Платина и шоколад. Глава 3. Часть 3
Раздел: Фэндом → Категория: Гарри Поттер
Когда он бровью не повёл, столкнувшись с ней в коридоре, Гермиона не поверила сама себе.
Всё случилось как-то спонтанно. Она мчалась на трансфигурацию, а Малфой выходил из-за угла. Это была крайне нежелательная встреча. И крайне… внезапная. Она просто уткнулась носом в его зелёно-серебряный галстук. И не успела глаз открыть, когда поняла, что это он. По запаху, слегка перебитому мягким одеколоном.
Она что-то пискнула, а Драко просто отпихнул её в сторону одним резким движением и прошёл мимо. Гермиона пришла в себя и взглянула ему вслед, когда он уже был в добрых метрах двадцати от неё. Это ещё что? Он ни слова не сказал? Не обозвал её растяпой, неуклюжей, грязнокровкой…
Он просто отодвинул её в сторону.
Это не то приветствие, которое она ожидала после произошедшего вчера. Она предвидела злость, раздражение… хотя бы что-то. Она думала, что они пересекутся в гостиной с самого утра и перегрызут друг другу глотки. Она думала, что он хотя бы что-то… как-то… А его в гостиной не было. И это страшно испортило Гермионе настроение, потому что…
В голове метались заранее заготовленные фразы. Их было много, так много!
Она хотела ткнуть пальцем в его наглое лицо и сказать, совершенно спокойно, с достоинством: «Ты гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Вчерашний поцелуй – это худшее, что я ощущала за всю свою жизнь! Лучше бы я проглотила чёртову змею, чем ощутила твоё тело рядом с собой». Вот так.
И никак иначе.
Спокойно и с достоинством.
Несмотря на то, что внутри эти слова гремели воплями, разрывая барабанные перепонки.
А он. Молча. Отодвинул её в сторону.
«Кто из них тебя трахает…»
«Скучная и деревянная…»
«Полка для книг…»
Кулаки сжались сами собой.
— Да пошёл ты к чёрту, ублюдок! – крикнула она и вздрогнула оттого, каким громким было эхо, доносящее эти слова до его ушей.
С тихим ужасом она наблюдала, как он останавливается. Оборачивается. Не видит его глаз, но угадывает это вечное безразличное выражение лица.
— Великое дело, грязнокровая сука. Бросать слова в спину, – ироничный голос звучал очень тихо, но она слышала каждое слово. Знала, что занятие по трансфигурации уже началось. Но ноги будто приросли к полу. В голове зазвенел тревожный колокольчик.
— Я могу говорить тебе это в лицо вечно! Поверь, мне есть, что сказать! – её голос был странно высоким. И, кажется, его это забавило.
Он не верил? Да пожалуйста!
Да, чёрт возьми, пожалуйста!
Она сорвалась с места и уверенным шагом направилась к нему, а стук собственных туфель отдавался в голове ритмичным маршем:
«Ты, гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Гадкий, отвратительный, мерзкий козёл!»
Чем ближе она становилась, тем кривее ухмылка растягивала его губы. Он действительно не верил! Она сжала зубы, чувствуя, как внутри всё подбирается от злости.
«Гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Гадкий, отвратительный!.. Гадкий!»
Он был уже достаточно близко, и шаги её стали мельче и тише.
«Гадкий…»
Она остановилась и уставилась в его лицо.
— Гад, – выдавила из себя, замечая, как его брови приподнимаются.
Снова. Он смеется над ней.
Серые глаза смотрели с пренебрежением, от которого хотелось рвать на себе волосы.
— Всё? – поинтересовался он, складывая руки на груди.
— Ты… гадкий и отвратительный. Мерзкий козёл, – Гермиона моргнула. Покусала губу. Всё равно это было не так впечатляюще, как звучало внутри. Она набрала в лёгкие побольше воздуха. — И, между прочим, я бы лучше проглотила… змею. Чем ещё раз поцеловала теб…
Она захлопнула рот, потому что его лицо внезапно оказалось в опасной близости. От былой насмешки не осталось и следа.
