Платина и шоколад. Глава 22. Часть 3

“Зачем тебе понадобилось встречаться с Томпсоном?”

“Это важно. Просто устрой нам встречу, чем быстрее, тем лучше, от этого многое зависит”.

“Что ты задумал?”

“Всё будет хорошо. Верь мне. И напиши, как только получится договориться”.

“Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сынок”.

Малфой ощутил лёгкую тянущую боль где-то под лопатками. Это бывало каждый раз, когда мать называла его так.

Редко. А сейчас — ещё реже.

Но что-то не давало сомневаться в том, что Нарцисса вспомнила всё. И даже почерк, проявляющийся на листах тетради, стал твёрже. Драко было, с чем сравнивать. Он помнил начало каждого недочитанного письма. Выведенные дрожащей рукой буквы.

“Мой сын Драко!”

Он потряс головой.

Подождал несколько секунд перед тем, как захлопнуть дневник. А потом застыть у стола в гостиной и прислушаться. Тишина такая, словно Башня пуста.

Может быть, она и была пустой. Если Грейнджер выбралась из его постели и нашла дверь в свою спальню. Переоделась и поскакала к своим дружкам.

Интересно, как она отреагировала на то, что Малфой ушёл? А как бы он отреагировал, если бы ушла она, пока он спал? А ещё: какого хера я думаю об этой чертовщине?

Губы растянулись во внезапной ухмылке.

Сжав тетрадь в руке, он прошествовал наверх, прикусывая край губы и на мгновение застывая перед дверью. Тишина. Как будто могло быть иначе. А что ты ожидал услышать?

Горькие рыдания или крики ужаса, когда доблестная гриффиндорка обнаружила себя, голой, под покрывалом с эмблемой Слизерина, в постели Драко Малфоя? Наверное, он бы душу продал за то, чтобы лицезреть эту картину. Примерно год назад, допустим.

Дверь открылась бесшумно, и ухмылка, застывшая на губах, вдруг превратилась в улыбку. Он даже сам не понял, как.

Грейнджер, свернувшись уютным клубком и зарывшись носом в покрывало с эмблемой Слизерина, сопела, демонстрируя ему розовую, высунутую из-под одеяла пятку.

Комната полнилась её запахом. Драко вздохнул поглубже, не сдержавшись.

Корица, мята, тёплое молоко. Запах какой-то правильный и… Да, наверное, так пахнет дома у семейки Уизли, тронутой на уюте и любви рыжих к рыжим.

Чёрт.

Ты превращаешься в кретиничного соплохвоста, хрен тебя раздери! Грейнджер спит в твоей постели. Грейнджер-твою-мать-спит-в-твоей-постели-здравствуйте-приехали. А ты стоишь и любуешься, как идиот.

И совершенно не имеешь понятия, что с ней делать.

Быстрый взгляд на часы. Тренировка по квиддичу начинается через час. Нужно успеть принять душ и переодеться.

А Грейнджер спит. И внезапно захотелось разбудить её. Разбудить и всё рассказать.

И улыбка тут же исчезла. Нет. Не сегодня, позже.

Завтра, например. Да, завтра будет отличный день для этого. А сегодня на тренировке он предупредит Блейза, чтобы усилил своё внимание к Миллеру.

Драко тихо подошёл к столу и положил дневник на стопку пергаментов. Обернулся. И позволил себе увидеть.

Тонкая рука лежит поверх зелёной ткани, расслабленные пальцы слегка согнуты. Вторая ладонь подсунута под щёку. Наверняка на коже останется красный след.

Малфой прикусил верхнюю губу, слегка щурясь. Отмечая, как забавно Гермиона морщит нос во сне. И как прохладный луч солнца из-за приоткрытой шторы касается каштановых волос, превращая их в рыжеватые. Совсем немного, самую малость.

Уизли бы полюбили тебя, наверное.

Ты из их клана.

На секунду взгляду предстала нелепейшая картина: Грейнджер и Уизел, в свадебных нарядах. Заглядывающие друг другу в глаза. Так, как она смотрела в глаза Драко пару часов назад.

Такой бред.

