Кружевной зонтик. Глава 3

Наконец, красная столичная метка на двери вернулась на свое место. Кальцифер, теперь уже без серебряной лопаты, с самым напыщенным видом сыграл свою роль в ритуале. Причем Софи очень подозревала, что половина его рева и мельканий была просто спектаклем, но не возражала - зрелище получилось незабываемое. Комната замка почти не поменялась. Только в окно, прежде выходящее на восток, вдруг хлынул свет заходящего солнца.
- Вот и все, теперь наше основное логово здесь, – объявил Хоул, отряхивая руки от мела.
- Ты чувствуешь, друг мой, - самодовольно протрещал демон, - силы-то у меня прибывают. Я мог бы перенести дом и в два раза больше, – и он устроился в очаге подкрепиться парой поленьев после трудов.
- Переезжаем, переезжаем, - заметила Софи, - а разницы что-то не видно.
- О, разница есть, – гордо сказал Хоул и показал на совершенно пустой участок стены между кладовкой и лестницей, который ничуть не изменился. Все уставились на стену, потом на Хоула, потом снова на стену.
- И правда, - съязвила Софи, - стена стала гораздо прекраснее. Как я сразу не заметила!
Хоул снова направил руку на стену, произнеся при этом что-то непонятное. Ничего не произошло.
- Ладно, - сдался он, - двери нам пока не очень удаются. Майкл, неси топор.
Ценой страшного грохота и облаков чудовищной пыли в стене удалось проделать отверстие примерно в 35 дюймов в диаметре, и все полезли в него. По ту сторону оказалась чудесная светлая комната.
- Это гостиная, - пояснил Хоул. – Пойдем, Софи. - И он радостно потащил ее показывать апартаменты. – Король отблагодарил за Джастина, Салимана и Болотную ведьму, так что я купил этот дом. Смотри, тут кухня, наверху четыре спальни, давай, перетаскивай свои пожитки из-под лестницы.

Небольшой домик был прекрасен. Комната замка осталась прежней, теперь она выполняла роль прихожей, а через дыру в стене пришедшие попадали в остальные помещения. Кладовка при переезде как-то умудрилась захватить пространство и стала в три раза больше, причем (Софи могла бы поклясться) в ней появились вещи, которых раньше не было. Окна выходили на тихую улицу. Ванная была хоть и не такая роскошная, как в замке, но Софи была очень рада, что теперь Хоул будет занимать по три часа уже не единственную ванную в доме. Но самое главное - здесь была удобная кухня с желтым полом и настоящей кухонной плитой, а не просто древним очагом, готовить на котором, по правде сказать, было сплошным мучением. Увидев ее, Софи кинулась с радостным воплем и стала открывать дверцы и рассматривать, как она устроена.
- Что это? – подозрительно протрещал Кальцифер.
- Это плита для готовки. Вот сюда удобно кастрюли ставить. Вот сюда закладываются дрова, и разжигается огонь.
- Вы что думаете, я буду сидеть в этом ящике и варить суп? Совсем с ума сошли? Я свободный независимый демон!
- Нет, конечно. Здесь просто разожжем обычный огонь, – Софи так увлеклась, что не заметила, как Кальцифер взвился от ярости.
- Успокойся, синяя ты морда, что ты так всполошился, – попытался утихомирить демона Хоул.
- Попрошу уточнить, - сказал тот не своим голосом, - какой еще огонь.
- Обычный, просто огонь, который горит в домах.
- Просто огня не бывает. Огонь это вам не вещь какая-нибудь, это всегда дух, чтобы вы знали. И я не потерплю другого огня в своем доме.
- А мне надоело есть бутерброды с беконом и яичницу, – не собиралась сдаваться Софи. - На этой плите можно готовить нормальную еду. Даже пироги можно печь.
- Пироги-и-и... – протянул Майкл благоговейно.
- К тому же тебя вечно нет, ты таскаешься за Хоулом, а мне даже чайник не вскипятить.
- Я не таскаюсь, а сопровождаю по делам государственной важности. Скажи им, Хоул.
Хоул закатил глаза и исчез с поля боя. Он вообще всегда неприкрыто сбегал, как только назревал конфликт. Но при этом каким-то волшебным образом, в конце концов, все устраивалось так, как он хотел. Кроме уборки, злорадно подумала Софи. Но тут же ее осенила мысль, что возможно, на самом деле он не так уж и против чистоты. А все эти спектакли просто ради того, чтобы его никто не мог заставить и пальцем о палец ударить в домашнем хозяйстве. Не запрещает – уже счастье. Вот ведь хитрец.
