Так начинается новый день
Раздел: Фэндом → Категория: Другие аниме и манга
Еще пара минут ходьбы – и у самых ног плещутся соленые волны. Шипят и пенятся, с возмущенным рокотом разбиваясь о бетонный настил набережной.
Сейчас Чизу приходит сюда, чтобы подумать. А когда-то они с Рю играли здесь вместе. И кажется, что было это еще совсем недавно. На деле же – слишком давно, чтобы помнить или хотя бы изредка припоминать.
Холод пронизывает до костей, тонкое пальто почти не греет, но Есида все равно закутывается в него, силясь не растерять остатки тепла. Старательно растирает бледные пальцы, поджимает под себя озябшие ноги. Весна в этом году поздняя: тут и там еще виднеются покосившиеся, подтаявшие горки сугробов, а по ночам лужи стягивает искристой корочкой льда в резных узорах.
Почему все сложилось именно так? Их детство закончилось, а Чизу так и не смогла уловить тот самый момент, в который все переменилось: надломилось и пошло глубокой трещиной. Не сумела выследить тот миг, ту секунду, то мгновение, когда они с Рю отдалились друг от друга, замкнулись каждый в себе.
Больше нет вечеров видеоигр, плавно перетекающих в ночи. Вместо детской беззаботности все чаще нелепое смущение, вместо наивной искренности – недомолвки, мелкие секреты. Молчание, которое никогда не казалось им неловким или затянувшимся, с недавних пор оборачивается давящей тишиной, висит над ними дамокловым мечом.
Рю без конца пропадает на тренировках по бейсболу, готовится поступать в университет, хочет поскорее уехать отсюда. А Чизуру… Она без устали работает в закусочной его отца, все меньше времени проводит с подругами. Ведь надеялась же, пусть и в глубине души (так глубоко, что никогда себе в этом не признается), что будет чаще видеться с ним. Но, увы, ошиблась.
Сердце замирает, сжимается чьей-то ледяной рукой, когда за спиной слышатся тихие неторопливые шаги. Есида вздрагивает от неожиданности, но не оборачивается. На плечо ложится широкая теплая ладонь. От одного лишь его прикосновения и без того учащенное дыхание окончательно сбивается, а виски покрываются прохладным липким потом.
- Чизуру, - голос Рю привычно спокоен и низок, – уже поздно, пора домой.
Морской прибой звучно ударяется о кромку берега - разрумянившееся лицо обдает градом холодных мелких брызг. Ветер посвистывает угрожающе: путается во взлохмаченных волосах, с остервенением треплет желтую бахрому шарфа. А где-то там, вдалеке, плывет, размазываясь грязно-серой акварелью, горизонт.
- Посиди со мной, - чуть слышно, почти смущенно шепчет Чизу и добавляет еще тише, одними лишь губами: - Всего пару минут.
И после секундного промедления Санада послушно усаживается рядом. Так привычно, но в то же время так по-новому… волнующе.
Ведь это их место. Сколько раз они вместе сбегали с уроков и подолгу сидели здесь вдвоем. Могли часами соревноваться, пуская плоские камешки-блинчики по воде или же, в точности как теперь, просто молча смотрели на волны…
И сейчас Чизуру, как никогда раньше, отчаянно хочется верить, что они все еще друзья. И очень-очень, почти нестерпимо хочется быть по-прежнему нужной ему. Ведь она сама нуждается в Рю. Нуждается в нем, как ни в ком другом.
Санада придвигается ближе. Придвигается и, не то нарочно, не то случайно, украдкой касается ее замерзшей, сжатой в кулак руки. Есиду мелко трясет, бьет током от этого мимолетного, казалось бы, ничего не значащего прикосновения… Но когда чужие пальцы осторожно и уже с явным умыслом смыкаются на ее запястье – Чизу буквально подбрасывает.
Короткое замыкание – ослепительная вспышка и водопад огненных искр.
Сама того не понимая, Есида спешно отдергивает свою руку. Ее щеки пылают алым и жарким, уголки приоткрытых губ беспрестанно дрожат. Мучительный вдох – под ребрами неприятно саднит, в боку колет острой спицей. Выдох – с неимоверным усилием, с надрывом, кое-как.