Он вздохнул, отводя взгляд. Хватит. Давай ты не будешь переигрывать, Малфой. Это был очень неплохой секс. Это был охуеть какой секс. Но стоит ли цепляться за восторженные эпитеты? Это же Грейнджер, разве не смущает?

Просто не придавать этому особенного значения.

Не придумывать объяснений. И прекратить себе представлять грязнокровку в свадебном наряде рядом с одним из её дружков, которые, наверняка, спят и видят, как…

Блять. Прекрати.

Натрахаться хочешь, пока она ещё спокойна и не подозревает о том, что её семья в опасности? Да, сынок, молодец. Как я учил. Бери от жизни всё.

Кулаки сжались. Драко молча закрыл глаза.

Он не хотел, чтобы что-то произошло с ней. Он не хотел, чтобы всё это как-то касалось её.

Он не хотел, чтобы с семьёй Грейнджер случилось то, что и с предыдущими семьями.

Но время ещё есть. Немного, но есть. Мать обязательно предупредит, если приспешники решат действовать. И тогда… тогда времени будет ещё меньше. Нужно, чтобы она поскорее организовала встречу с Томпсоном.

А пока…

Малфой тяжело вздохнул. Открыл глаза и медленно шагнул вперёд, рассматривая умиротворённое лицо. Почти улыбающиеся губы и нос, к которому он питал особенную слабость. Внезапно появилось дурацкое желание прихватить его кончик губами, что заставило усмехнуться краем рта.

Он сделал ещё шаг и почти коснулся лежащей поверх покрывала руки, когда снизу раздался стук, заставивший резко отстраниться.

Это ещё кто?

Неужели Крэббу и Гойлу неймётся начать тренировку пораньше? До неё оставался целый час.

Плотно закрыв за собой створку, Драко, хмурясь, прошествовал через гостиную, ругая нетерпеливых друзей последними словами, и открыл входную дверь в тот момент, когда стук дублировался, уже громче.

Грёбаная осада.

Даже здесь не дождёшься тишины, когда она так нужна.

То, что это не Грег и Винсент, стало ясно в ту же секунду.

Свет от ближайшего факела отразился от стёкол очков стоящего у Рвотной Дамы Поттера и в очередной раз заносящего кулак над рамой.

Твою мать. Тебя здесь не хватало.

Пока шрамоголовый не сунулся в гостиную, Малфой сделал быстрый шаг вперёд, захлопывая за собой дверь. Встречая возмущённый взгляд своим — раздражённым.

— Каким хером тебя сюда притащило?

— Думаешь, я к тебе? — выплюнул тот, тут же сцепив на груди руки.

Драко приподнял бровь.

— Ты здесь видишь кого-то ещё?

— Не придуривайся, Малфой. Впусти меня.

Тот фыркнул.

— Да. Сейчас. Будь моим гостем, Поттер. В своих грязненьких фантазиях.

Гриффиндорец сверлил Драко мрачным взглядом. Это было почти забавно.

Сдержал ухмылку, нахмурился.

— Какого чёрта ты хочешь?

— Мне нужно поговорить с Гермионой.

Опять эти идиотские образы Грейнджер в свадебном наряде. Только теперь перед ней этот очкастый хер. Улыбается. Ведёт под руку.

— Я здесь при чём?

— Ты что, издеваешься, Малфой?

— А что, так заметно?

Ни черта он не издевался, он просто хотел, чтобы Поттер провалился куда-нибудь на дно земли. Далеко и надолго.

Тот молчал. Показано закатил глаза и тяжело вздохнул, как томная барышня. Действительно ждал, что сейчас дверь гостиной распахнётся перед его гриффиндорскими телесами?

Узелок раздражения затянулся немного сильнее.

— Грязнокровки здесь нет.

— Где она?

— Откуда я знаю? Не слежу за твоей подружкой, — произнёс Малфой, кривя губы. — Чего не скажешь о тебе. Преследуешь меня, Поттер?

— Мечтай, — он уже почти шипит, цедя слова сквозь зубы.

Додавить ещё немного - и будет красно-золотой взрыв. Малфой лениво подпёр плечом стену и коснулся кончиком языка уголка рта.

Поттер был не в тему. Он был здесь не нужен.