После долгих уговоров им с Майклом удалось убедить демона, что он член семьи и никакой другой огонь даже близко не сможет претендовать на его положение в доме. И в топке появился робкий оранжевый язычок.
- Только рябиновые поленья ему не отдавайте. Все рябиновые – мои, – продолжал ворчать Кальцифер.
На семейном совете, состоящем из Софи, Майкла и огненного демона, было решено испытать новый огонь приготовлением яблочного пирога. На пироге настаивал Майкл, на том, что это испытание – Кальцифер, а Софи же просто не терпелось заняться приготовлением хоть чего-нибудь, а не резать хлеб с сыром на ужин. Пока она замешивала тесто и чистила яблоки, новый огонь под строгим присмотром Кальцифера кипятил воду и прогревал духовку. Майкл, забросив все дела, сидел на табурете, болтал ногами и рассуждал, какую еще еду теперь можно будет готовить. Парню тоже явно надоело питаться всухомятку.
Хоул вошел в дом ровно в ту секунду, когда пирог вытаскивали из печи. И Софи руку бы дала на отсечение, что это не случайность.
- Как я устал, ношусь как проклятый, столько дел, меня просто разрывают на части, – стонал он, незаметно косясь, как Софи проверяет, пропеклось ли тесто, и вдыхая сногсшибательный аромат домашней выпечки.
- Иди уже, артист, садись. Майкл, доставай кружки, – смилостивилась Софи.
Хоула усадили за стол, налили чаю и отрезали большой кусок пирога.
- Кальцифер, ты будешь кусочек?
- Ну, хоть догадались предложить, а то член семьи, член семьи, а как за стол, так без меня.
Царила такая теплая, совсем семейная атмосфера, что когда Хоул опять лишь слегка приобнял ее, чмокнул в кончик носа и погладил по спине, она была почти довольна. И даже сделала перерыв в священной войне с грязью и села шить платье. Платье она шила вечерами, к каждому стежку прилагая множество желаний. Раз у нее получилось заговорить шляпки и наложить на хоулов камзол приворотные чары, то неужели ей не удастся сделать волшебным собственное свадебное платье, думала Софи. И старалась изо всех сил.

На следующий день в паучьем царстве замка наступили реформы. И, что уж тут скрывать, паучкам пришлось туго. Хорошенько всё обдумав, Софи пришла к выводу, что сам факт наличия пауков в доме можно считать благом. Зато на кухне никаких мух не будет, справедливо рассуждала она. Вот только висела паутина хаотично и часто в таких углах, которые нужны были ей самой для разных вещей. Поэтому она постаралась сосредоточиться, как делала это, отгоняя пугало, и приказала паукам собраться всем в одну банку. Пауки злились, обиженно смотрели на нее сотнями глаз, но нехотя повиновались. Тогда она убрала всю имеющуюся путину, а затем, снова сосредоточившись, стала командовать, где и как должна располагаться новая.
- Не горюйте, паучки, - говорила она им, когда те с покорным видом вылезали из банки и разбредались к указанными местам стройки. – Вы же можете сплести новую паутину, в сто раз лучше прежней. Да такой красоты, кроме вас, никто не сделает. Вы же у нас самые умные, самые большие во всей Ингарии. Вот ты, красавец какой, - она посадила крупного мохнатого зверя на палец и перенесла в отведенное место, - сплети, пожалуйста, в этом проеме квадратную сеть, и все самые вкусные мухи будут твои.
Мысль о вкусных мухах несколько смягчила старого матерого убийцу.
Придя вечером домой, Хоул застыл на пороге. Софи была раздосадована - заметил, значит. А что она волосы уложила по-новому – ноль внимания, а когда она вчера села с ним рядом чуть ли не прижавшись, он и бровью не повел.
Королевский маг с явным благоговением оглядывал ровные ряды паутины под потолком. Квадратные, круглые и даже треугольные сети складывались в узоры и прекрасно вписывались в интерьер.
- Бессмертные боги… Софи, радость моя, скажи, чем провинились паучки, чтобы я не совершил такую же ошибку, – он бросил сочувственный взгляд на недовольное животное, восседающее в центре кружева, ничего общего не имеющего с обычной паутиной.
- Они не выполняли обещаний, – язвительно проговорила Софи и хотела уже было продолжить эту загадочную мысль, но Хоул с опаской, чуть ли не боком просочился в ванную и плескался там дольше обычного - наверное, боялся выходить.

