Лабиринт Памяти. Глава 4

Soundtrack – Klaus Hallen «Cuando Volveras»

Он не верил своим глазам. Поттер, Грейнджер и Уизли с сестрицей сидят за столиком шикарнейшего зала и пьют изысканное вино на самом дорогом курорте волшебного мира. А среди них – Эл, счастливая и довольная, радостно машет ему рукой и приглашает подсесть к ним. Нет, должно быть, Драко рехнулся. Ему сильно припекло голову, пока они с Эл гуляли по окрестностям Магнолии, ну а если учесть, что перед этим он пригубил бокальчик крепкого вина, то и удивляться нечего, что ему мерещится всякая чушь. Драко чуть было не рассмеялся: золотое трио и Эл, вместе, здесь, в Магнолии – во истину, верх абсурда. Мысль об этом как-то успокоила, и он закрыл глаза, чтобы наваждение поскорее прошло. Элиса оказалась права – нужно было наколдовать ему какую-нибудь шляпу, чтобы скрыться от прямых солнечных лучей. Вот черт. Драко, наконец, медленно открыл глаза и уже собирался рассказать Эл о бредовом мираже, как жестокое понимание реальности происходящего обрушилось на него: прямо перед ним действительно сидело золотое трио с младшей Уизли, а рядом — Элиса, которая уже начала слегка хмуриться, потому что сам он, как последний дурак, тупо стоял на месте, не в силах вымолвить и слова.
— Драко, mio caro , что ты там стоишь? Подойди поближе, — наконец, с лёгким недоумением в голосе произнесла Элиса.
Она не ожидала такой странной реакции всех присутствующих. Драко мало рассказывал ей о своём прошлом в Хогвартсе, потому что оно было неразрывно связано с самым тёмным периодом его жизни, о котором он предпочитал не вспоминать. А Элиса, в свою очередь, никогда не спрашивала у Драко, знаком ли он с семьёй Уизли, боясь лишний раз напомнить ему о тех годах. Но сейчас стало очевидно, что Драко знал всех присутствующих за этим столиком.
— Святой Мерлин, — выдохнула Гермиона и тут же поймала на себе насмешливый взгляд серых глаз.
— Спасибо, Грейнджер, но можно просто Драко, — съязвил слизеринец, приподняв бровь.
Вот она, типичная его манера, от которой Гермиона уже успела отвыкнуть.
— Не льсти себе, Малфой, — огрызнулась она и, тряхнув головой, поскорее отвернулась. Может быть, это страшный сон, и она сейчас проснётся? Пожалуйста, хоть бы это был сон!
— Какого хрена ты здесь делаешь? – сквозь зубы процедил Рон, изподлобья буравя Драко взглядом.
Слизеринец ухмыльнулся и небрежной походкой подошёл практически вплотную к столику.
— Я тоже рад тебя видеть, Уизли, только вот этот вопрос должен задать тебе я. Неужели ты продал все свое, хм, состояние, чтобы купить путевку? — губы Драко презрительно скривились. – Хотя вряд ли. Будь оно так, тебе бы хватило денег разве что на пару дней в пригороде Лондона.
— Заткнись, Малфой, — мрачно бросил Гарри. – Жаль, тебе не хватило денег для того, чтобы вытащить своего папочку из Азкабана.
Глаза Драко презрительно сщурились, и он медленно перевел взгляд на Гарри.
— О, Поттер, давно не виделись, — нарочито небрежно кинул Малфой. – Как поживаешь? По-прежнему подкармливаешь своего верного пса Уизли подачками из Министерства? И как я сразу не догадался.
Гарри вовремя успел удержать Рона, который уже собирался разъяснить Малфою что к чему без помощи слов.
— Драко, прекрати! – прикрикнула на него ошарашенная Эл и возмущенно огляделась по сторонам. — Что здесь вообще происходит?
За столиком воцарилась немая пауза, слышны были лишь нецензурные причитания Рона, который по-прежнему старался вырваться из рук Гарри, да типичный для ресторана гул.
Гермиона украдкой переводила взгляд с одного лица на другое. Было совершенно ясно, что никто из ее друзей не знал, как бы получше объяснить Эл всё происходящее. Очевидно, Малфой никогда не рассказывал Элисе про свои «тёплые» отношения с гриффиндорцами и сейчас тоже не собирался. Наоборот, он выжидающе молчал.
— Позвольте мне объяснить, — прокашлявшись, наконец, осторожно начала Гермиона. Она часто выручала друзей в таких неловких ситуациях, предпочитая брать ответственность на себя, хотя нередко из-за этого страдала больше всех. Вот и сейчас она чувствовала себя не в своей тарелке, так как Малфой и Элиса буквально буравили её глазами, а друзья с замиранием сердца ждали, что же она скажет. И, хотя Гермиона уже успела пожалеть о своём решение высказаться, но отступать было некуда, и она, набрав побольше воздуха в лёгкие, храбро начала:
– Видишь ли, Элиса, так сложилось, что мы и Мал… То есть, Драко, в школе учились на разных факультетах…
— Хорошее начало, Грейнджер, — с издёвкой произнёс Малфой за спиной у Гермионы.
-… и у нас были совершенно разные компании, — проигнорировав его выпад, продолжила она. – То есть, мы всегда придерживались кардинально противоположных взглядов на жизнь и…
— Ещё лучше, — фыркнул Малфой.
