсугая зажмурился.
- Пф, капита-ан! Хватит уже хныкать. – Она с высоты своего роста потрепала белоснежные волосы Тоширо. Но тут рука безжизненно упала вниз. – Его вечная привычка исчезать, не сказав мне, куда идет… так и не изменилась. Опять он меня бросил одну.
Она обернулась, чтобы посмотреть в окно на самый страшный пейзаж – место казни.
- Не думайте, что я не сомневалась в своих действиях. Не думайте, что у меня не было вопросов. Но, капитан, бывает так, что чувство настолько сильное, что не обязательно ждать взаимности.
Хитсугая опустил голову, будто скорбя о потерянном друге, что, впрочем, так и было.
- Ты думала, что если защитишь его, то он поймет, насколько нуждается в тебе, так? Ты думала, что прежний Ичимару Гин вернется?
- Да.
- Как же так?
- Капитан, вы не поймете.
- Но Матсумото, что бы ты ни делала, невозможно вернуть того, кто не хочет возвращаться.
- Ого! Какой вы оказывается умный, капитан Хитсугая! – добрая улыбка озарила лицо бывшего лейтенанта, а в голубых глазах блеснул огонек задора. - Если бы только я встретила вас ещё ребенком…
Она вновь отвернулась к окну.
- У вас столько дел, капитан. Я оставила вам кучу непроверенных бумаг.
- Как всегда…
Тоширо никогда не любил сантиментов. Его ледяной взгляд скользнул по фигуре у окна. «Глупая Рангику…мне так жаль». Капитан зашагал прочь от башни раскаяния.
День казни.
Что было в её взгляде? Хитсугая так и не понял. Она не была печальна, она не была зла. Не было ни тревоги, ни отчаяния. Лишь какая-то решительность, будто всё идет правильно, будто всё идет как надо. «Но это неправильно!» - кричало всё нутро капитана десятого отряда.
- Неправильно…- он сам и не понял, как сказал это вслух.
И тут она взглянула на него, будто видя впервые в жизни, и…улыбнулась своей коронной улыбкой.
У него было мало друзей. Холод всегда отталкивает людей. Но Матсумото Рнгику – полная его противоположность – стала ему лучшим другом.
Хитсугая никогда не любил сантиментов. Но со своим лейтенантом был до самого конца.