Фанни заезжала ненадолго почти каждый день. Она пыталась привозить и миссис Ферфакс для усиления воздействия, но та заявила, что Хоуэлл славный юноша, что бы там о нем ни говорили, и она не видит для Софи никакой угрозы, а посему не собирается попусту тратить время. И Фанни продолжала ездить одна.
В этот раз, войдя из Маркет-Чиппинга, она как всегда с явным неудовольствием протиснулась в дыру в стене и устроилась с Софи в Кингсберийской гостиной.
- И когда вы сделаете нормальную дверь? Это же просто ужасно неудобно и вообще неприлично.
- Хоул сделает, когда сам решит, пытаться пилить его совершенно бесполезно. Я уже смирилась, – ответила Софи довольно мрачно.
Сочтя это хорошим знаком, Фанни завела свой любимый разговор.
- Ты не представляешь, как мне тяжело слушать всякие сплетни на счет тебя, детка. Я-то знаю, что ты приличная девушка, но пойди убеди в этом всех болтливых кумушек, – и на ее личике отразилось негодование и возмущение. – Говорят, что ты живешь с чародеем Хоулом, репутация которого всем хорошо известна. А это бросает тень и на твою собственную репутацию тоже. Они считают тебя чуть ли не падшей женщиной, – она промокнула глаза кружевным платочком, показывая, какую она испытывает по этому поводу душевную боль.
Софи печально вздохнула. Станешь тут падшей женщиной, как же, думала она. Какая-то чудовищная несправедливость. Родители прячут дочерей, когда он просто идет по улице, как будто он способен обесчестить девушку, или как минимум съесть ее сердце, чуть ли не одним взглядом. А в реальности что он делает? Ничего! И вот она, Софи, постоянно рядом, никто ее не прячет и почти не контролирует, а он даже ни разу не приставал как следует.
И неизвестно еще, что будет после свадьбы. Она так и представляла, как он надевает ей на палец кольцо, а потом целует в макушку и уносится прочь.
Фанни же, неправильно истолковав реакцию Софи, подумала, что её аргументы, наконец, попали в цель, и усилила натиск.
- А ведь это порочит и меня. Ведь я растила тебя с тех пор, как ты была еще совсем крохой. И теперь они, наверное, считают, что я плохая мать. Ты просто не представляешь, как меня это расстраивает. Прошу тебя, переезжай к нам.
- Мне бы с нашим переездом разобраться, – угрюмо отмахнулась Софи. - Стоит мне отлучиться хотя бы на день, и тут всё будет просто вверх дном. Я только начала наводить порядок в хозяйстве. Дел невпроворот.
И Фанни, немного обиженная, что к ее мнению совершенно не прислушиваются, удалилась.
А Софи затянула потуже фартук на тонкой талии, причесала волосы (вдруг Хоул пройдет мимо) и набросилась на грязь в кладовке. Грязи там было столько, что это даже немного отвлекло девушку от всех горестей. Но все равно было ужасно обидно.
В конце-концов Софи разозлилась настолько, что забралась-таки в комнату Хоула, пока тот отсутствовал, и навела там страшную чистоту.
Вернувшись и войдя к себе, Хоул издал нечленораздельный вопль, выскочил из комнаты и захлопнул дверь. Немного постоял, затем медленно приоткрыл дверь снова. Софи было его совершенно не жалко. «Вот тебе, получай, обманщик», - думала она, глядя, как Хоул осторожно переступает порог и озирается по сторонам.
- О нет! Мои паучки! – вскричал он, глядя на чистую кровать, на которую не свисал ни один лоскут паутины.
- Спать с пауками – вот уж что может быть лучше, – ехидно заметила Софи. – Может, ты еще и женишься на них?
- Может и женился бы, если бы они были живы. – Софи еще никогда не видела Хоула таким рассерженным.
- Живы твои паучки, – смилостивилась она. – Я их просто пересадила. – Она показала на потолок. – Все, как один, можешь пересчитать. Хотя, ты, наверное, их в лицо знаешь. Паучки, поздоровайтесь с Хоулом. – Пауки злобно посмотрели на Софи, но промолчали. Пока.
Хоул начал приходить в себя.
- Я всегда надеялся, - сказал он, - что твоя мания все убирать – часть проклятия болотной ведьмы. Но теперь понимаю, как жестоко я ошибался.
- Разве это проклятие – любить чистоту?
- Для кого как… Для меня так сущее проклятие, – признался он грустно и стал разглядывать вещи в комнате, причем с таким удивлением, будто многие из них видит впервые в жизни и не представляет, как они сюда попали.