Одно его присутствие вызывало желание унизить. И он уверял себя, что делает это по привычке, а не потому, что очкарик заставил Грейнджер краснеть из-за него в Большом зале.

— Я так и думал. Твоя амортенция пахнет моим одеколоном, признай это.

Как точно просчитал.

Действительно, крепкие нервишки гриффиндорца шатаются во все стороны.

— Заткнись!

От пронёсшегося по коридорам эхо Драко поморщился.

— Громкость поубавь, герой. Когда ты такой оживлённый, ты выводишь меня из себя в несколько раз быстрее.

— Просто ответь мне, где Гермиона, и я с удовольствием избавлюсь от твоего общества.

— Ты, Поттер, не Мальчик-который-выжил. Ты — Мальчик-который-меня-заебал. Я уже сказал тебе, я понятия не имею, где она.

Гарри зыркнул на закрытую за спиной Драко дверь в гостиную. А затем перевёл недоверчивый взгляд на слизеринца.

Вот сволочь, ты свою Грейнджер носом чуешь, что ли?

Просто отвлеки его.

Чем угодно, пусть уберётся.

— Да что с тобой, а? — вопрос заставил гриффиндорца моргнуть.

Актуальный вопрос, кстати. Сейчас все ведут себя как помешанные.

— Не понял.

— Я спрашиваю, что за хрень с тобой? Вчера, в большом зале. Сейчас. Я переживаю за свою жизнь, Поттер. Вдруг ты болен? Потому что все твои приходы случаются, когда я неподалёку.

— То, что было вчера, тебя не касается.

— Да. Особенно если учесть тот факт, что я участвовал в этом, — Малфой фыркнул, наблюдая, как стоящий перед ним снова медленно сатанеет.

— Я не собираюсь выслушивать эту чушь, прости.

- В чём твоя проблема, твою мать? И какого хера это касается меня?

- В том, что ты запал на Гермиону! - рявкнул вдруг Поттер, ткнув рукой в деревянную поверхность створки.

Драко замер. Сердце пропустило удар.

Он серьёзно?

Захотелось рассмеяться. Или удариться головой о стену. Странное желание, но эта фраза почему-то зазвенела в голове как чёртов колокол.

Запал на неё. Запал на неё?

И с какого-то чёрта рассмеяться не получилось. А было бы кстати.

- Ты больной урод, - голос прозвучал негромко, но холодно, как никогда.

Гриффиндорец хохотнул. Как-то по-злому.

- Я серьёзно. У тебя проблемы с головой. Пойди, проверь шрам у Помфри. Вдруг засорился.

- Ты полное дерьмо, Малфой. И хуже уже не станешь от того, сколько гадостей скажешь, - отчеканил Поттер.

Эта чеканка так напомнила Грейнджер, что стало даже почти не по себе. Всё-таки гриффиндорцы в чём-то неуловимо схожи.

— Твоего мнения никто не спрашивал в этом вопросе.

— Так думаю не только я. Как раз вчера пришлось обсудить твой кретинизм с Куртом, он с радостью поддержал меня.

И это рассчитано на то, что должно каким-то образом задеть?

Стоп. С кем?

Он напрягся.

— Подружился с Миллером?

Гарри фыркнул.

Дёрнул плечом, как подбитое животное, развернулся и пошёл по коридору, бросив на Малфоя мне-жаль-тебя взгляд. Видимо, дошло, что ловить здесь нечего.

— Эй, Поттер, — крикнул Драко, делая несколько неосознанных шагов за ним. Слишком напрягло то, что он сказал. — Я задал вопрос.

Нет.

Кретин молча шёл по коридору.

Что ещё за оговорка про Курта?

Через несколько секунд слизеринец уже преграждал ему путь, слегка взъерошенный от рывка вперёд.

— Говори мне.

Гарри пришлось остановиться и уставиться на него. Недовольно. Его губы поджались.

— Как тебя это вообще касается, а? — кажется, это было искреннее удивление.

Опять.

Засунь своё грёбаное удивление в задницу, Поттер.

— Меня касается всё, что касается Миллера, понял меня?

Гарри сделал шаг назад и нахмурился, глядя в сузившиеся глаза Драко. Несколько неправильных секунд, неуловимо похожих на те секунды, когда Драко стоял перед ним и рыжим нищебродом в Большом Зале.