Губы Малфоя сжались.
— Ничего не было.
Гермиона едва сдержала истерический смешок, делая шаг назад.
— Ну да, Малфой. Как же.
— Послушай сюда, дура-Грейнджер, – он быстрым движением облизал губы, и Гермиона приложила все свои моральные силы, чтобы не проследить это движение взглядом. Вспомнила его вкус и к собственному ужасу ощутила тянущее чувство внизу живота. Мерлинова борода…
Она никогда больше не позволит ему поцеловать себя. Никогда.
— То, что ты полезла ко мне вчера, ничего не значит.
— Я полезла?! – Гермиона вновь ощутила спасительную волну злости, задирая подбородок. — Ты прижал меня к стене!
— Захлопни свой грёбаный грязнокровный рот, – глухо прорычал он, резко поворачивая голову вправо и глядя на пробегающих за поворот двух пуффендуйцев. Когда в коридоре снова повисла тишина, он опустил на неё презрительный взгляд. – Ещё не хватало, чтобы этот тошнотворный слушок промчался по Хогвартсу. Клянусь, Грейнджер, если ты поделишься с кем-то этой нелепостью, я убью тебя.
— Да уж знаем, проходили, – ядовито ответила она, отворачиваясь.
Он схватил её за подбородок ледяными пальцами. Повернул голову к себе, и в её глазах тут же пролился страх, расширяя зрачки.
— Ты услышала меня?
— Отвали, Малфой, – она отвернулась, пытаясь высвободиться, но он с силой дёрнул её обратно, и Гермионе показалось, что она услышала хруст.
Он едва не вывихнул ей челюсть.
На глаза навернулись слёзы, которые она тут же зло сморгнула, ощущая, как увлажнились ресницы, глядя прямо на него. Ощущая его дыхание на лице.
Она не понимала, что это было, но она была полна чего-то неопределённого. Будто полна всего сразу – и совершенно пуста одновременно. Из-за него. Отнюдь не из-за того, что он говорил. Ощущение, будто стоило его телу коснуться её хотя бы кончиком пальца, внутри начинали вертеться шестерёнки, которые прежде не двигались.
Одна, вторая, третья… и вот они уже гонят кровь так, что, кажется, сосуды сейчас загорятся.
И плевать, что он действительно может прикончить её.
Как это вообще возможно?
Она будто неслась по течению, отчаянно пытаясь остановиться, но ноги лишь упирались в бурлящую воду, что заносила её всё глубже. Всё дальше.
— Я клянусь, – прошипел он, наклоняясь, — я клянусь, что ты пожалеешь. Если об этом. Не забудешь.
Сердце било в рёбра.
Услышь, что он говорит. Услышь, идиотка.
— Чёртов трус, – шепнула она сквозь зубы, ощущая, что пальцы Малфоя сжимаются сильнее. Боль. Снова навернулись слёзы. Снова яростное моргание. Он наблюдал за её глазами с мрачной гордостью.
— Я могу сломать тебе челюсть, – произнес он, — своими руками, грязнокровка.
— Нашёл чем гордиться.
— Я надеюсь, ты поняла, что я хотел донести до тебя.
— Ничего ты не хотел донести. Очередные пустые…
— Иди ты. – Она почти всхлипнула, когда жёсткие пальцы выпустили её подбородок, а сам Малфой быстро пошёл по коридору, будто и не было вовсе их стычки.
На секунду обернулся через плечо и бросил:
— Я мучился от кошмаров всю ночь, Грейнджер. Так что не смей больше подходить ко мне.
И пошел дальше.
Она стояла, дыша приоткрытым ртом, глядя ему в спину.
Урод.
Заносчивый ублюдок.
Развернулась и помчалась в класс трансфигурации, осознавая, что совершенно опоздала. И не понимая, почему ей настолько всё равно, что ей сейчас скажет удивленная МакГонагалл. Все её мысли были направлены на чёртова Малфоя.
