На короткие мгновения я представляю, что на самом деле нет никакого здесь. Есть я, а всё то, что вокруг меня, лишено описаний. Представь, что ты стал целым миром.
Эдакой несчастной вселенной, которая безнадёжно избегает участи погибнуть. Но в итоге всё равно сделает это. Треснет, испарится, взорвётся. Рано или поздно что-то безвозвратно исчезает. Я бы сказал, что чувствую себя несчастной вселенной. Потому что существую только я — и ничего больше. Я один. Вокруг нет пространства. Звуков, запахов, красок.
Клетка, идеально подходящая для тебя. В форме тебя — и ты в ней. Ты способен шевелиться, но это не даёт тебе никаких ответов. Никаких гарантий на спасение. Никакой надежды. Иногда я смеюсь. Беззвучно. Я воображаю, что слышу эхо собственного смеха. Мне и правда начинает казаться, что я себя слышу. Что меня окружает что-то ещё. Просто везде выключен свет.
Я уже говорил, что нет никаких гарантий? Себя сам не спасёшь. Можно фантазировать. Придумать мир, где ты сам себе король. Но существует «но». В моём случае стоит задуматься о том, чтобы покончить со всем раз и навсегда. Выстрелить в голову, распороть руки и сдавить порезанные вены, повеситься в конце концов. А знаешь, что тут самое забавное, Риз? То, что я уже мёртв. Дважды. И, как я уже говорил, здесь нет ничего. Здесь не существует в целом. А то, что я чувствую, воображаемо. Холод, пустота, жар, отчаяние, ярость, голод, страх, возбуждение... Я ничего не чувствую. Меня нет в живых.
Я — замороженная пустыня.
Я так думал.
Но я до сих пор где-то. До сих пор способен говорить. До сих пор способен анализировать и поддаваться потоку растраченных эмоций. Я помню. Я знаю. Я ощущаю. Я признаю своё Я.
Когда ты осознаёшь, что всё ещё жив, в тебе просыпается надежда. Вера в то, во что ты никогда не собирался верить. В освобождение. Будто ты можешь выбраться из тюрьмы, которой нет ни в одной из галактик. Будто твой разум, воскрешённый в виде программы фанатичного учёного, обладает какой-то неопровержимой силой. Будто ты когда-нибудь обретёшь тело живое и тёплое. Будто ты сможешь прикасаться к предметам и к людям.
Я прокручиваю в голове моменты, где я снова убиваю. Душу сопливых салаг голыми руками, стискивая жирные шеи. Организовываю очередной орбитальный обстрел. Стираю поселения бандитов с уродливого лица Пандоры. И, наконец, вновь возглавляю Гиперион, возвращая свои любимые развлечения. Но есть вещи, которые мне никогда не вернуть.
Например, свою дочь.
Я мог бы дать тебе всё, Ризи. Ты мог бы стать вторым Джеком. Конечно, ты бы не был так охренительно красив, как я, но ты мог бы возглавить Гиперион вместе со мной. В тебе я видел прекрасную кандидатуру на своё место. Кресло в моём кабинете создано для твоей тощей задницы. Почему? Потому что ты — одна из многочисленных преданных собачек, которые считают своим долгом пускать слюни на меня. Потому что ты — пытающийся походить на кого-то пацан, прекрасно знающий своё дело. Потому что ты — фигура, которой известны все нечестные ходы Гипериона. Потому что ты — это неудачная копия меня. Единственная мною признанная.
Ты знаешь, каким нужно быть отморозком, чтобы получить власть.
Ты знаешь, как нужно обращаться со сбродом, чтобы он увидел твою королевскую ауру.
Ты знаешь, но ты не воспользовался этим. Глупый, мягкосердечный ублюдок.
Если бы я мог быть не сраной голограммой, которую видишь лишь ты благодаря вживлённым в тело имплантатам, то я бы долго мучил тебя. Сначала я бы прострелил обе твои ноги, чтобы ты уползал от меня, унизительно поскуливая. Я бы бил тебя по лицу. Ногами. Выбивал зубы, разбивал нос, портил твоё смазливое лицо, которое должно было стать лицом Гипериона. Новым, но отражающим старое: моё. Я бы сломал тебя, Риз. Не оставил бы ничего целого. Не дал бы тебе того, чего ты так хотел. Ради чего готов был убивать.
