Платина и шоколад. Глава 22. Часть 2
Раздел: Фэндом → Категория: Гарри Поттер
Сову их семьи всегда было легко отличить от других сипух — она меньше остальных. У Фло была пушистая, слегка приплюснутая морда и плоский клюв, загибающийся к концу. Чистенькая, аккуратная и лёгкая, какой положено быть почтовой сове.
Сейчас сидела на подоконнике и вычищала свои влажные перья, слегка хохлясь от холодного ветра, который заносил в открытое окно мелкие снежинки. Курт наблюдал за птицей, в привычной манере водя пером по губам.
Был день, и было тихо.
В гостиной и в голове. Лишь из самого угла сознания тихо доносились какие-то наполовину задушенные напевы неясных голосов, перебитые стонами органа. Он мог поклясться — это была музыка. Почему именно музыка? Видит Мерлин, он никогда больше не сможет слушать игру инструментов, хотя любил её с самого детства.
Что сейчас думать о том? Что сейчас думать…
Взгляд опустился на строки, написанные знакомым почерком отца. Письмо было коротким, как никогда.
Такие короткие письма пишут, если новости совсем плохие. И то, что сообщалось здесь, выбивало из колеи. Теперь Миллер понял, как это. И что обозначает выражение: выбить почву из-под ног.
Но страх был секундный, стоило прочесть начало письма. В котором отец сообщал, что всё, что они делали, это “не то, что нужно”. И следующее: “я был у Карталы”. Чёрт возьми.
Дальше слова читались как-то лихорадочно-быстро, глотались окончания, и приходилось перечитывать, отчего терпение накалялось просто до предела. А когда смысл написанного коснулся сознания, снова был шок. И почти ненормальное облегчение, смешанное с безумным страхом.
“…я надеюсь, что ты сделаешь всё в кратчайшие сроки, Курт, потому что времени очень мало. До конца этой недели ты должен попытаться найти среди учеников магглорождённую ведьму, и что-то в тебе, по словам Карталы, отзовётся на неё, почувствует, возможно, испугается. Я немедленно начну подготовку к ритуалу. Это займёт пять суток, и за это время ты обязан найти её. На этот раз всё нужно сделать особенно тщательно. Это наша последняя попытка. Не упускай из виду данный факт”.
Несколько долгих секунд Миллер смотрел на письмо, оборванное, будто на половине. Будто отец хотел написать что-то ещё, но просто не смог. Или же слишком торопился.
Возможно, через неделю будет поздно.
Курт прислушался к себе.
Повторил эту мысль про себя несколько раз, прежде чем понять, что почему-то ему не страшно. Только какая-то отдавшаяся вдруг болезненным толчком пустота в районе сердца.
Рука против воли легла на это место, ощущая точные удары. Оно может остановиться. Если последний ритуал не приведёт к излечению, проклятье доест его окончательно.
И неприятный холодок пробежал вниз по спине. Словно капля воды. Курт не хотел смерти. Конечно, он не хотел смерти, потому что смерти не хочет никто.
Как жаль, что чаще всего она не спрашивает. Просто берёт, что не предлагают.
Но её ведь можно и подкупить. А можно отстрочить на неопределённый срок.
Нет.
Он явно не собирался умирать так рано.
Рука медленно поднялась вверх по шее и коснулась кожи затылка, где под пальцами лишь слегка ощущалась татуировка ворона. Метка, рассчитанная на то, что она должна уберечь её носителя от проклятия, неотступно преследующего род Миллеров. Но… что-то пошло не так. И проклятие выбрало Курта. Просто вклинилось, разорвалось в голове. С такой внезапностью, будто кто-то просто швырнул им в висок. А может быть, так и было.
И началось это.
Музыка. Пульсация боли и воспаление мыслей. Начался настоящий ад, от которого нужно было избавиться. Иначе… иначе всё.
Молодой человек снова взглянул на Фло, которая тем временем прикрыла свои жёлтые глаза и хохлилась. Перья на её спине по-прежнему шевелил ветерок. Они то приподнимались, то ерошились, пребывая в постоянном движении.
Движение.
То, чего в последнее время под шкурой было слишком много.
Но скоро оно остановится. И Грейнджер поможет в этом. Потому что она была именно той. Той, кто нужен. И он не ошибся, когда написал это имя отцу в прошлом письме.