Уйди из моей головы.
Уйди.
УЙДИ.
Всё случилось как-то спонтанно. Она мчалась на трансфигурацию, а Малфой выходил из-за угла. Это была крайне нежелательная встреча. И крайне… внезапная. Она просто уткнулась носом в его зелёно-серебряный галстук. И не успела глаз открыть, когда поняла, что это он. По запаху, слегка перебитому мягким одеколоном.
Она что-то пискнула, а Драко просто отпихнул её в сторону одним резким движением и прошёл мимо. Гермиона пришла в себя и взглянула ему вслед, когда он уже был в добрых метрах двадцати от неё. Это ещё что? Он ни слова не сказал? Не обозвал её растяпой, неуклюжей, грязнокровкой…
Он просто отодвинул её в сторону.
Это не то приветствие, которое она ожидала после произошедшего вчера. Она предвидела злость, раздражение… хотя бы что-то. Она думала, что они пересекутся в гостиной с самого утра и перегрызут друг другу глотки. Она думала, что он хотя бы что-то… как-то… А его в гостиной не было. И это страшно испортило Гермионе настроение, потому что…
В голове метались заранее заготовленные фразы. Их было много, так много!
Она хотела ткнуть пальцем в его наглое лицо и сказать, совершенно спокойно, с достоинством: «Ты гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Вчерашний поцелуй – это худшее, что я ощущала за всю свою жизнь! Лучше бы я проглотила чёртову змею, чем ощутила твоё тело рядом с собой». Вот так.
И никак иначе.
Спокойно и с достоинством.
Несмотря на то, что внутри эти слова гремели воплями, разрывая барабанные перепонки.
А он. Молча. Отодвинул её в сторону.
«Кто из них тебя трахает…»
«Скучная и деревянная…»
«Полка для книг…»
Кулаки сжались сами собой.
— Да пошёл ты к чёрту, ублюдок! – крикнула она и вздрогнула оттого, каким громким было эхо, доносящее эти слова до его ушей.
С тихим ужасом она наблюдала, как он останавливается. Оборачивается. Не видит его глаз, но угадывает это вечное безразличное выражение лица.
— Великое дело, грязнокровая сука. Бросать слова в спину, – ироничный голос звучал очень тихо, но она слышала каждое слово. Знала, что занятие по трансфигурации уже началось. Но ноги будто приросли к полу. В голове зазвенел тревожный колокольчик.
— Я могу говорить тебе это в лицо вечно! Поверь, мне есть, что сказать! – её голос был странно высоким. И, кажется, его это забавило.
Он не верил? Да пожалуйста!
Да, чёрт возьми, пожалуйста!
Она сорвалась с места и уверенным шагом направилась к нему, а стук собственных туфель отдавался в голове ритмичным маршем:
«Ты, гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Гадкий, отвратительный, мерзкий козёл!»
Чем ближе она становилась, тем кривее ухмылка растягивала его губы. Он действительно не верил! Она сжала зубы, чувствуя, как внутри всё подбирается от злости.
«Гадкий, отвратительный, мерзкий козёл! Гадкий, отвратительный!.. Гадкий!»
Он был уже достаточно близко, и шаги её стали мельче и тише.
«Гадкий…»
Она остановилась и уставилась в его лицо.
— Гад, – выдавила из себя, замечая, как его брови приподнимаются.
Снова. Он смеется над ней.
Серые глаза смотрели с пренебрежением, от которого хотелось рвать на себе волосы.
— Всё? – поинтересовался он, складывая руки на груди.
— Ты… гадкий и отвратительный. Мерзкий козёл, – Гермиона моргнула. Покусала губу. Всё равно это было не так впечатляюще, как звучало внутри. Она набрала в лёгкие побольше воздуха. — И, между прочим, я бы лучше проглотила… змею. Чем ещё раз поцеловала теб…
Она захлопнула рот, потому что его лицо внезапно оказалось в опасной близости. От былой насмешки не осталось и следа.