-… и из-за этого мы друг с другом не общались, — чуть повысив голос, начала закипать Гермиона. – И как ты сама догадалась, мы всегда были не в самых лучших отношениях. Слизерин с Гриффиндором испокон веков друг друга недолюбливали.
— Недолюбливали! Грейнджер! Я сейчас расплачусь! – театрально закатил глаза Малфой, наблюдая, как Уизли всё больше краснеет от гнева, а Поттер уже сжал кулаки до такой степени, что костяшки побелели. Драко и забыл, какое это приятное ощущение, доводить Потти с Вислым до ручки.
Наконец, и самообладанию Гермионы пришёл конец. Она, резко повернувшись, встала со стула и оказалась прямо напротив Малфоя.
— Ты, жалкий хорёк! Если ты такой умный, так давай сам объясни ей, почему ты всю жизнь ненавидишь нас с Гарри и Роном и ведешь себя, как последний самовлюблённый ублюдок, оскобляя без повода всех вокруг и стараясь самоутвердиться за счёт унижения других!
Драко сверху вниз смотрел на разгневанную Гермиону, которая, выпалив всё на одном дыхании, теперь, тяжело дыша, буравила его взглядом. Со стороны она была похожа на разъяренную кошку, которая пытается противостоять безжалостному тигру: отважно, но бесполезно. Драко был выше нее как минимум сантиметров на двадцать и к тому же гораздо сильнее.
— Браво, Грейнджер, сколько экспрессии! – картинно взмахнул рукой Малфой. – Только будь добра, отойди от меня подальше: такая интимная… Хм… Близость с тобой, меня, мягко говоря, волнует.
Краем глаза он видел, как Уизли вскочил со своего места и порывался уже двинуться к нему, но его сестрица, эта рыжая подружка Поттера, так вцепилась в него, что Вислый лишь безуспешно пытался отмахнуться от неё.
— Какой же ты… — невольно сделала шаг назад зардевшаяся Гермиона, качая головой.
— Невероятно обаятельный? Спасибо, я знаю, Грейнджер, — широко улыбнулся ей Драко. Только улыбка эта была недоброй, так как глаза его оставались по прежнему презрительно холодными.
— Заткнись, урод! – рявкнул Гарри, с ненавистью смотря на Малфоя. – Не знаю, Элиса, как ты можешь встречаться с ним, он же чудовище!
— Гребаный пожиратель смерти! – выплюнул следом Рон.
Взгляд Эл вспыхнул, и она уже собиралась что-то ответить, как её неожиданно перебила разъяренная Джинни:
— Это вы заткнитесь оба! Только посмотрите на себя, вы и сами не лучше Малфоя! Как в школе, ей богу! Не пора ли уже научиться вести себя по-взрослому?!
Гарри с Роном притихли и теперь выглядели пристыженными. В чем-то она действительно была права.
— Прости нас, Эл, за эту сцену. Мне очень жаль, что так вышло, — с раскаянием посмотрела на Элису Джинни. Конечно, она недоумевала, как такая прекрасная девушка, как Эл, могла называть «возлюбленным» такого урода, как Драко Малфой, но никто не имел права её осуждать за такой выбор. Каждый имеет право на своё личное мнение, и лучше держать его при себе, если не хочешь испортить с кем-то отношения.
— Всё в порядке, Джинни, Драко сам виноват во всём случившемся, — сквозь зубы произнесла Элиса и, прищурившись, посмотрела на слизеринца. Малфой знал этот взгляд, который явно не предвещал ничего хорошего. Очевидно, его ожидает бурный разбор полетов со всей свойственной итальянцам экспрессией. Милая Эл. По-прежнему думает, что это поможет ему «измениться».
— Дорогая, я всего лишь поприветствовал своих старых друзей в свойственной им же самим манере, — холодно улыбнулся ей Малфой. — А сейчас, я думаю, нам лучше с тобой уйти. Боюсь, как бы узы дружбы не стали крепче.
С этими словами он подал Элисе руку. За столом воцарилась гнетущая атмосфера. Эл какое-то время сидела неподвижно, буравя Драко уничтожающим взглядом, но, в конце концов, нервно приняла его руку и встала со стула.
— Прошу извинить меня и Драко за доставленные вам неудобства, — кинув предупреждающий взгляд на Малфоя, произнесла Элиса и тут же постаралась принять приветливый вид, стараясь совладать с эмоциями. – Гермиона, Гарри – было очень приятно с вами познакомиться. Джинни, Рон — невероятно рада нашей встрече! Надеюсь, ещё увидимся.
С этими словами Элиса быстро развернулась и поспешно зашагала прочь. Драко демонстративно закатил глаза, но промолчал. Ему итак сейчас предстоит серьёзное выяснение отношений с Эл, а усугублять ситуацию было не в его интересах. Единственное, чего ему сейчас по-настоящему хотелось, так это уйти подальше от этих гребаных золотых деток Дамблдора и выпить бокал холодного огневиски. Нет, лучше два.

* * *
— Что значит «он не может вас принять»?! Я его племянница, черт возьми! И он меня ждет!
Эл задыхалась от негодования. Она уже которую минуту пыталась убедить милую блондинку с ангельской внешностью, но чертовски упрямым нравом, впустить ее в кабинет к Лоренцо. Однако все попытки были безуспешны.
— Сеньорита, даже если бы вы были его родной дочерью, я бы не смела вас впустить к нему, — настойчиво повторила девушка, уже начиная понемногу раздражаться. Чего только не придумают эти назойливые туристы, лишь бы пробраться из любопытства в кабинет к владельцу «Моей прекрасной магнолии»! Пора бы уже организовывать официальные экскурсии, иначе гости курорта ее точно доведут до ручки.