Наверное, Курт чувствовал.
Да, он точно ощутил, как ощетинилось что-то внутри. Что-то густое, заполняющее. Словно поджимало хвост и мелко тряслось, когда он думал о Гермионе. Когда он находился рядом с ней. А теперь всё подтвердилось — она то, что нужно.
Она верит ему.
И вчера Миллер даже пытался узнать что-то у Поттера о ней. Когда думал, что нужны будут её родные. Когда думал, что в ритуале будут участвовать только они, а не сама Грейнджер. А её друг был как раз в подходящем для откровений настроении.
Курт сидел на скамье под навесом у главного входа, когда тот выскочил в ноябрьскую прохладу, даже не накинув тёплую мантию, оставаясь в обычной, школьной. Остановился, сжимая и разжимая кулаки. Игнорируя колотящий по лбу и волосам дождь.
— Эй, Гарри!
Гриффиндорец вздрагивает, оборачивается. Натыкается взглядом на Миллера. Несколько секунд медлит, а потом тоже идёт под навес. И походка у него злая.
— Привет.
— Ты чем-то расстроен?
Тот отрицательно качает головой. А потом резко садится рядом, рывком снимая с себя очки с мокрыми стёклами. И выдавливает:
— Да.
— Что-то случилось?
— Случилось. Моя подруга сошла с ума. Не хочу говорить об этом.
Снова несколько мгновений тишины и шума дождя. Попытка не пытка. Курт доверительно заглядывает в подслеповато щурящиеся глаза Поттера.
— Гермиона?
— Да. Курт, правда. Извини, я не хочу говорить о…
— Ладно, конечно. Я не хотел спрашивать о том, что случилось. Но мне было бы интересно узнать немного о ней самой.
Брови Гарри приподнимаются, а когда он снова водружает очки на нос, стёкла уже аккуратно вытерты краем мантии. Удивляется лишь на мгновение, и Курт спешит добавить:
— Просто… мы вроде бы общаемся. Хорошо общаемся. И…
Поттер понимающе качает головой. Усмехается.
— Боюсь, она уже положила глаз на хорька, так что твоя благосклонность ей не нужна.
— Вот как, — бормочет Миллер. И тоже кивает. А что ему остаётся? — Очень жаль.
Мозг лихорадочно соображает. Поттер смотрит, почти не отрываясь. Губы добавляют сами:
— Он никогда мне не нравился. Я давно заметил, что между ними что-то. Не претендую. Просто хотел… помочь.
Видимо, тон выбран правильно. Потому что:
— Ну… если хочешь, я могу рассказать, что тебя интересует, — вдруг жмёт плечами и слегка хмурится гриффиндорец. Раздумывая, наверное. Припоминая факты, которые ему известны о подруге.
— Серьёзно?
Наверное, удивление искреннее и радостное, потому что Гарри с прежней усмешкой кивает.
— Может быть, она обратит на тебя внимание, если ты… ну… попробуешь как-то к ней…
Он мнётся, и Курт почти смеётся.
Но сдерживается.
— Я понял.
— Хорошо, — облегчённо вздыхает Поттер. Переплетает пальцы и в молчаливом ожидании смотрит. Любит же поглазеть.
Миллер покашливает. Делает вид, что призадумался, а потом немного смущенно выдавливает:
— Расскажешь о её семье?
Гриффиндорец напрягается только на секунду. Но это тут же отпускает.
— Они магглы.
— Я знаю, — Курт жмёт плечами. — Но было бы интересно узнать подробнее. Чтобы понять… её.
— М-м, — тянет Поттер. Поджимает губы и сверлит взглядом носки своих ботинок. — Ну, они дантисты.
Слово кажется незнакомым, но Курт глотает его. Это не так важно.
Важнее другое.
— Она поддерживает с ними связь? — и тут же добавляет, на миг испугавшись собственного вопроса: — Вдруг у неё настроение неважное именно поэтому? Потому что они не общаются.
— Не думаю. Обычно… точнее, в прошлом году, они писали друг другу пару раз в неделю. А теперь — не знаю. Во-первых, мы с ней мало говорим об этом. А во-вторых, её родители уехали в Австрию.
