Платина и шоколад. Глава 14. Часть 3

Прошло целое воскресенье и четверть понедельника, а она видела его три раза.

Перебежками.

В Большом зале — случайно.

В гостиной — случайно.

На спортивном поле — оказавшись там совершенно случайно, конечно же. Просто искала… искала Гарри, да.

С которым распрощалась десятью минутами ранее.

А когда Малфой с метлой наперевес, вспотевший и разгорячённый, прошёл к раздевалкам, то словно что-то крошечное, но очень сильное разорвалось в мозгу. И Гермиона умчалась в замок, моля Мерлина, чтобы никто не увидел её.

Закрылась в комнате и даже не спустилась на ужин, просидев весь вечер на постели, кляня себя последними словами за глупое поведение.

Пообещав собственноручно запустить в себя Авадой, если ещё хотя бы раз будет пытаться найти с ним “случайную” встречу, открыла учебник по чарам и вызубрила на память четыре с половиной параграфа, которые по учебному плану полагались на изучение ближе к концу года.

Теперь Гермиона сидела на своём месте за третьей партой, уставившись перед собой прямо в чернеющий квадрат классной доски, и так старалась не давать своему взгляду пройти сквозь написанную волшебным мелом тему предстоящего занятия, что против воли сжимала руки в кулаки.

Трансфигурация шла последним уроком в расписании. И первым уроком со Слизерином.

Чёртовым Слизерином. Чтоб их…

Гермиона разжала ледяные пальцы и вытерла влажные ладошки о штаны. До начала десять минут. Несколько слизеринцев уже зашли в класс. За ними — Дин Томас и Финниган.

Волноваться не о чем. Малфой с Забини, два этих заносчивых короля Хогвартса, являлись обычно чуть ли не за секунду перед МакГонагалл.

Было ещё немного времени, чтобы поразмышлять, но…

Чёрт возьми, нет. Хватит. Тогда нужно было размышлять.

А сейчас уже поздно!

Ты же так любишь думать, Гермиона. Что с тобой случилось в субботу?

Ну и ладно, что тебя понесло. Ну и ладно, что твои мозги были напрочь выключены из-за этого… Малфоя. Но ты не имела никакого права...

Ладно.

Закрыла глаза.

Хорошо, всё. Это случилось. Пусть остальное будет не так важно. Осталось не принимать случившееся слишком близко к сердцу.

“ Я трахну тебя и всё это пройдёт. Исчезнет из меня...”.

Надеюсь, у тебя это действительно прошло. Потому что я, нафиг, ещё больше запуталась во всём.

Слова закрутили её в новом водовороте обидной боли, невесть откуда взявшейся. Глаза запекло.

От усталости, конечно же.

Гермиона снова почти не спала. Не потому, что её беспокоила лёгкая боль — теперь уже едва заметная — внизу, а потому, что голову разрывала на части мысленная резь. Будто каждый образ, всплывающий в памяти, был изодран тонким лезвием. Даже просто думать было мучительно.

Просто думать о нём.

А не думать она не могла.

Сегодня она не пошла на обед. Сразу направилась сюда, где уже заняли места за столами пару гриффиндорцев.

Села. Раскрыла перед собой книгу.

Уставилась в доску, свято веря, что если пробыть здесь достаточно долго до прихода этого Малфоя, то моральных сил только поприбавится. И сидела вот так уже минут пятнадцать, моргнув за всё время раз пять.

Она боялась момента, когда он войдёт в класс. Боялась своей реакции.

Сейчас она спокойна — спокойна ведь? — и уверена в себе. А вот он появится, и она… что? Набросится на него с кулаками? Наорёт? Умчится в неизвестном направлении?

Гермиона тяжело вздохнула и поклялась, что не выкинет ничего эдакого и не скажет ему ни слова (конечно, не скажет — так много свидетелей, он не позволит ей даже рта раскрыть).

У неё не было проблемы с принятием того факта, что случилось. Если быть достаточно честной с собой — у неё вообще не было проблем.

Кроме одной.

Она пообещала себе когда-то, что не будет жалеть о своих поступках. Даже самых сомнительных. Но… если это не сожаление, тогда что?

Возможно, разочарование в себе.

Которое пришло к ней сразу же, после брошенных им слов. Совершенно правильных и справедливых слов, которые она, дура-Дура-Грейнджер, заслужила. Она должна была понимать, осознавать.

