Муза для негоцианта. Глава 7
Раздел: Фэндом → Категория: Книги, фильмы и комиксы
Глава VII.
Комната дрогнула и расползлась. Визуальное оглушение длилось долю секунды и вот предметы после причудливого танца, полного изгибов, пластики и взаимодействия обрели свои очертания и стали на место. Пальцы, держащие лезвие сомкнулись, и вместо теплого металла из них выскользнула прохладная вода. Вьесчи скрипнула зубами от досады: из тумана зеркала на нее смотрел Фэриартос.
- А голову ты планировала отослать ее Мастеру? – голос фэри заполнял собой помещение, им говорили стены, в то время как отражение насмехалось над ней.
Вьесчи мрачно улыбнулась, оценивая обстановку:
- Так это ты был в театре.… Следил за мной… Сукин ты сын…
- На совете Ревенанта [1] будешь петь тем же голосом? – несмотря на внешнее спокойствие Фэриартос растительные узоры враждебно расползлись по плитке, намереваясь выскользнуть за грани плоского мира.
- Тебя это не касается. Исчезни…
- Ты почти убила мою сестру, - отражение показало на кубок в руках, - идея с настоем на крови нарушающим регенерацию блестящая! За какие заслуги Грейганн поделились с тобой этим рецептом? Думаешь, судьи не примут этот ход во внимание? И, конечно же, наркотик…. У тебя сильная воля, Юрате, - отражение кивнуло в сторону кровавой ванны, - не всякий устоит перед таким пиршеством.
- Ее кровь теперь – яд.
- Без регенерации конечно. Ты всегда была собственницей! Но она тебе больше не принадлежит: не быть ей ни твоей слугой, ни птенцом. Смирись. Просто, - с узорчатых растений взлетели птицы, словно испуганные хищником, - уходи…
- Знаешь же, если сейчас уйду, я уничтожу ее…
- Ты ее никогда больше не увидишь!
Юрате подняла глаза и посмотрела за спину, у двери с кубком в руках стоял Фабио.
- Феб…
- Обещаю, - он сделал шаг к ней, и мощная рука нежно коснулась плеч киндрэт.
- Она не должна была принимать его приглашение. Но даже моей заботы и опеки оказалось недостаточно, чтобы оградить ее от тьмы…
- Никто не может устоять перед нашим даром, сестра.
Обернулась, опершись бедром о бортик купальни, сложила руки на груди:
- Ты прав, - пожала плечами. - Но передо мной сейчас задача: как избежать последствий сегодняшнего… вечера, - киндрэт тактично опустила слово «убийства» и Феб улыбнулся. – Слишком многие жаждут нашей крови, чтобы так просто уйти. Если все вскроется, на Совете нас не просто разорвут.… Думаешь, Евгений потребует мою голову? Нет, конечно, он слишком тщеславен для этого.
- Вьесчи потеряют доверие Фэриартос…
- Расстановка сил изменится. Вы примкнете в Даханавар.
- Твой клан лишится постоянного источника дохода. Потребуются столетия…
- И рано или поздно, чтобы вернуть расположение клана, Мастер принесет вам мою голову.
- Думаешь?
- Иногда я уверенна в этом.
- Позволь мне, - Фабио шагнул на встречу, склонился к уху Вьесчи и прошептал одними губами, - решить твою проблему. Так будет лучше. Ах да, чуть не забыл… Внизу тебя ждет... – и, глядя на вытянувшееся лицо Вьесчи, пожал плечами, - Мастер..
- Ну ты и сволочь: решил подстраховаться со всех сторон! – Юрате метнулась к двери.
- А то он тебя не чувствует! - Фабио наблюдал, как она спешно собирается. – О мелочах не беспокойся, - кинул в сторону тела. – Я о них позабочусь.
Итальянец подошел к Вьесчи и сделал попытку губами коснуться основания шеи, где приспустилась сорочка, но та ловко выскользнула:
- Даже не думай… - Юрате запахнула сорочку, разгладила складки, поправила кружево и повязывала галстук: Флавий всегда придирчиво относился к внешнему виду птенца.
Фэриартос сделал вид, что ему все равно, и отступил на безопасное расстояние.
- Будет день, будет пища, - итальянец насмешливо проводил взглядом уходящую Вьесчи.
- Зачем тебе это? – она неожиданно вернулась и стояла в дверях кабинета. - Ты вовсе не должен так рисковать, Феб.
- Может, я не теряю надежды. Кстати, в костюме венецианского пажа ты мне нравилась больше.
- Я использую твои слова на Совете.
- Всегда к твоим услугам, - он кивнул головой и опустился за письменный стол.
***
По телу ядом разлилась усталость туманной ночи, схожая с человеческим ознобом, приправленная досадой. Фабио опустил глаза и усмехнулся, увидев рисунки Вьесчи, но более его тронула бумага: купчая дома на имя цыганки. Уже бесполезный подарок.