Миллер заинтересованно подался вперёд.
— Да-а?..
— Что?
— В Австрию?
— Угу. Она сама попросила их, — Гарри пожимает плечами. Запускает пятерню в волосы и откидывает копну тёмных волос, падающих на глаза, назад. — Я думал, у неё такое настроение потому, что она беспокоится о них. А оказалось, что… всё из-за этой сволочи.
И он снова сжимает кулаки.
Курт кусает губы. Уже почти не слушая, что говорит собеседник. Он сопоставляет. Грейнджер услала родных за границу. Найти их не составит труда, и расклад получался просто отличным: Гермиона спокойна, её родители - тем более. Считают, что в полной безопасности. Всё складывалось удачно.
И рассеянный разговор, в котором Поттер то пытался взять себя в руки, то снова срывался на лихорадочную злость на Малфоя за то, что тот по его предположениям оприходовал грязнокровку. Честно сказать, это последнее, что волновало Миллера в тот момент, поэтому он завершил беседу достаточно быстро.
Извинился, попрощался и молнией поднялся в гостиную Когтеврана, чтобы записать всё, что узнал от Гарри.
А сегодня — это.
“…не то, что нужно”.
И теперь оказывается, что нужна только она. Только Гермиона. И это просто шикарно, потому что она уже на крючке. Уже в кармане у Курта. Верит ему без остатка и готова шагать за ним куда угодно.
И не нужны вовсе эти пять дней форы, которые предоставил отец.
Если бы к ритуалу не нужно было готовиться, его можно было бы провести, не дожидаясь, пока “это” в голове насидит себе место.
Сегодня или завтра. Долгожданное избавление.
Нужно было только отправить Грейнджер в Мэнор. Определённо, особенного труда это бы не составило.
Удовлетворённая улыбка снова растянула губы. В том, что она та самая, он уже не сомневался.
Извлечение чистого пергамента не заняло слишком много времени.
Курт окунул перо в чернильницу и склонился над столом, постукивая ногой по полу в такт вновь зазвучавшему в ушах ритму.
Он уже выводил слова на чистом листе.
“В моём выборе ничего не изменилось. Её имя - Гермиона Грейнджер. Готовь всё к проведению ритуала”.
И, предугадав извечный вопрос отца, аккуратно дописал:
“На этот раз я уверен”.
Сейчас сидела на подоконнике и вычищала свои влажные перья, слегка хохлясь от холодного ветра, который заносил в открытое окно мелкие снежинки. Курт наблюдал за птицей, в привычной манере водя пером по губам.
Был день, и было тихо.
В гостиной и в голове. Лишь из самого угла сознания тихо доносились какие-то наполовину задушенные напевы неясных голосов, перебитые стонами органа. Он мог поклясться — это была музыка. Почему именно музыка? Видит Мерлин, он никогда больше не сможет слушать игру инструментов, хотя любил её с самого детства.
Что сейчас думать о том? Что сейчас думать…
Взгляд опустился на строки, написанные знакомым почерком отца. Письмо было коротким, как никогда.
Такие короткие письма пишут, если новости совсем плохие. И то, что сообщалось здесь, выбивало из колеи. Теперь Миллер понял, как это. И что обозначает выражение: выбить почву из-под ног.
Но страх был секундный, стоило прочесть начало письма. В котором отец сообщал, что всё, что они делали, это “не то, что нужно”. И следующее: “я был у Карталы”. Чёрт возьми.
Дальше слова читались как-то лихорадочно-быстро, глотались окончания, и приходилось перечитывать, отчего терпение накалялось просто до предела. А когда смысл написанного коснулся сознания, снова был шок. И почти ненормальное облегчение, смешанное с безумным страхом.
“…я надеюсь, что ты сделаешь всё в кратчайшие сроки, Курт, потому что времени очень мало. До конца этой недели ты должен попытаться найти среди учеников магглорождённую ведьму, и что-то в тебе, по словам Карталы, отзовётся на неё, почувствует, возможно, испугается. Я немедленно начну подготовку к ритуалу. Это займёт пять суток, и за это время ты обязан найти её. На этот раз всё нужно сделать особенно тщательно. Это наша последняя попытка. Не упускай из виду данный факт”.