Не самые приятные мысли начали копошиться в голове, но сумка Рона с грохотом приземлилась прямо перед девушкой на парту, прихлопнув своей тяжестью томик по трансфигурации и заставив Гермиону подскочить на месте.

Довольная физиономия рыжего засунула обратно в глотку всю рвущуюся наружу ругань.

Ему стоило только улыбнуться.

Вот именно благодаря этой улыбке он не единожды избегал смерти от рук подруги. И на этот раз тоже сработало — Грейнджер лишь раздражённо зыркнула на него тёмными глазами.

Уизли рухнул рядом с ней, едва не распластавшись по стулу.

— Зря не пришла на обед, было вкусно, — сыто поглаживая живот выдохнул он.— Или гранит науки вкуснее отменного рагу в подливе? Ха-ха-ха...

— Ха-ха, — уныло проблеяла Гермиона в ответ, силясь не закатить глаза, чтобы не испортить Рону настроение своим расстроенным видом. — Где Гарри?

— Я здесь, — Поттер как раз проходил мимо девушки и легко коснулся её плеча.

Бросив на парту впереди свою сумку и какую-то тетрадь, он оседлал стул, уперевшись в спинку подбородком.

— Всё нормально?

— Да, — гриффиндорка постаралась искренне улыбнуться, и у неё получилось, судя по кивку Гарри.

— Я нашёл тетрадь Курта, — он быстрым движением указал себе за спину. — Валялась здесь. У них, наверное, занятие было, и он забыл её. Или выпала.

Поттер запустил в волосы пальцы, подавляя зевок, в то время как Гермиона вытянула шею.

— Могу вернуть, если хочешь, — предложила она.

Всё равно рано или поздно нужно было бы поговорить с ним, а не бегать, как маленькая. А стимул пригодится всегда.

Гарри пожал плечами.

— Да пожалуйста, держи, — и, заведя руку за спину, нащупал небольшую тетрадку на парте, протягивая её подруге. — Спать так охота.

И снова зевнул, отворачиваясь и устраивая голову на сложенных на парте локтях. Рон в свою очередь почесал лоб и принялся копошиться в своей сумке. Он вечно терял там что-то.

А девушка, недолго думая, открыла первую страницу и пробежала взглядом по первым строчкам — имени и фамилии.

Курт Логан Миллер.

Логан.

Где-то она однозначно…

Быстро перебрала в уме похожие имена префектов и младшекурсников из тех списков, что собственноручно составляла. Пожала плечами и закрыла тетрадь, откладывая её на край парты.

Да мало ли, где она могла его видеть.

Видеть. Однозначно видела.

Память на имена у Гермионы была отменная. Девушка нахмурила лоб, пытаясь вспомнить, перебирая в голове варианты.

Что-то незначительное. Какая-то мелочь. Буквально мельком, ничего важного…

Бумажка, имя.

Бумажка… подписанный учебник?

Нет, нет. Не то.

Ответ был на самой поверхности — протяни руку и возьми. Только, как назло, такие ответы тяжелее всего поймать за хвост.

Грейнджер ощутила, как боль в висках начала сдавливать голову. О, нет.

— Годрик, только этого не хватало…

— М? — Рон не отвлекался от копошения в своей сумке.

— Голова болит.

— М… — рыжий ещё на несколько секунд исчез почти по самые плечи, а потом вынырнул, взъерошенный. — Где моё долбаное перо?

Девушка отмахнулась, зашвыривая мысли о странном имени на задворки памяти. Подумает на досуге. Не так уж важно. Только боль в голове от этого не прошла.

— Я пойду умоюсь, — она отодвинула свой стул, раздражаясь, со вздохом потирая переносицу. — Если это кого-нибудь интересует.

Ну, вот. Начинается.

Сейчас польётся яд — она себя знала.

Гарри поднял голову, глядя на подругу со смесью подозрения и сочувствия.

— Точно всё нормально?

— О, да, всё отлично.

Скептичный взгляд зелёных глаз из-под очков.

— Просто не выспалась.

И не соврала. Хоть что-то приятное.

Действительно ведь отвратительно спала. Но причину ему знать совершенно не обязательно.

— Рональд, твоё долбаное перо лежит на долбаной парте. Разуй глаза.

Встала и быстрым шагом направилась к выходу из кабинета, мысленно рисуя себе красноречивые перегляды мальчишек.

Благодаря Мерлина за то, что туалет для девочек расположен за углом и она не опоздает на урок, она церемонно проигнорировала какой-то лёгкий подкол со стороны слизеринцев, сохраняя достоинство и ровную спину.