— У меня официальное приглашение, — Элиса настойчиво сунула под нос блондинки письмо с символикой «Магнолии». – Этого достаточно, чтобы вы нас впустили к Лоренцо, синьора?
Эл специально сделала акцент на последнем слова и теперь со злым торжеством смотрела на блондинку, наслаждаясь ее реакцией. Драко было даже немного жаль эту миловидную ведьму. Бедняжка побагровела от злости и, казалось, готова была разорвать Эл на куски. Она, очевидно, изо всех сил старалась скрыть свой давно уже не девчоночий возраст с помощью омолаживающих чар и искренне надеялась, что никто об этом не догадается.
— «Синьора» — какая бестактность! – наконец, возмущенно выдохнула девушка и невольно дотронулась до своего лица ухоженными пальчиками. – Я слишком молода для такого обращения.
— Ох, простите, я всего лишь подумала, что вы замужем, — осклабилась Эл, наблюдая за вытянувшимся лицом блондинки, и после этого многозначительно добавила: – Но раз дело все-таки в возрасте…
Драко поспешно оттолкнулся от стены, возле которой стоял все это время, и подошел к столу, мягко отодвинув Элису в сторону. Блондинка уже готова была вцепиться ей в волосы, но, видимо благодаря должностным обязанностям, из последних сил сдерживала свои эмоции, с каждым вдохом наполняясь возмущением все больше и больше.
Драко часто приходил Элисе на помощь в такие минуты. Порой даже сама Эл говорила, что если бы не он, ее бы уже давно прижучили каким-либо непростительным заклятием. Драко искренне удивлялся, как она вообще осталась жива и невредима с таким задиристым и скандальным характером, который проявляла в полной мере, если что-то шло не по ее плану. И вот тогда в нужный момент вступал он, Драко Малфой, со своей сдержанной и продуманной игрой на эмоциях и слабостях других людей.
Он невесело ухмыльнулся своим мыслям, понимая, что и сейчас должен сделать это. Да, Эл наверняка устроит истерику, но выхода нет.
Драко уперся руками в стол по обе стороны от секретарши и, наклонив голову, стал пристально всматриваться в ее глаза. Он знал, что она наверняка чувствует скованность и неловкость из-за того, что он нарушил ее комфортную зону, и теперь наблюдал за ее реакцией. Девушка замерла в недоумении и, вздохнув, задержала дыхание. Она смотрела на Драко расширившимися от удивления глазами и совершенно точно не знала, чего от него ожидать дальше. От злости, похоже, не осталось и следа, так как такое поведение парня явно обезоружило ее. Тем не менее, она не отодвинулась, а наоборот, словно под гипнозом, даже немного подалась вперед. Это был хороший знак, и Малфой склонился еще больше над ней, обдав жарким дыханием щеку девушки. Блондинка не смела пошевелиться, словно впав в какой-то транс. Драко еле ощутимо прошелся губами по ее щеке и остановился у самого уха, от чего тело девушки обдало мурашками.
— Простите, синьорита, но нам действительно очень нужно попасть к сеньору Лоренцо, — приглушенным бархатным голосом промурлыкал Драко, слегка затрагивая губами ее кожу. – Вы не могли бы посмотреть письмо, чтобы убедиться в этом, bella?
Малфой отстранился и с легкой полуулыбкой посмотрел блондинке прямо в глаза. Она слегка приоткрыла рот и уставилась на Драко таким взглядом, что если бы им можно было раздевать, он бы был уже голым.
Драко часто видел это выражение лица у девушек. Он знал, как играть на их чувствах и желаниях, а они велись на его уловки практически всегда. Видимо, часть мыслей отразилась на его лице, потому что блондинка, смутившись, отпрянула от него и поспешно перевела взгляд на письмо.
— Да, да, конечно, синьор, сейчас посмотрю, — прокашлявшись, сказала девушка и одарила Драко смущенной улыбкой. Малфой довольно кивнул и бросил быстрый взгляд на Эл. Та стояла, скрестив руки на груди, и укоризненно качала головой.
Она прекрасно понимала, что у Драко есть два неоспоримых преимущества перед другими, которые сразу бросались в глаза: богатство и красота. Да, Драко был баснословно богат, его семье принадлежало целое состояние, взращенное веками. Малфои умели обращаться с деньгами. Испокон веков они любили их порой даже больше, чем собственных детей, потому как деньги давали власть, а власть позволяла им уже который век чувствовать превосходство над другими волшебниками и получать многое без особого труда. Ну а хваленая чистота крови и подавно делала семью Малфоев чуть ли не полубогами в глазах большинства магов, причем даже тех, кто искренне ненавидел эту семью.
Драко многое переосмыслил после окончания войны, и на самом деле практически все его представления о жизни лопнули, как большой воздушный шар, однако у других – нет. Другие по-прежнему ставили деньги во главу угла, чем Драко часто и пользовался с тихой омерзительной грустью. По-другому было нельзя, он уже давно похоронил надежду жить иначе.
Поразительно, но из-за денег люди готовы были душу дьяволу продать, а уж исполнить настоятельную просьбу «Мистера Малфоя» и подавно.
Еще тогда, когда он бесцельно скитался по миру в надежде убежать от ужаса привычной жизни, Драко убедился, что везде все люди одинаковые. Сначала ему было даже досадно, но вскоре стало все равно. Мир никогда не изменится. И какая, в сущности, разница, что за средства, если они оправдывают цели?