А потом Поттер вдруг тоже стал серьёзным. И даже почти исчезло удивление. И это “вдруг” Малфою очень не понравилось.

— Он спрашивал о Гермионе.

О Гермионе. Твою мать.

Как это произошло? Мгновение ускользнуло. Пальцы уже вцепились в отвороты мантии с красно-золотым ободом.

— О чём именно?!

Поттера тряхнуло.

Драко тряхнул. А потом тот с силой отпихнул слизеринца от себя.

— Больной, что ли, Малфой?

— О чём он спрашивал?!

Гарри почти отскочил, оправляя одежду. Драко тоже сделал шаг назад.

— Чёрт, да что с тобой?

— Не выводи меня, — низко зарычал, не отрывая ледяных глаз от обеспокоенного лица.

Почему-то Малфой готов был поклясться в том, что его собственное лицо имеет то же самое выражение.

— Он говорил, что хочет узнать её ближе. Интересовался, что она любит, спрашивал о родственниках… Это, знаешь, нормальная беседа между двумя людьми.

О родственниках.

Кретин понял, что у Грейнджер слишком рискованно интересоваться об этом? Понял, что Малфой разорвёт его на чёртовы ошмётки, если он приблизится к ней?

— И что ты сказал?

— Что они в Австрии.

Поттер ответил на вопрос безропотно. И — почему-то — в его глазах появилось что-то, подозрительно напоминающее напряжённый страх. Драко скрипнул зубами.

А потом резко отвернулся и зажмурился, прижимая ладонь к глазам.

— Блять, — приглушённое рычание было встречено эхом.

— Что происходит?

И он повторил:

— Блять… — уже тише.

Несколько долгих секунд Драко пытался осознать, что это ничего не значит. Что это просто информация, которую Поттер — тварь — слил Миллеру. И что Нарцисса скажет, если вдруг, внезапно, начнёт планироваться нападение.

На этот раз гриффиндорец оказался перед Малфоем, глядя в глаза с прежним напряжением.

— Что ты здесь устраиваешь?

Драко смотрел куда-то за плечо Гарри, судорожно соображая. Сопоставляя факты.

Пока беспокоиться не о чем. Этот вопрос всего лишь подтверждает тот факт, что Миллер клюнул. Что он плывёт им в руки.

Но ощущение такое, словно Малфой подвешен за ребро, а ноги беспомощно болтаются в воздухе. Пока мать не ответит какой-то определённостью, касающейся либо нападений, либо встречи с Томпсоном, это состояние не пройдёт.

Взгляд наткнулся на поблёскивающие в полумраке стёкла очков.

Поттер. Ты смотри, это действительно беспокойство на его лице. Страшно за подружку.

— Слушай, — Драко опустил руку. Сжал и разжал кулак. — Ты мудак.

Гарри тут же сжал губы, собираясь, словно вот-вот съездит слизеринцу по лицу.

— Какого…

— Заткнись, ради Мерлина. И слушай. Если Миллер опять будет задавать тебе вопросы, шли его ко мне, ясно?

— Нет.

— Что нет, Поттер? — голос звучит почти приторно.

Так, что гриффиндорец мог бы запросто откинуться, будь этот тон немного материальнее.

— Что происходит?

Снова этот вопрос.

Откуда я знаю, что происходит? Херов абсурд происходит. А ты, грёбанная бесполезная Надежда магического мира, расслабляешься на своих приобретённых после падения Лорда лаврах.

Но это и не твоя война.

— Ничего. Это проблемы мои и… Миллера. Не лезь и всё.

— Уверяю, твои проблемы — последнее, что меня волнует. Но если это касается Гермионы… — Гарри почти ощетинился, отчего стал похож на щенка. — Я предупреждаю, Малфой, ты можешь даже не пытаться. Я имею в виду… они с Куртом нравятся друг другу. И это соперничество, которое вы устраиваете. Может быть, пора смириться с тем, что она тебе не светит?

Соперничество? Что?

Ах, вот оно как. Ну, конечно. Мозги Поттера всё пережёвывают, прежде чем впитать. Однако в глазах ещё оставался след беспокойства.