Губы Малфоя сжались.
— Ничего не было.
Гермиона едва сдержала истерический смешок, делая шаг назад.
— Ну да, Малфой. Как же.
— Послушай сюда, дура-Грейнджер, – он быстрым движением облизал губы, и Гермиона приложила все свои моральные силы, чтобы не проследить это движение взглядом. Вспомнила его вкус и к собственному ужасу ощутила тянущее чувство внизу живота. Мерлинова борода…
Она никогда больше не позволит ему поцеловать себя. Никогда.
— То, что ты полезла ко мне вчера, ничего не значит.
— Я полезла?! – Гермиона вновь ощутила спасительную волну злости, задирая подбородок. — Ты прижал меня к стене!
— Захлопни свой грёбаный грязнокровный рот, – глухо прорычал он, резко поворачивая голову вправо и глядя на пробегающих за поворот двух пуффендуйцев. Когда в коридоре снова повисла тишина, он опустил на неё презрительный взгляд. – Ещё не хватало, чтобы этот тошнотворный слушок промчался по Хогвартсу. Клянусь, Грейнджер, если ты поделишься с кем-то этой нелепостью, я убью тебя.
— Да уж знаем, проходили, – ядовито ответила она, отворачиваясь.
Он схватил её за подбородок ледяными пальцами. Повернул голову к себе, и в её глазах тут же пролился страх, расширяя зрачки.
— Ты услышала меня?
— Отвали, Малфой, – она отвернулась, пытаясь высвободиться, но он с силой дёрнул её обратно, и Гермионе показалось, что она услышала хруст.
Он едва не вывихнул ей челюсть.
На глаза навернулись слёзы, которые она тут же зло сморгнула, ощущая, как увлажнились ресницы, глядя прямо на него. Ощущая его дыхание на лице.
Она не понимала, что это было, но она была полна чего-то неопределённого. Будто полна всего сразу – и совершенно пуста одновременно. Из-за него. Отнюдь не из-за того, что он говорил. Ощущение, будто стоило его телу коснуться её хотя бы кончиком пальца, внутри начинали вертеться шестерёнки, которые прежде не двигались.
Одна, вторая, третья… и вот они уже гонят кровь так, что, кажется, сосуды сейчас загорятся.
И плевать, что он действительно может прикончить её.
Как это вообще возможно?
Она будто неслась по течению, отчаянно пытаясь остановиться, но ноги лишь упирались в бурлящую воду, что заносила её всё глубже. Всё дальше.
— Я клянусь, – прошипел он, наклоняясь, — я клянусь, что ты пожалеешь. Если об этом. Не забудешь.
Сердце било в рёбра.
Услышь, что он говорит. Услышь, идиотка.
— Чёртов трус, – шепнула она сквозь зубы, ощущая, что пальцы Малфоя сжимаются сильнее. Боль. Снова навернулись слёзы. Снова яростное моргание. Он наблюдал за её глазами с мрачной гордостью.
— Я могу сломать тебе челюсть, – произнес он, — своими руками, грязнокровка.
— Нашёл чем гордиться.
— Я надеюсь, ты поняла, что я хотел донести до тебя.
— Ничего ты не хотел донести. Очередные пустые…
— Иди ты. – Она почти всхлипнула, когда жёсткие пальцы выпустили её подбородок, а сам Малфой быстро пошёл по коридору, будто и не было вовсе их стычки.
На секунду обернулся через плечо и бросил:
— Я мучился от кошмаров всю ночь, Грейнджер. Так что не смей больше подходить ко мне.
И пошел дальше.
Она стояла, дыша приоткрытым ртом, глядя ему в спину.
Урод.
Заносчивый ублюдок.
Развернулась и помчалась в класс трансфигурации, осознавая, что совершенно опоздала. И не понимая, почему ей настолько всё равно, что ей сейчас скажет удивленная МакГонагалл. Все её мысли были направлены на чёртова Малфоя.
Уйди из моей головы.
Уйди.
УЙДИ.