А что до красоты, то у Драко она была особенная. Его совершенно точно нельзя было назвать смазливым, сладким красавчиком, которым восхищаются толпы девушек. Его красота не была благородной, как с полотен великих художников, изображающих добрых рыцарей, да и сам он никогда не претендовал на роль прекрасного принца. Но эти жесткие губы, заостренный подбородок, четко очерченные скулы, точеный аристократический нос и серые, чуть прищуренные глаза с поволокой несли в себе такую явную энергетику опасности и чего-то запретного, что некоторых обдавало холодом и они готовы были нестись прочь от этого человека, в то время, как другие наоборот испытывали тягу к нему, поддавшись странному магнетическому порыву.
Все дело было в необычном таланте Драко, который он умело использовал в своих, как правило, корыстных целях. Он обнаружил это еще на пятом курсе, когда понял, что может удивительным образом угадывать слабости и желания девушек. Драко знал, что нужно сделать, чтобы свести их с ума и заставить возжелать его. Он мог заставить женщину поверить, что она единственная и неповторимая, подарить ей наслаждение и так же легко его отнять, унизив и убив всю гордость и достоинство. Девушки это чувствовали, и это приводило их в ужас, они хотели бежать прочь от Драко, а с другой стороны, навстречу к нему, в ожидании хотя бы недолгосрочного счастья и чувственного наслаждения. Вот тогда Малфой и мог делать все, что хотел, мог достигать любых целей, пользуясь безвольностью своих жертв.
Он был пламенем, пожирающим всякого, кто окажется слишком близко, а те женщины, которые попадали в плен его магнетизма, шли навстречу этому огню, спешили к своей маленькой смерти, подобно безвольным мотылькам, скованным цепями желания обладания прекрасным. Именно это и обезоруживало, заставляло разум кричать «Спасайся!», а тело толкать навстречу опасности.
При этом, как ни странно, Драко очень редко использовал это умение для того, чтобы затащить женщину в постель, но почти всегда, чтобы добиться чего-то на простом жизненном уровне. Просто он любил сильных и независимых женщин, а размениваться на тех, кто стал лишь подобием половой тряпки, поддавшись его чарам, ему не хотелось даже ради постельных утех.
Вот поэтому благодаря этим своим талантам Драко Малфой, можно сказать, всегда добивался всего, чего хотел либо с помощью денег и власти, что безотказно действовало на мужчин, либо с помощью притягательной красоты и удивительного магнетизма, если приходилось иметь дело с женщинами.
Элису такое положение вещей раздражало, но ей пришлось свыкнуться с мыслью, что эту черту характера в Драко уже никак не изменить. Он привык применять годами излюбленные способы, перенятые у отца, почти всегда. Играть по общеустановленным правилам было не для него, он предпочитал устанавливать их сам, плевав на честь и мораль.
Вот и сейчас, эта глупая секретарша – и как Лоренцо вообще мог нанять ее? – периодически кидала двусмысленные взгляды на Драко, очевидно надеясь на продолжение «беседы». Глупая девица, очередной трофей в галерее особо легких побед Драко. Эл даже могла поклясться, что еще чуть-чуть, и она начнет расстегивать пуговицы на своей белой блузке. Не желая больше смотреть на этот спектакль, Элиса нетерпеливо спросила:
— Теперь мы можем пройти?
Блондинка вздрогнула от требовательного голоса итальянки и недовольно перевела на неё взгляд.
— Простите, но мне нужно уточнить эту информацию у сеньора, — сухо ответила девушка и, оправив юбку, закачала бедрами по направлению к кабинету, предварительно кинув на Драко очередной зазывающий взгляд. Малфой усмехнулся и подмигнул Элисе, которая с неприязнью смотрела вслед секретарши.
— Stupido pollo!* Не прошло и двух минут, а она уже готова стянуть с себя блузку! – прошипела Эл, когда та, пробормотав пароль, скрылась за дверью.
— Неудивительно, — фыркнул Драко и скучающим тоном добавил: — Женщины в большинстве своем все одинаковы. Одна и та же реакция из раза в раз – даже скучно.
Он уже пожалел, что это сказал. Элиса яростно уставилась на него, стараясь испепелить его взглядом.
— А как ты думаешь, какая У МЕНЯ должна быть реакция после того, как ты в очередной раз так себя ведешь на моих глазах?!
Драко громко выдохнул. Он и не надеялся избежать закономерного скандала, но на этот раз последствия, похоже, будут значительно хуже. А ведь Эл благодарить его должна за то, что он уговорил такую весьма несговорчивую особу.
— Эл, прошу, не начинай...
— Нет, Драко, я все же начну! – зло перебила его итальянка. – Скажи, почему я каждый раз должна терпеть этот спектакль?! Ты думаешь, мне доставляет удовольствие смотреть, как ты пытаешься залезть в трусы к очередной дуре во имя достижения очередной своей гребаной цели?!
Драко рассмеялся. Элиса любила излишне преувеличивать значимость происходящих событий, и это казалось ему довольно забавным.
— Не говори ерунды! Я просто попросил ее посмотреть письмо, причем для достижения твоей цели. И благодаря этому ты скоро встретишь своего дражайшего дядюшку Лоренцо! Для тебя не является новостью, Эл, что я умею общаться с людьми и часто это использую, так что прекращай истерить.
Что-то изменилось в лице Элисы, и Драко это не понравилось.