Чизу не понимает, что с ней происходит, как не понимает и того, что творится сегодня с Рю. Он словно сам не свой: с силой, почти грубо сжимает ее ладонь в своей… Так, что темнеет в глазах; так, что пальцы едва не хрустят от нажима. Есиде становится почти страшно, когда он коротким рывком разворачивает ее, изумленную, лицом к себе, наклоняется вперед… Близко. Так близко, что скулу обдает-обжигает горячим, сбивчивым дыханием.
- Посмотри на меня, Чизуру.
А она уже почти не дышит: вхолостую хватает воздух пересохшими, обветренными губами. И как бы ни старалась, просто-напросто не может заставить себя взглянуть Рю в глаза: отводит взгляд смущенно, едва ли не затравленно. Руку, крепко-накрепко зажатую в его руке, нестерпимо печет, а в груди и вовсе полыхает самый настоящий пожар.
Не удержавшись, Санада легонько сжимает ее подбородок кончиками пальцев, аккуратно приподнимает. А в следующее мгновение Чизу обмирает: из темноты на нее смотрят два зияющих, черных зрачка-провала на бледном лице. И кажется ей, что это вовсе не Рю: никогда прежде не видела она у него таких глаз.
Волны больше не плещут о бетонный настил, не разбиваются в воздухе тысячей невидимых брызг. Вмиг стихает отдаленный шум ночного города, не озаряют водную гладь приглушенным, призрачным свечением его огни. Будто бы само время останавливается, прекращая свой извечный бег: теперь лениво, словно в бесконечной дреме, проплывает за секундой секунда. Одна, вторая, третья…
- Чизуру, - молчание, уже успевшее стать привычным, прерывается чересчур внезапно.
Есида нервно вздрагивает. А Рю не замечает этого. Зато более чем отчетливо видит, как трепещут взмокшие кончики ее ресниц, как темные зрачки влажно поблескивают под стыдливо полуопущенными веками. И чувствует, как лихорадочно, мелко-мелко дрожат мягкие, податливые губы под подушечкой его пальца… Сейчас, как никогда раньше, велик соблазн прикоснуться к ним своими губами, разделить дыхание на двоих. Но вместо этого…
- Я люблю тебя, Чизуру, - негромко произносит он. Уже в который раз, но так же уверенно и невозмутимо, как впервые.
Рю кажется, что Есида вот-вот задохнется: настолько бледно ее лицо, настолько рваны и часты ее вдохи-выдохи. В голове мелькает судорожная, запоздалая мысль о том, что, скорее всего, сейчас не самый подходящий момент для этого... Но теперь слишком поздно отступать.
Чизу смотрит на протянутое ей кольцо ошарашенно, неверяще, широко распахнутыми глазами. Неяркий лунный блик падает на зеленоватый камушек и тот таинственно, почти загадочно переливается гранями в полутьме. Есида украдкой сглатывает подступивший к горлу мерзкий ком и чувствует, как непрошеные слезы катятся по румяным щекам.
- Я хочу остаться здесь, с тобой, - голос у Рю чуть дрожит от волнения, его побелевшие от холода пальцы все крепче сжимают маленькое золотое колечко. – Чизуру, будь моей.
Есида больше не может держаться, не в силах терпеть: она громко всхлипывает, спешно зажимает рот ладонью и вскакивает с места, вырывая свою ладошку из его ладони. Всего лишь мгновение. Мгновение, в которое Санада ощущает, как внутри что-то безвозвратно обрывается, лопается; как сердце пропускает удар, а легкие затапливает вязкой слизью горечи, немого отчаяния. Мгновение, в которое силуэт Чизу скрывается за поворотом.
Кольцо с тоненьким звоном ударяется о бетонную плиту, откатывается в сторону на гладком ребре.
Он так долго выбирал его, то самое. Ведь ей бы не подошло ничто другое.
Он так долго решался, собирался с мыслями.
Теперь уже неважно. Все было напрасно…
Голова Рю бессильно падает на сложенные поверх коленей руки. Поникшие плечи то и дело сотрясаются, подпрыгивают вверх и вниз, а в глазах противно щиплет. Всего лишь щиплет, не более того… Он разучился плакать давно: с тех самых пор, как не стало мамы.
Край неба заволакивает непроглядными тучами: одна за другой гаснут искорки-звезды. Тлеют, поминутно бледнея, рассыпаются полупрозрачным пеплом на ветру.
Так постепенно отступает ночь, плавно сменяясь рассветом. Так начинается новый день.