Несколько долгих секунд Миллер смотрел на письмо, оборванное, будто на половине. Будто отец хотел написать что-то ещё, но просто не смог. Или же слишком торопился.
Возможно, через неделю будет поздно.
Курт прислушался к себе.
Повторил эту мысль про себя несколько раз, прежде чем понять, что почему-то ему не страшно. Только какая-то отдавшаяся вдруг болезненным толчком пустота в районе сердца.
Рука против воли легла на это место, ощущая точные удары. Оно может остановиться. Если последний ритуал не приведёт к излечению, проклятье доест его окончательно.
И неприятный холодок пробежал вниз по спине. Словно капля воды. Курт не хотел смерти. Конечно, он не хотел смерти, потому что смерти не хочет никто.
Как жаль, что чаще всего она не спрашивает. Просто берёт, что не предлагают.
Но её ведь можно и подкупить. А можно отстрочить на неопределённый срок.
Нет.
Он явно не собирался умирать так рано.
Рука медленно поднялась вверх по шее и коснулась кожи затылка, где под пальцами лишь слегка ощущалась татуировка ворона. Метка, рассчитанная на то, что она должна уберечь её носителя от проклятия, неотступно преследующего род Миллеров. Но… что-то пошло не так. И проклятие выбрало Курта. Просто вклинилось, разорвалось в голове. С такой внезапностью, будто кто-то просто швырнул им в висок. А может быть, так и было.
И началось это.
Музыка. Пульсация боли и воспаление мыслей. Начался настоящий ад, от которого нужно было избавиться. Иначе… иначе всё.
Молодой человек снова взглянул на Фло, которая тем временем прикрыла свои жёлтые глаза и хохлилась. Перья на её спине по-прежнему шевелил ветерок. Они то приподнимались, то ерошились, пребывая в постоянном движении.
Движение.
То, чего в последнее время под шкурой было слишком много.
Но скоро оно остановится. И Грейнджер поможет в этом. Потому что она была именно той. Той, кто нужен. И он не ошибся, когда написал это имя отцу в прошлом письме.
Наверное, Курт чувствовал.
Да, он точно ощутил, как ощетинилось что-то внутри. Что-то густое, заполняющее. Словно поджимало хвост и мелко тряслось, когда он думал о Гермионе. Когда он находился рядом с ней. А теперь всё подтвердилось — она то, что нужно.
Она верит ему.
И вчера Миллер даже пытался узнать что-то у Поттера о ней. Когда думал, что нужны будут её родные. Когда думал, что в ритуале будут участвовать только они, а не сама Грейнджер. А её друг был как раз в подходящем для откровений настроении.
Курт сидел на скамье под навесом у главного входа, когда тот выскочил в ноябрьскую прохладу, даже не накинув тёплую мантию, оставаясь в обычной, школьной. Остановился, сжимая и разжимая кулаки. Игнорируя колотящий по лбу и волосам дождь.
— Эй, Гарри!
Гриффиндорец вздрагивает, оборачивается. Натыкается взглядом на Миллера. Несколько секунд медлит, а потом тоже идёт под навес. И походка у него злая.
— Привет.
— Ты чем-то расстроен?
Тот отрицательно качает головой. А потом резко садится рядом, рывком снимая с себя очки с мокрыми стёклами. И выдавливает:
— Да.
— Что-то случилось?
— Случилось. Моя подруга сошла с ума. Не хочу говорить об этом.
Снова несколько мгновений тишины и шума дождя. Попытка не пытка. Курт доверительно заглядывает в подслеповато щурящиеся глаза Поттера.
— Гермиона?
— Да. Курт, правда. Извини, я не хочу говорить о…
— Ладно, конечно. Я не хотел спрашивать о том, что случилось. Но мне было бы интересно узнать немного о ней самой.
Брови Гарри приподнимаются, а когда он снова водружает очки на нос, стёкла уже аккуратно вытерты краем мантии. Удивляется лишь на мгновение, и Курт спешит добавить:
— Просто… мы вроде бы общаемся. Хорошо общаемся. И…
Поттер понимающе качает головой. Усмехается.
— Боюсь, она уже положила глаз на хорька, так что твоя благосклонность ей не нужна.
— Вот как, — бормочет Миллер. И тоже кивает. А что ему остаётся? — Очень жаль.