— Да? Умеешь общаться с людьми, Драко? – зло сверкнула глазами Эл. – А что на счет твоего теплого, хм, общения с семьей Уизли, Гарри и Гермионой?
На это было нечего возразить. Браво, Эл, ты снова права. Теперь стало понятно, почему она завелась сейчас больше, чем обычно. Они так и не успели обсудить произошедшее в зале, так как Эл в угрюмом молчании сразу же направилась на поиски Лоренцо, да так, что Драко еле поспевал за ней.
— Эл, наши отношения с Поттером, Уизли и Грейнджер лежат вне пределов твоего понимания, поверь. Это слишком сложно объяснить, — с мрачной жесткостью произнес Драко. – И мы совершенно точно никогда не будем добрыми приятелями, желающими друг другу "удачного дня" при встрече.
На некоторое время воцарилось напряженное молчание, после чего голос итальянки разрезал тугую тишину.
— За что ты их так ненавидишь, Драко? – с непониманием тихо произнесла Эл, вглядываясь в лицо Малфоя так, словно надеялась найти в нем ответ на свой вопрос.
— Я не ненавижу, Эл, — устало процедил Драко. – Просто… Так сложилось.
И это была чистая правда. Если раньше он каждой клеточкой своего существа чувствовал всепоглощающую ненависть к золотому трио, мечтал сделать их жизни адом и использовал любую возможность, чтобы довести Поттера до белого каления, то сейчас все было совершенно не так, как каких-то пять лет назад. Он не знал, что поспособствовало этому: может то, что этот самый Поттер спас ему жизнь, прекрасно зная, что Драко едва ли поступил бы так же, а может и тот ужас, творимый Темным Лордом в его собственном поместье, который заставил Малфоя взглянуть на жизнь совершенно иначе. На его глазах были убиты сотни маглов и волшебников, и с каждым предсмертным криком жертвы, с каждой судорогой боли на беспомощных лицах по большому счету ни в чем не повинных людей, Драко начинал ненавидеть Волдеморта все больше и больше. А на фоне этой черной, обжигающей ледяной ненависти к самому ужасному существу на свете, которому так поклонялся его отец, та школьная враждебность по отношению к золотому трио, да и к Гриффиндору в целом, казалась лишь безобидной детской глупостью и проявлением юношеского максимализма.
Поэтому нет, он не ненавидел Поттера, Уизли и Грейнджер, черт бы их побрал. Они его просто раздражали. И если бы был выбор встречаться с ними или нет, он предпочел бы не видеть эти геройские лица всю свою оставшуюся жизнь.
Размышления Драко были прерваны, как только рядом открылась дверь и в поле зрения появилась точеная фигурка блондинки.
— Простите, сеньор, но господина Лоренцо сейчас нет на месте, — расстроено констатировала она, виновато смотря Драко в глаза. Ей явно не хотелось разочаровывать его.
— Где он? – резко спросила Эл, нисколько не усомнившись в правдивости слов секретарши.
Девушка вздрогнула и недовольно перевела взгляд на Элису, скривив губки.
— Я не знаю, а если бы и знала, то не была бы обязана Вам это говорить, — холодно произнесла она.
— Сеньорита, bella, вы знаете, когда он вернется? – поспешно произнес Драко, обрубив попытку Эл сказать ей пару ласковых.
— К сожалению, я не располагаю такой информацией, сеньор, но могу вам сказать, что на вечернем шоу господин Лоренцо точно будет присутствовать.
Драко недоуменно приподнял бровь.
— На вечернее шоу?..
— Да, сеньор. Господин Лоренцо, как правило, лично присутствует на этом мероприятии, и вы точно сможете поговорить с ним уже этим вечером, — очаровательно улыбнулась Драко блондинка. Было заметно, что она успела прихорошиться, пока была у Лоренцо в кабинете. Да, возможно Драко немного перестарался в своем стремлении помочь Эл, но он не виноват, что женщины порой чересчур впечатлительны.
— Хорошо, спасибо за информацию, но нам уже давно пора идти, правда, Драко, mio caro? – демонстративно прижалась к Малфою Эл, недобро глянув на блондинку. Та явно была недовольна увиденным и, гордо вскинув носик, ядовито бросила в лицо Эл:
— Вот и прекрасно! Всего хорошего!
— Вам тоже не хворать, синьора! – бросила на прощание Эл и потащила Драко за руку прочь. Тот поспешил за ней вслед, подмигнув рассерженной секретарше. Он сильно надеялся, что они успеют уйти, прежде чем она кинется с кулаками им вслед.
Кажется, блондинка говорила что-то о вечернем шоу? Наверное она ошиблась с временем, ведь для Драко шоу уже началось, причем действующих лиц в нем оказалось гораздо больше, чем он ожидал.

* * *
Гермиона прошла уже знакомый путь до своего бунгало и двинулась дальше по залитой солнцем аллее. Она с наслаждением вдыхала концентрированный аромат цветов, морского воздуха и еле уловимый запах изысканного вина. Малфой изрядно подпортил ей настроение и аппетит своим неожиданным появлением, но она решила не дать эмоциям управлять ею, а потому, не дожидаясь друзей, отправилась на прогулку по прекрасным окрестностям великолепной Магнолии, чтобы немного отвлечься.
Она любила гулять в одиночестве. Это позволяло ей сконцентрироваться, поразмышлять в спокойствии о разных делах и совсем немного помечтать. Для Гермионы прогулка была своего рода релаксацией. Именно поэтому всякий раз, когда она ссорилась с Роном, сильно уставала или же просто пребывала в плохом расположении духа, она первым делом отправлялась гулять, навстречу свежему воздуху и первозданной красоте природы. И сейчас с каждым шагом ей становилось все лучше и лучше, а на душе практически не осталось неприятного осадка, оставленного ссорой с Малфоем.