***
Шумно щелкает выключатель, дверь захлопывается с отвратительным звуком. Наспех сорванные с тела вещи одна за другой летят на пол: скомканный шарф, насквозь промокшее пальто, джинсы, цветастая футболка… Чизу ныряет под одеяло, накрывается им с головой и вжимается влажной от слез щекой в прохладную подушку.
На краю воспаленного сознания бьется-трепещет лишь одна более-менее рациональная и здравая мысль: «Заснуть, только бы поскорее заснуть». Но сон упорно не идет. А разыгравшееся воображение услужливо, словно нарочно рисует одни и те же размытые сцены, воспроизводит одни и те же слова, будто заевшую пластинку.
«Чизуру, будь моей».
Есида не может поверить в реальность произошедшего. Недавний поступок Санады просто-напросто отказывается укладываться в голове. Неужели это и правда был Рю? Ее Рю, тот самый друг детства, вечно ко всему равнодушный, до невозможности безразличный и обманчиво недалекий? Тот, кого она знала как саму себя, если не лучше?
От воспоминаний по коже бегут мурашки, постыдно мокнут ладони.
Его глаза. Этот странный, совершенно незнакомый, чересчур проницательный и внимательный взгляд… Взгляд, от которого сердце бьется в учащенном ритме, подкашиваются ноги и щеки наливаются ярким румянцем. И как давно он смотрит на нее так? Чизуру боится ответа на этот вопрос… Зрачки расширяются, дыхание становится тихим, почти неслышным. И Есиде кажется, будто ее окатили ведром ледяной воды и насыпали снега за шиворот. Слишком уж внезапно, слишком уж невероятно осознание собственной многолетней слепоты и глухоты к чужим признаниям. От понимания своей чудовищной недальновидности, граничащей с глупостью, Чизу хочется просто-напросто разрыдаться.
Подумать только… Ведь все это время она не замечала. Не понимала, до последнего упрямо не верила.
И вот спустя столько лет, до нее, наконец, дошло…
«Я люблю тебя, Чизуру».
Сердце пропускает удар. Словно по щелчку чьих-то пальцев, элементы мозаики встают на свои места. В воображении эти слова теперь звучат совсем иначе, в совершенно новом, незнакомом свете. А губы, в последний раз дрогнув, сами растягиваются в улыбке. Внутри почти искрит, топит приятным, ни с чем несравнимым теплом, заливает тихой нежностью. И пусть Есида пока не слишком хорошо умеет разбираться в собственных чувствах, не говоря уж о том, чтобы адекватно их выражать, но сейчас ей отчаянно хочется верить, что еще не поздно все исправить…
За окном поминутно светлеет: небо прорезается косой розовой складкой, золотится в самом низу, прямиком на стыке с землей. Когда Чизу поднимается с постели, ночь окончательно сменяется утром.
Пуховое одеяло грузным бесформенным комом падает на пол. Чизуру потешно кряхтит, наспех натягивает на себя узкие джинсы, но неуклюже заваливается на бок, запутавшись в штанинах… Кое-как надевает футболку задом-наперед и, гулко шлепая босыми ногами по половицам, несется в направлении выхода. Парадная дверь распахивается настежь, и Чизу, целиком и полностью поглощенная своими размышлениями, совершенно не видя ничего и никого вокруг, налетает на Рю, мирно сидящего на крыльце ее дома. Спотыкается, пришибленно ойкает, летит кубарем через чужую широкую спину… И приходит в себя только тогда, когда ее лицо оказывается в сантиметре от тротуарной плитки. Санада держит ее чуть ли не за шкирку, крепко вцепившись пальцами в тонкую ткань застиранной футболки. И прежде чем Чизу успевает окончательно опомниться, легко поднимает ее, как котенка, и безо всяких усилий ставит на ноги.
- Ты в порядке? – спрашивает серьезно, заметно встревоженно.
Но Есида подозрительно долго молчит. Молчит и смотрит на него каким-то странным, почти сияющим взглядом. Рю не выдерживает и чуть заметно ухмыляется краешком рта: настолько забавно выглядит сейчас Чизуру. Растрепанная, румяная до кончиков ушей, с широкой, придурковатой улыбкой на пол-лица.
- Ты куда подорвалась в такую рань?
В голове у Чизу как будто что-то мгновенно перещелкивает. Ее взгляд становится неожиданно осмысленным, чуть испуганным, а недавняя улыбка пропадает без следа: обветренные, сухие губы удивленно приоткрываются.
