Рок

Юнцу надменному, что счел себя Всевышнему подобным,
Господь, смеясь в весь глас над покоренным,
Помимо жесткого телесного увечья
Спослал ему проверку человечью:
Сумеет ли сей грешник, недостойный
Создателя прощенья молить у изголовья,
Осилить искушенье ниспосланного рока.
Судьба поистине бывает столь жестока,
Когда законы мирозданья пытаются нарушить
Глупцы, не научившиеся слушать.

И было соразмерным тем грешникам возмездье —
Лишение и благ людских, и поднебесья.
Но нет смирения в обеих братских душах:
Надеждой полные, они, сомненья руша,
Полны решимости перекроить весь мир людской.
В исканиях своих уйдя в работу с головой,
Забывшись в поисках про сон, про дом, покой,
Ступая в сумраке незнанья, как слепой,
Они пытались отыскать проблем волшебное решенье —
«Живую воду», «Красный камень», — то, что без сомненья
Все их ошибки в пыль мгновенно обратит,
Последствия крамольного табу искоренит.

Но всё не может быть столь просто в этом деле.
Неся свой офицерский долг, они не изменили прежней цели.
Но помогали, на пути стремленья к оной, простым людям,
Чей выбор благ, еды, вещей был столь же скуден,
Что и сама та жизнь, которую вели они. По всей стране
Волной прошлась о братьях слава; уж им видней,
Кто звания народного героя был достоин:
Тиран, что у руля страны, или обычный воин.

Нелегкий выбор приходилось делать им стократно;
Ступив дорогой дьявола, ты не свернёшь обратно.
Ошибки прошлого не отпускали их, куда бы ни пошли.
Изнеможденные, два брата словно в бездне шли,
Беспамятно забывшись в проблеме той насущной,
Решения чей поиск шёл неблагополучно.
Интригами новейшего миссии жертвой пали,
Но злые цель и умысел его нескоро разгадали.

Тот изначально был всей армией ведущим кукловодом,
Что правил (в лице фюрера) не смыслящим народом.
Задумал сей антихрист стать выше человека
И другу отомстить, что знал «чуть» больше века.
Но просчиталось то исчадие инфе́рненского замка,
Не без труда, но братья скоро были «в дамках»,
Что так желали, получив в награду,
Чему до слёз, вовек остались рады.