Мозг лихорадочно соображает. Поттер смотрит, почти не отрываясь. Губы добавляют сами:
— Он никогда мне не нравился. Я давно заметил, что между ними что-то. Не претендую. Просто хотел… помочь.
Видимо, тон выбран правильно. Потому что:
— Ну… если хочешь, я могу рассказать, что тебя интересует, — вдруг жмёт плечами и слегка хмурится гриффиндорец. Раздумывая, наверное. Припоминая факты, которые ему известны о подруге.
— Серьёзно?
Наверное, удивление искреннее и радостное, потому что Гарри с прежней усмешкой кивает.
— Может быть, она обратит на тебя внимание, если ты… ну… попробуешь как-то к ней…
Он мнётся, и Курт почти смеётся.
Но сдерживается.
— Я понял.
— Хорошо, — облегчённо вздыхает Поттер. Переплетает пальцы и в молчаливом ожидании смотрит. Любит же поглазеть.
Миллер покашливает. Делает вид, что призадумался, а потом немного смущенно выдавливает:
— Расскажешь о её семье?
Гриффиндорец напрягается только на секунду. Но это тут же отпускает.
— Они магглы.
— Я знаю, — Курт жмёт плечами. — Но было бы интересно узнать подробнее. Чтобы понять… её.
— М-м, — тянет Поттер. Поджимает губы и сверлит взглядом носки своих ботинок. — Ну, они дантисты.
Слово кажется незнакомым, но Курт глотает его. Это не так важно.
Важнее другое.
— Она поддерживает с ними связь? — и тут же добавляет, на миг испугавшись собственного вопроса: — Вдруг у неё настроение неважное именно поэтому? Потому что они не общаются.
— Не думаю. Обычно… точнее, в прошлом году, они писали друг другу пару раз в неделю. А теперь — не знаю. Во-первых, мы с ней мало говорим об этом. А во-вторых, её родители уехали в Австрию.
Миллер заинтересованно подался вперёд.
— Да-а?..
— Что?
— В Австрию?
— Угу. Она сама попросила их, — Гарри пожимает плечами. Запускает пятерню в волосы и откидывает копну тёмных волос, падающих на глаза, назад. — Я думал, у неё такое настроение потому, что она беспокоится о них. А оказалось, что… всё из-за этой сволочи.
И он снова сжимает кулаки.
Курт кусает губы. Уже почти не слушая, что говорит собеседник. Он сопоставляет. Грейнджер услала родных за границу. Найти их не составит труда, и расклад получался просто отличным: Гермиона спокойна, её родители - тем более. Считают, что в полной безопасности. Всё складывалось удачно.
И рассеянный разговор, в котором Поттер то пытался взять себя в руки, то снова срывался на лихорадочную злость на Малфоя за то, что тот по его предположениям оприходовал грязнокровку. Честно сказать, это последнее, что волновало Миллера в тот момент, поэтому он завершил беседу достаточно быстро.
Извинился, попрощался и молнией поднялся в гостиную Когтеврана, чтобы записать всё, что узнал от Гарри.
А сегодня — это.
“…не то, что нужно”.
И теперь оказывается, что нужна только она. Только Гермиона. И это просто шикарно, потому что она уже на крючке. Уже в кармане у Курта. Верит ему без остатка и готова шагать за ним куда угодно.
И не нужны вовсе эти пять дней форы, которые предоставил отец.
Если бы к ритуалу не нужно было готовиться, его можно было бы провести, не дожидаясь, пока “это” в голове насидит себе место.
Сегодня или завтра. Долгожданное избавление.
Нужно было только отправить Грейнджер в Мэнор. Определённо, особенного труда это бы не составило.
Удовлетворённая улыбка снова растянула губы. В том, что она та самая, он уже не сомневался.
Извлечение чистого пергамента не заняло слишком много времени.
Курт окунул перо в чернильницу и склонился над столом, постукивая ногой по полу в такт вновь зазвучавшему в ушах ритму.
Он уже выводил слова на чистом листе.
“В моём выборе ничего не изменилось. Её имя - Гермиона Грейнджер. Готовь всё к проведению ритуала”.
И, предугадав извечный вопрос отца, аккуратно дописал:
“На этот раз я уверен”.