Пойти по головам, мягко говоря.
Устроить кровавую баню всем своим друзьям, грубо говоря.
Ты не ценишь моего великодушия по отношению к тебе. Ты не ценил его и тогда, когда я сообщил всем этим офисным крысам, знающим перестрелки лишь на пальцах, что новым президентом Гипериона становишься именно ты. Риз, бывший старший помощник уборщика, ныне — хранитель наследия Красавчика Джека.
Ты мог себе вообще представить, что был близок к тому, чтобы стать следующей легендой? Но ты всё просрал, предав мои ожидания. Ты предал меня. Как и мой босс, как и моя девушка, как и моя дочь. Ты предал меня, сукин сын.
За это я должен был похоронить тебя вместе с Гелиосом. Чтобы тебя разорвало на части взрывами или сдавили насмерть рушившиеся стены с потолком. Ты должен был сдохнуть там, где понабрался этой самоуверенности, будто ты когда-то сможешь переплюнуть меня. Если ты первый сообщил мне о моей собственной смерти, это ничего не значит. Я отрицаю свою смерть! Потому что я до сих пор живой. В твоей голове, Ризи. Прямо в твоей безмозглой голове.
Я был готов отправить тебя в открытый космос на останках станции Гелиос.
А ведь ты мне нравился. Ты был глуповатый, наивный, но невероятно эгоистичный и самовлюблённый. Чем-то похожий на меня, только в ухудшенном варианте. Я видел в тебе себя молодого. Такого же серого мальчишку, которого даже с дерьмом мордоплюя не равняли, но у которого были дикие амбиции. Которые в будущем привели к роскошной жизни: к женщинам, к насилию, к деньгам и, конечно же, Хранилищу. И к слепоте перед самым ценным.
Я знал, что ты считаешь меня героем. Любой другой жополиз мог тебе открыто завидовать, потому что у них за всю жалкую жизнь даже и шанса бы не выдалось перекинуться со мной парой слов. А с тобой мы стали чуть ли не лучшими друзьями, парень. Нет, серьёзно. Ты зарядил сногсшибательную шутку, когда намекнул Васкесу-Купюроголовому на то, что его волосы выглядят почти как настоящие. Но это, опять же, ничего не значит.
Потому что ты должен сдохнуть.
*
Твоя смерть была отсрочена. Гелиос взорвался, а тебе удалось найти спасательную шлюпку, но, Ризи, на этом ничего не кончается. Потому что, когда ты очнёшься, очнусь и я. Мы поговорим по душам, ты снова засунешь себе в голову кабель по моей вежливой просьбе, а затем тебе придётся за всё расплачиваться. Кровью, как говорила моя бывшая девушка Ниша.
Я видел, как ты шёл по горящим обломкам и непонимающе оглядывался. Твои испуганные глаза вынуждали меня неслышно хохотать от умиления. Когда ты остановился перед огромным экраном, на нём появился я. Я сказал тебе: «Ну ты и мудак». Потому что ты и есть мудак, Риз. И в твоей тупой башке до сих пор не сохранилась память о том, что Красавчик Джек просто так не оставит тебя в покое. Я убью тебя. Если не получится вновь, то буду пытаться снова и снова. Твоё жалобное попискивание «умру я — умрёшь ты» для меня бессмысленно. Подловив нужный момент, кабель врезается в отверстие в твоём виске.
Знаешь, Ризи, я ведь мёртв. Меня застрелил Искатель Хранилища. Сразу после того, как он убил Хранителя. Все так радовались, что я убит. «Наконец-то! — вещала мусорная радиостанция. — Красавчику Джеку пришёл конец!» Будет интересно, если все вдруг узнают о том, что Красавчик Джек жив. Интересно, как тогда все будут радоваться.
Правой рукой я хватаюсь за свою шею, начиная душить себя, наблюдая за твоим меняющимся в выражениях лицом. Не повторяй своих слов о том, что с твоей смертью последует и моя смерть. Вторая. Лучше повторяй мои движения. Лиши себя кислорода. Не смей сопротивляться.
Задуши себя своей же рукой, которой управляю я. Такая глупая смерть для такого глупого парнишки, как ты. Я видел, как твои глаза закатывались, а рот раскрывался в немом полукрике. Я воображал, что ты скоро умрёшь. Но ты... Ты снова всё испортил. Ты снова подвёл того, кто помог тебе сделать самого себя.