- Я...
Есида мгновенно вспыхивает и подается назад, но на ее талию тут же ложатся горячие ладони, притягивают ближе и надежно удерживают, не позволяя отстраниться ни на сантиметр. От ощущения чужой близости неумолимо темнеет в глазах, ноги слабеют, дрожат в коленях и предательски подкашиваются. Чизуру всеми силами старается собраться с мыслями и подавить в себе этот внезапный приступ смущения, чтобы закончить начатую фразу… Ей не позволяют и этого.
- Я не мог заснуть, - коротко произносит Санада. - Решил подождать тебя. Здесь.
Чизу чувствует, как пальцы Рю, дрогнув, сжимаются сильнее, и видит, как в мгновение ока меняется выражение его лица: как глубокая вертикальная складка залегает между бровей, как губы превращаются в тонкую, жесткую полоску.
И зрелище это для нее отчего-то мучительно, почти невыносимо…
- П-прости меня, - еле-еле выдавливает из себя Есида. Ее слова звучат умоляюще, тихо-тихо, едва слышно.
В горле до невозможности сухо, а в легких – обжигающе горячо. Кровь ритмично стучит в висках, толчками разгоняя пульсирующую боль по всему телу. Но Чизуру, несмотря ни на что, делает крохотный, чуть заметный шаг вперед. Всего лишь маленький шажок ему навстречу… И Рю кажется, что это похоже на откровение.
Он смотрит на Чизу сверху вниз удивленно, почти неверяще, когда та встает на цыпочки и осторожно, нерешительно прижимает свои маленькие ладошки к его груди. Поглаживает легонько, едва ощутимо и вместе с тем так нежно, что внутри нестерпимо печет от этих простых, но таких приятных прикосновений. И стоит Рю украдкой заглянуть в ее глаза, ясные и сияющие, обрамленные длинными, чуть подрагивающими ресничками, - как он понимает, что сдерживаться больше не нужно… Сгребает Чизуру в охапку и сжимает ее в объятиях крепко-крепко, чувствуя всем телом чужое волнующее тепло и учащенное, почти что бешеное сердцебиение. Сейчас Чизу кажется ему такой особенно маленькой, такой беззащитной и такой… легкой.
Ее хочется постоянно оберегать: утешать, будь то очередная двойка в школе, проигранный матч по волейболу или просто, безо всякой причины «Пожалей меня, Рю».
Ее хочется опекать: даже в мелочах, пусть слишком часто и иногда излишне. Покупать ей ее любимые булочки в буфете, с готовностью пододвигать вторую порцию рамена и иногда чуть-чуть, разве что самую малость поддаваться в видеоиграх.
Но больше всего хочется видеть ее рядом с собой каждый день: всегда заботится о том, чтобы она тепло оделась и позавтракала; терпеливо сидеть у ее постели, если вдруг заболеет или просто вздумает опять болтать всякую чепуху во сне…
И возможно, Рю и не самый смышленый парень на свете, но кое-что он знает точно, наверняка: ему очень хочется делать Чизуру счастливой.
***
- Что ты там прячешь постоянно?! – Есида забавно хмурит брови, ее лицо мгновенно принимает крайне сосредоточенное выражение.
Рю чуть приметно улыбается, сначала отступает на шаг, но, догадавшись, что это бесполезно, все же позволяет чужой излишне любопытной ручке нырнуть в нагрудный карман своей куртки и пошарить там в поисках чего-то «секретного». Еще пара секунд – и назойливое беспрестанное копошение в кармане прекращается. Чизуру молча взирает на свою раскрытую ладонь округлившимися от изумления глазами. Маленькое золотое кольцо с продолговатым камушком озорно переливается на солнце, будто бы подмигивает. И без того румяные щеки Чизу краснеют еще больше.
- Давно хотел отдать, - как ни в чем не бывало пожимает плечами Рю, - все забываю.
Есиду буквально трясет, эмоции на ее лице с немыслимой скоростью сменяют одна другую: крайняя степень удивления, легкое недоверие, что-то неуловимое, похожее на обиду, а затем – неподдельная, светлая радость.
- Дурак бейсбольный… - произносит она почти шепотом, но так тепло, с мягкой улыбкой на чуть дрожащих губах.
Колечко неярко, почти скромно посверкивает на тонком девичьем пальчике.
И Рю не помнит момента счастливее.