После того, как он с Элисой скрылись из их поля зрения, за столом воцарилась гнетущая атмосфера, от радостного предвкушения отдыха не осталось и следа. Да и как можно чему-то радоваться, когда этот хорек ходит где-то поблизости, оскверняя чудное место своим присутствием? Впрочем, с другой стороны, он здесь не один, а потому есть вероятность, что хотя бы при своей девушке он не будет вести себя, как последний кретин. Эта мысль совсем немного успокаивала. В конце концов, сегодняшнюю перепалку начал Рон, а потому еще неизвестно, повел бы себя Малфой таким образом или нет. Гермиона упомянула это за столом, когда они с Джинни умоляли Рона с Гарри в следующий раз не провоцировать конфликт и не поддаваться на провокации Драко. Забавно, но Гермионе и самой не мешало бы этому поучиться: сегодня Малфою все-таки удалось ее вывести из себя, что даже в школьные годы случалось крайне редко. Обычно Гермиона старалась не обращать внимания на его уловки и попросту игнорировала все его выпады в свою сторону, при этом пытаясь облагоразумить Гарри и Рона, но видимо за столько лет отсутствия перепалок ее железная невозмутимость дала трещину.
К тому же, она сама и не заметила, как сильно работа в Министерстве пошатнула ее нервы. Она слишком много работала на износ, нагружала себя обязанностями до отказа, приходила в Министерство раньше всех и уходила позже всех. Она никому не признавалась, но в глубине души ей очень хотелось стать «Лучшим работником года», выиграть внутриминистерский конкурс, учрежденный как способ поощрения сотрудников за особый вклад в работу Министерства Магии с непременным повышением в должности и заработной платы, конечно. В ее отделе Гермиону, как новичка, никто не воспринимал всерьез, полагая, что такая молодая ведьма не может быть лучше тех, кто работает в этом месте годами, а то и десятилетиями. Многие воспринимали ее как «подружку Гарри Поттера», думали, что без него она весьма посредственная волшебница с обычными способностями. Но они явно недооценивали Гермиону: комитет по рассмотрению кандидатур просто закрывал глаза на то, что ее коэффициент производительности труда и общих выполненных задач за год намного превышал результат простого рядового работника. Это дико выводило из себя, но девушка привыкла бороться вопреки всему, стиснув от негодования зубы и продолжая идти дальше. Еще в школе она зарубила на носу, что люди не любят тех, кто сильно выделяется из толпы. А она определенно выделялась, со своим острым умом и бешеной работоспособностью, что многих изрядно раздражало. И потому который год Гермиона сражалась сама с собой и выдавала все более весомый результат, проглатывая обиду и продолжая работать за троих. Совсем недавно ее отдел подал списки новых претендентов на премию Лучшего работника года, и фамилии Гермионы в нем снова не оказалось. И если бы не Гарри со своим неожиданным подарком в виде путевки, то наверняка у Гермионы случился бы нервный срыв, потому что ее эмоциональное состояние в последние месяцы итак нельзя было назвать хорошим, а после такого напряжение и вовсе достигло критической точки. Сейчас она осознала это в полной мере и пообещала себе впредь так много не работать, даже ради самой достойной из наград.
Гермиона и не заметила, как аллея закончилась, и она ступила на припорошенную белым песком мощеную площадь, окруженную гигантскими пальмами. В глазах моментально зарябило. Было похоже, что она попала на волшебную ярмарку, сотканную из сотен разноцветных шатров, палаток, лавочек и всевозможных аттракционов. Всюду раздавались веселые возгласы волшебников, дети заливисто смеялись, а профессионально поставленные голоса торговцев раскатисто обволакивали площадь. Кого только здесь не было! И нарядные ведьмы, сверкающие яркими звенящими браслетами и предлагающие купить экзотические яства, и загорелые пожилые итальянцы, зазывающие на непременно «vivide e memorabile»** шоу за чисто символическую (как им казалось) плату, и толпы волшебников, озирающихся по сторонам в восторженном изумлении. У Гермионы разбегались глаза от такого разнообразия, и она не могла точно определить, что рассмотреть поближе в первую очередь, поэтому решила заглянуть в ближайшую лавку. Это оказался небольшой магазинчик с прекрасными украшениями, сделанными из живых цветов. Гермиона подумала, что Джинни была бы счастлива оказаться здесь: она очень любила вещички подобного рода.
За прилавком стоял молодой щуплый итальянец, живыми глазками наблюдавший за Гермионой.
— Добро пожаловать, bella! Не стесняйтесь, выбирайте себе самое красивое украшение в лучшем магазине Прекрасной Магнолии! Как насчет этого прекрасного ожерелья, сеньорита?
Парнишка не стал терять времени даром и с деловитым видом поднял вверх украшение из маленьких аккуратных цветков, меняющих цвет. Гермиона улыбнулась: ей почему-то сразу вспомнилась Луна со своими сережками – редисками. Надо обязательно ей купить нечто такое в подарок. Но сама Гермиона не очень-то любила украшения, а это ожерелье к тому же еще и было чересчур экстравагантным для нее.
Итальянец смекнул, что украшение не в ее вкусе и, быстро положив ожерелье на место, поднял вверх браслет.