Ты с такой яростью сломал себе руку, а потом вырвал её из туловища. Провода рвались с жутким звуком, который не мог заглушить даже твой сдавленный стон вместе с криком. Я понял, что начинаю проигрывать. Понял это с чистым рассудком, как будто принял в виде чего-то обязательного. Но я был вне себя от злости, когда смотрел, как кровь брызжет из места, где теперь не было руки. Я не мог показать своей злобы, я был на грани. Ты тяжело дышал, глотая кислород. Когда твоя здоровая рука потянулась к осколку стекла, я хотел закричать: «Не смей!»
Но вместо этого я что-то сбито прошептал, делая к тебе шаг.
Когда стекло врезалось в твой висок, упрямо выковыривая чип, я почувствовал дрожь. Ха-ха, дрожь! У голограммы!.. Я стал орать на тебя. Пытался остановить, но у меня не было возможности до тебя даже дотронуться.
Хватит, Ризи! Ну же, приятель, перестань!
Я кричал. Я был готов встать перед тобой на колени и умолять о том, чтобы ты не делал этого. Я не хочу в пустоту. Когда я умер в первый раз, я прожил в ней слишком долго. Но в тот момент, когда я стоял рядом, я понял, что скоро снова окажусь там. Или здесь. Потому что чип с глухим щелчком выскочил из чужой головы, а его провода порвались, заискрив.
И я упал на колени. Я, Красавчик Джек, президент кровавой компании, не знающей пощады, упал на колени перед низкоуровневым работником Гипериона — и стал умолять его прекратить. Я ощущал боль. Настоящую. Словно я вновь живой и меня можно изрешетить пулями. Я говорил быстро и невнятно, смотря на то, как ЭХО-глаз вырывают с помощью того же стеклянного осколка. Нет-нет-нет-нет. Я продолжал умолять. Не надо, прошу. Пожалуйста, не возвращай меня туда. Я не хочу. Нет. Я видел провода, что тянулись из чужой глазницы. Они вот-вот должны были закончиться и оборваться. ОСТАНОВИСЬ-НЕ...
Я бросился к Ризу — и исчез. Возвратился туда, откуда пришёл.
Мой собственный крик до сих пор стоит эхом в ушах.
Я снова чувствовал боль.
*
Я тогда впервые понял, почему выбрал именно тебя, Риз. Почему тебе выпала честь стать тем, кто мог бы занять моё место и под моим надзором править. Ты победил меня. Уничтожил. Ты убил того, кем восхищался, во второй раз. Теперь я был мёртв дважды.
А знаешь, второй раз был хуже первого, потому что в тот момент, когда я испарился, я ощутил боль. Всю, без остатка. Боль, которая была со мной всю жизнь и накапливалась. От обид, от проигрышей, от предательств, от потерь. Когда она настигла меня в месте, которое я не могу даже описать, я кричал. Долго и, кажется, надрывно. Я не слышал себя, но знал, что мой крик оглушителен. Мне было так больно, Риз, что я, наверное, умер в третий раз.
Это закончилось, когда я закрыл несуществующими руками своё несуществующее лицо. Когда осознал, что я вновь один. В клетке, которая имеет форму меня.
Может, теперь я и правда мёртв?
Но я до сих пор где-то. До сих пор способен говорить. До сих пор способен анализировать и поддаваться потоку растраченных эмоций. Я кричу. Я отчаиваюсь. Я боюсь. Я признаю своё Я.
Знаешь, Ризи, у меня есть ещё один шанс. Когда я выберусь отсюда, я захвачу твоё сознание. Я засяду в твоей голове тупым и огромным гвоздём. Я буду пытать тебя изнутри, пока ты не сдашься мне добровольно. Это будет хуже засовывания лезвий в дёсны. Хуже, чем блевотина скага в обеде твоей мамаши. Хуже, чем причёска твоей лучшей подружки.
Будь готов к этому. Будь готов к вечному заточению в моей клетке. Будь готов стать целым миром.
Обещаю, что ты проиграешь. Но ты получишь то, что хотел всегда. Ты станешь мной. А пока что...
Здесь невыносимо холодно, парень.