Но стоило сжать пальцами ручку двери, как та рывком потянула её на себя, и лицо Гермионы уткнулось в зелёный галстук, а лёгкие заполнил запах, от которого дыбом встал каждый волосок на теле.

Мерлин, Грейнджер...

Это просто уметь нужно попадать в такие, блин, дерьмовые ситуации.

Лучше бы ты сидела и терпела свою головную боль за своей третьей партой, чем теперь отскакивала от Малфоя, как ошпаренная.

И таращилась на него. Вот так.

А он… что, даже не…

— Брысь, грязнокровка.

Умри.

Умриумри.

Просто умри сейчас, чтобы не покраснеть ещё больше.

Сгореть заживо со стыда.

Когда даже смысла в румянце не было, ведь Драко действительно не смотрел на неё. Только грубовато оттолкнул плечом, заставляя сделать ещё один шаг назад.

Пошла с дороги.

Примерно так это выглядело.

Зато идущий за блондином Забини едва не просверлил лицо Грейнджер таким взглядом, что зачесались щёки. Не смотреть на них. Просто иди.

Иди, куда шла, Гермиона.

Он ведь даже головы не повернул. Что за хрень, Малфой?

ИДИ!

Моргнула, резко отвернулась.

Переставляя негнущиеся ноги, с пылающим лицом пронеслась по коридору, заскочила в туалет.

Раковина, вода, прохладно. Умылась. Кожа постепенно остывает.

— Чёрт, — шепнула она в мокрый ковш ладоней.

Надо же. Не хотела попадаться на глаза. И в итоге врезалась в него.

Врезалась в него! Налетела со всего ходу! Да чтобы тебя с ног сбило! Хренов грёбаный хорек, как же ятебяненавижу!

Она ударила мокрыми руками по раковине. Потом ещё раз. Зажмурилась.

Больно. На ладонях красные пятна. Голос разнёсся по блестящим в свете ламп стенам:

— Пошёл ты, Малфой!

Пошёл ты, ясно?

Ты и твоя семья — заносчивые… надменные сволочи! Твой отец — тварь, и ты такой же.

Конечно, Грейнджер. Повторяй это.

Так ведь легче, правда?

Нет. Но плевать. Может быть, станет когда-нибудь. И кто-то в груди прекратит трепать тебя, как оборванный и обгрызанный лоскут грязной тряпки.

Злость была ненужной, но она была. Так сильно была, что Гермиона не сдержалась и ещё раз ударила по керамическим бортикам.

Лучше злиться. Лучше так, чем плакать.

Осквернять эти стены, эту школу своими слезами.

Такие, как я загрязняют Хогвартс. Такие, как я.

А такие как ты, Малфой, втаптывают его в полное дерьмо! Это таких, как ты нужно исключать, выкидывать, как мусор. Куда бы ты побежал, если бы тебя вышвырнули отсюда за шкирку? К своей мамочке? Той самой, письма которой ты жжёшь, когда они тебе приходят? Тебе не к кому идти!

Я хотя бы всегда буду знать, что меня ждут.

Так кто из нас теперь в проигрыше?

Лицо, застывшее в сознании, которому она выплёвывала всё это, высокомерно приподняло брови и растаяло.

— Сволочь, — Гермиона тяжело дышала.

Подняла взгляд, встретившись с собственными пылающими глазами в зеркале. На миг замерла.

Оставь немного меня, Малфой. Пожалуйста. Нельзя делать так, как делаешь ты. Верни мне меня, ты-должен-вернуть-сейчас-немедленно-пожалуйста, верни. Иначе случится что-то ужасное.

Она не хотела.

Я не хочу, слышишь?

Медленно.

Выдохнула, расслабляя сжатую челюсть. Начала успокаиваться. Опустила взгляд на бьющую в раковину тугую струю воды. Повернула вентиль. Тишина. Мысли опускались. Прекратили метаться. И вдруг…

Письма.

Которые ты жжёшь.

Логан. Бумажка, письмо, Нарцисса.

Гермиона замерла, чувствуя, как в груди сжимается что-то холодное.

Щелчок — и одна крошечная мозаика присоединилась к другой.

Глаза вернулись к собственному отражению, недоверчиво вглядываясь в мокрое лицо. Мокрые ресницы. Тускнеющие щёки.

Грейнджер.

Что за ребус ты только что разгадала?

Прости, Мерлин. Она не поняла.