— Тогда может это, bella? Ручная работа! Отец собственноручно срезал цветки с нашей клумбы и вплетал их в волшебные нити.
Браслет был весьма милым, и Гермионе невольно захотелось потрогать эти нежные, светло-розовые лепестки невиданных ей цветов. Когда же она докоснулась до них, то тут же испугано отдернула пальцы, потому как цветки разом захлопнулись и на их месте образовались маленькие тугие бутоны. Итальянец поспешно убрал браслет под прилавок, оправдываясь:
— Э, простите, bella, этот сорт цветов был выведен недавно, поэтому мы еще не до конца изучили его повадки.
— Ничего страшного, не переживайте! – уверила расстроенного юношу напуганная Гермиона. – Только можно, я сама посмотрю ассортимент?
— Конечно, сеньорита! Если что – обращайтесь! – с легкой досадой ответил парнишка и присел на стул, облокотившись о колено.
Гермиона прошлась вдоль прилавка, усыпанного всевозможными сережками, браслетами и ожерельями, и остановилась напротив секции с заколками для волос. Ее взгляд привлек небольшой белый цветок магнолии, с алой сердцевиной. Он еле заметно сиял волшебным светом и был очаровательно красив. Гермиона осторожно взяла его в руки и осмотрела с разных сторон. Заколки нигде не было.
— Простите, сеньор, но как же надеть этот цветок? – обратилась к итальянцу Гермиона. Тот, словно по команде подскочил к ней, прихватив заодно зеркало.
— О, bella, у вас определенно хороший вкус! – широко улыбнулся он ей.
— Спасибо, но все же, не могли бы вы объяснить? – Гермиона все еще вертела цветок в руках. Она знала многое о цветах, в том числе и о магнолиях, но эта была совершенно иной.
Парнишка быстро выхватил цветок из ее рук и, поставив зеркало прямо напротив ее лица, произнес:
— Просто смотрите.
Он слегка подул на обратную сторону цветка, отчего тот заискрился еще больше, и после этого аккуратно приложил его к виску Гермионы. Цветок тут же начал медленно двигаться по направлению к макушке, красиво подбирая волосы за собой. Гермиона от неожиданности поднесла руку к нему, и цветок неподвижно замер.
— Этот сорт называется Лунная Магнолия, — уже серьезно начал итальянец. — Цветок очень редкий и в основном прячется под землей. Лишь при полнолунии он всходит на поверхность, впитывая в себя лунный свет и энергию, необходимую для его существования. Его можно носить как угодно, ведь он держится сам, достаточно немного подуть на него и поднести туда, куда вы его хотите надеть. Он может быть и браслетом, и брошкой, и, например как сейчас, заколкой для ваших прекрасных волос, bella!
Гермиона зачарованно смотрела в зеркало. Ей очень нравилась эта магнолия, к тому же она так хорошо подобрала её длинные волосы, что впервые за долгое время девушка почувствовала себя действительно красивой. Нежный свет цветка прекрасно оттенял ее чуть загоревшую кожу, а эта прическа делала лицо Гермионы мягче и определенно ей шла.
Девушка вздохнула и, слегка потянув, сняла магнолию с волос. Та легко поддалась и моментально потускнела, оказавшись в руках Гермионы. Нет, все-таки такие вещи не для нее. Гермиона слишком привыкла к своим непременно собранным в жесткий пучок волосам и сдержанному стилю в одежде, какой приветствовался в Министерстве Магии.
— Ну что, bella покупает чудную магнолию? – торжествующе спросил паренек, словно не сомневаясь в положительном ответе, но Гермиона была вынуждена его разочаровать.
— Я не могу сейчас купить ее у вас, сеньор, — грустно улыбнувшись, сказала она. – Я оставила деньги у себя в бунгало, и к тому же я так редко ношу украшения. Но все равно спасибо вам за внимание, мне было приятно пообщаться с вами! И простите, что попросту отняла ваше время. До встречи!
Гермиона уже развернулась, чтобы уйти, как почувствовала прикосновение руки к плечу. Она обернулась и увидела щуплого итальянца, протягивающего ей магнолию:
— Возьмите, bella. Я дарю вам ее!
Гермиона удивленно приоткрыла рот и тут же вскинула руки в протестующем жесте.
— Что вы, сеньор, не стоит! Я лучше возьму деньги и куплю ее в следующий раз!
— Нет, сеньорита, вы не понимаете. Цветок выбрал вас! Лунная магнолия, как волшебная палочка: если человек ей подходит, она это чувствует и начинает искриться. Я никогда не видел, чтобы магнолия сияла так ярко и чтобы так невероятно кому-то шла, — проникновенно заверил Гермиону итальянец. – Поверьте, если лунная магнолия выбрала вас, то она уже не сможет никому принадлежать, а я не смогу ее продать.
Гермиона перевела неуверенный взгляд с лица парня на магнолию и в очередной раз восхитилась ее красотой.
— Я не могу так просто принять это, сеньор! Вы уверены?.. – с сомнением спросила она.
Парень подошел к ней поближе и вложил цветок в руку девушки.
— Да, bella, поверьте мне. Теперь она ваша. Она принесет вам много удачи.
Гермиону словно осенило. Удача. И как она могла это забыть?
— Измельченные лепестки лунной магнолии входят в состав Феликс Фелицис, зелья удачи, — задумчиво пробормотала она, слегка сщурившись.
Итальянец довольно хохотнул:
— Именно так, сеньорита! Похоже, вы неплохо разбираетесь в цветах!