Но лучше пусть думает так, чем влазит в то, что творится на самом деле.

— Просто не суй нос не в своё дело.

Кажется, он забыл сказать что-то очень убедительное, чтобы у Золотого мальчика сомнений не осталось в том, что он не прав. Но пусть. Пусть так.

Потому что вроде бы так лучше. Хотя тот снова злился, судя по тому, как бледнели его скулы.

Гриффиндорец рывком поправил мантию, глядя на Драко свысока, несмотря на разницу в росте.

— Я пойду поищу Гермиону. Но если… вдруг увидишь её, скажи, что я заходил.

Чтобы она оценила этот твой шаг, Поттер? Нахрена она тебе? Прощения просить? Или сказать, что слил врагу местоположение её родных?

Думаешь, она бы обрадовалась?

Вот уж вряд ли.

— Я курьером не нанимался.

— Спасибо.

Но Малфой уже развернулся и пошёл к Рвотной даме, чувствуя между лопаток сверлящий взгляд Поттера. Стараясь не впускать в голову ни одной мысли. Игнорируя смешки в ушах.

Кажется, смеялся он сам. Над тем, что дерьмо, в котором они оказались, становится всё гуще.

— Фениксус.

Ради кого эти все изощрения?

Признайся, Драко. По-моему, самое время признать, что что-то поменялось. Что всё поменялось.

Интересно, в какую сторону.

Интересно, где вообще началась точка этого отсчёта, который сносил крышу с самого начала учебного года. Наверное, с того момента, как Малфой столкнулся с Грейнджер в поезде первого сентября.

Он видел её глаза. Тёмные, отстранённые.

Он ещё не знал, что когда она смеётся, в самых уголках появляется невесомая сеть лёгких и радужных морщинок, словно крошечные царапины на стекле. Что её губы так изгибаются, когда улыбаются искренне. Что нижнюю обычно перерезает небольшая и совсем немного ощутимая при поцелуе трещинка. Что у неё лёгкое тело, которое хочется целовать, ощущая вкус корицы и мяты.

Что Гермиона Грейнджер через два месяца сделает с ним самим что-то, от чего желание закончить всё смешается с желанием начать всё заново.

Что однажды Драко Малфой проснётся в своей постели и...

Ты понимаешь, что это значит, Малфой? Ты понимаешь?

Что означает, когда ты просыпаешься и понимаешь, что уже не хочешь сдохнуть.

Что считаешь минуты до момента, когда увидишь ее глаза. И это может убить тебя. Того, кем ты был раньше. Но лишь утвердит того, кем ты стал теперь. С ней.

И он почти ненавидит её за это.

По новой ненавидит.

До боли в груди.

Малфой остановился у дивана. Опёрся о спинку руками, опуская голову. Медленно вдыхая и выдыхая тёплый воздух гостиной.

В этот самый момент Нарцисса может писать в дневнике. О том, что Логан Миллер собирается в Австрию, чтобы уничтожить родителей Грейнджер.

Почему это казалось глупым?

Почему именно она, почему долбаный Курт положил глаз на неё, почему всё пошло по плану и продолжало идти?

Почему Драко начал чувствовать?

Каждую секунду беспокойства. Каждое мгновение, ускользающее из рук. Это что, ради неё? Из-за неё?

Пальцы вцепились в диванную обивку.

Что она сказала, когда извивалась под ним, обхватив ладонями его лицо? Что произнесли её губы в этот момент, после чего он самозабвенно кончил в горячее тело? Ему страшно было услышать это снова.

Потому что он только догадывался.

Потому что слава Мерлину, что кровь в этот момент шумела в его ушах.

Потому что он боялся, что ответит ей. Что его рот сам произнесёт эти слова. Слишком опасные.

Слишком…

Наверху скрипнули пружины кровати, и сердце замерло.

Который раз за сегодняшний день. Ноги сами понесли по лестнице. Драко остановился у порога, на миг прислонившись лбом к древесине двери, уже зная, что ждёт его в собственной спальне. Медленно опустил ручку; щёлкнул паз.

Малфой сделал шаг вперёд, остановился. Засовывая руки в карманы брюк и усмехаясь.

Так и есть.

Запах корицы, секса, тишины.

И пустая постель.