— О, что вы, совсем чуть-чуть, — поспешно отмахнулась Гермиона. Нехватало еще на курорте прослыть всезнайкой.
Гермиона погладила нежные лепестки магнолии и лишь сейчас в полной мере осознала, что цветок теперь действительно принадлежит ей. Она не знала, как отблагодарить этого щедрого итальянца и в восторге защебетала:
— Grazie mille * , синьор! Простите, что сразу не поблагодарила вас, я такая рассеянная в последнее время! Мне жутко неудобно, но скажите, чем я могу вам помочь взамен?
Парень улыбнулся и махнул рукой.
— Пустяки, сеньорита. Я делаю подарки безвозмездно, разве что вы можете привести сюда не менее очаровательную синьориту, которая любит цветы и украшения.
Итальянец подмигнул ей, и Гермиона рассмеялась.
— Да, у меня есть одна такая синьорита на примете. В следующий раз непременно приведу ее! Еще раз огромное вам спасибо! Грацие миле, сеньор!
— Prego, bella!* Носите магнолию с удовольствием!
Гермиона радостно выпорхнула из палатки. Ей не терпелось рассказать о произошедшем Джинни, но, тем не менее, она решила приберечь рассказ на вечер: подруга за обедом попросила Гермиону не беспокоить их с Гарри до ужина. И тогда Гермиона, решив побродить по ярмарке в другой раз, интуитивно двинулась влево, мимо ярких и нарядных рядов в поисках пляжа. Она то и дело поглядывала на магнолию, а та радостно искрилась призрачным светом, словно отражая настроение хозяйки. Все-таки, какие же добродушные люди, эти итальянцы! Сложно было представить, чтобы в ее родной Англии кто-то вот так безвозмездно подарил бы столь красивую, а главное, редкую вещь незнакомке. Или, может быть, все дело в курорте? Матео сегодня говорил, что здесь произойдет много приятных событий, обязательно ведущих к лучшему. Похоже, обещанное волшебство Прекрасной Магнолии уже дало о себе знать.
Гермиона так увлеклась размышлениями об удивительном месте, в котором она находилась, как не заметила, что вышла к огромному пляжу, со всех сторон окруженному пальмами. Она пораженно остановилась.
Сотни волшебников и волшебниц наслаждались солнцем, лежа на белом нежном песке. Кое-кто парил в воздухе на волшебных лежаках, в надежде получить более интенсивный загар, а кто-то наоборот старался понадежнее укрыться от жарких солнечных лучей под разноцветными зонтиками, которые, к тому же, периодически опрыскивали их владельцев освежающей чистой водой. Возле самого берега небольшая группа активистов весело повторяла танцевальные движения за красивой смуглой итальянкой, стоя по колено в воде, а недалеко от них возле самого берега несколько подростков, весело переговариваясь, возводили песочные замки с помощью волшебных палочек, то и дело добавляя все новые элементы к уже практически готовому королевству из песка. Вдруг прямо над ними, весело смеясь, пролетела стая детишек в волшебном кораблике, несущемся в метре над землей. Корабль слегка задел один из замков, от чего тот моментально развалился, и вслед детям понеслись рассерженные возгласы подростков.
Гермиона немедленно скинула босоножки и пошла в сторону искрящегося, прозрачного моря. Ноги мягко утопали в теплом песке, а кожу ласкал нежный морской ветерок. На пляже звучала приятная, ненавязчивая музыка, которая словно подчеркивала красоту так ласкавшего слух шума прибоя.
Гермиона вплотную подошла к берегу и, когда ее ног коснулась морская волна, остановилась и закрыла глаза. Она с наслаждением глубоко вдохнула запах моря и подумала, что это и есть аромат счастья. Открыв глаза, девушка отметила, что давно не испытывала столь явного чувства наслаждения и теплого трепета в груди. Перед ее глазами раскинулось бескрайнее море, о котором она так много читала. Вода в нем была кристально чистой и прозрачной, с легким лазурным оттенком. Сквозь нее ясно просвечивалось дно с белоснежным песком и маленькими юркими рыбками, сновавшими из стороны в сторону.
Гермиона зашла по щиколотку в теплую воду и уже пожалела, что не надела купальник. Так хотелось полностью окунуться в море, почувствовать каждой клеточкой тела нежное тепло воды. Но девушка успокоила себя мыслью о том, что такая возможность представится ей еще не раз и потому просто молча наслаждалась мягкими набегающими волнами, которые так и норовили утянуть ее за собой в морскую пучину.
И вот уже пора возвращаться в бунгало, ведь вещи так и не были разобраны, но Гермиона была не в силах уйти. Она слишком долго ограждала себя от возможности просто наслаждаться жизнью, слишком долго блокировала любую мысль об отдыхе, в страхе излишне расслабиться и потерять рабочий тонус. Но здесь, где нежный морской ветер обволакивает с головы до ног, а задорные латиноамериканские ритмы зазывают танцевать, где вино льется рекой, и на душе радостная эйфория, было бы непростительной глупостью думать о работе и прочих рутинных делах. И поэтому Гермиона, мысленно послав все свои рабочие обязанности куда подальше, по-прежнему с наслаждением вдыхала солнечный аромат моря и улыбалась. Наконец-то, она была по-настоящему счастлива.

* Stupido pollo!(итал.)— Глупая курица!
Vivide e memorabile (итал.) — Яркое и запоминающееся
Grazie mille (итал.)— Большое спасибо
Prego, bella!(итал.)— Пожалуйста, красавица