«Интересно, успела эта чертовка оценить щедрость их милости? Моя дорогая Юрате, сколько в тебе еще черных дыр?» - пальцы ловко сделали из купчей бумажного соловушку, Феб подошел к окну, отворил его и выпустил живую птицу в ночь: «Пой о несбывшихся надеждах, друг мой! Предостерегай влюбленных!» - захлопнул окно и прошел в ванную.
Творец достал податливое тело из воды и отнес в кабинет. Ошибалась Юрате, приняв Тсериту за музу. В этом не раскрывшемся бутоне он чувствовал Творца… будущего.
Фэриартос положил сестру на диван и заботливо провел пальцами по лицу девушки, очерчивая вызывающий профиль, и застыл у яремной впадины, между ключицами – никаких признаков сознания. Внутри что-то дрогнуло. Не девушки было жалко, а обстоятельств, вынудивших его на крайние меры.
Творцы будущего являлись раз в сотню лет, имели дар влиять на ход событий. Они словно рисовали свою историю. Тсерите же суждено было стать орудием честолюбивого слепца, который вовсе не заслуживал такого дара.
«Не нужен ему птенец. Никого нельзя ему доверить…»
- Не пришло твое время, сестра, - обратился к телу, словно оно могло его слышать. Брови сошлись на переносице: Фабио задумался. Конечно, это должно быть нечто особенное, чего ранее не было. Пусть это будет его шедевром, и если их проступку суждено раскрыться, то не хочется краснеть за проделанную работу.
Он прикрыл глаза, прислушался к себе, сделал вдох. Пространство вспыхнуло и пошло рябью, фэри коснулся бледно розовой стопы Тсериты и улыбнулся метаморфозам, происходящим с телом киндрэт. Какой превосходный, податливый материал!
***
Юрате захлопнула дверь экипажа и молча поклонилась темноте напротив:
«Доброй ночи, Мастер»
Он не ответил. Ненавидела, когда ее игнорировали.
«Позволь мне объяснить…» - не успела закончить монолог, как серебряный набалдашник трости мелькнул в лунном свете щели между шторками, - и лицо обожгла горячая рассекающая полоса по левой щеке от брови к подбородку.
Замерла, но когда боль пронзила правую лодыжку насквозь – острие трости отточенным движением вошло в ногу, пробив кожу ботинка, - киндрэт согнулась пополам.
«Тебе так хотелось бравады? – шептал над головой любимый голос. – В твоей жизни недостаточно риска, девочка? – большой палец коснулся регенерирующей раны на лице, стирая кровавую полоску. - Поэтому ты решила подставить семью? – в темноте послышался причмокивающий звук: Мастер обсасывал с пальцев ее кровь. – Терпкая, как всегда! Ты вынуждаешь меня изменить планам, Юрате. Покинешь Лондон со мной сегодня же. Особняк уже перепродан. Твое исчезновение улажено. Тем более, - чувствовала, как расходятся его губы в улыбке, - скучать о тебе здесь больше некому», - под стон птенца Флавий извлек основание трости из ноги Юрате.
Ресницы покорно дрогнули, и киндрэт перевела дыхание, позволив регенерации завершиться. Расслабившись, пропустила удар Мастера набалдашником в грудную клетку, лишивший речи. Пригвожденная к стенке кэба, могла только внимать его голосу.
«Надеюсь, - Мастер неспешно растягивал слова,- ты найдешь способ отблагодарить этого юнца. Не должен Вьесчи ходить в должниках у Фэриартос!»
Трость метнулась вверх, ударив по крыше, ночь разрезал низкий грудной голос Флавиуса:
- В порт!
***
Лондон, 05 марта 1856 г.
несколькими днями позже
«Rules restaurant» [2] звенел сочным грубым мужским смехом назло чопорному британскому обществу, которое могло принять во внимание только взаимное веселье. Веселиться в одиночку – признак дурного тона.
- Иностранец! – фыркали дамы, брезгливо морща носики, демонстративно отводя их в сторону.
- Дикарь, - потакали мужчины и с интересом поглядывали на газету, за которой скрывался шумный посетитель.
Гость откашлялся, выдохнул в пространство притихшего зала мимолетное «Скузи!» и перевернул страницу. Тут же он сотрясся очередным приступом хохота.
- Джентльмен, - сзади возник управляющий ресторации, - возможно, вам стоит проветриться?
- Miscuso… perfavore! Grazie, amico! – на скатерть упалазолотая крона [3], сверху – уже ненужная газета. Гость поднялся и, сделав элегантный поклон присутствующим, чей покой он потревожил, исчез, так и не допив свой кофе.
Управляющий хотел забрать газету, но его окликнул джентльмен со столика, который больше всего возмущался поведением одинокого весельчака.
- Будьте добры, прессу, - кивнул тот на газету, наслаждаясь вниманием дам. – Может там есть что-нибудь и для нас интересное?
Управляющий поднес издание, скрыв за фирменной улыбкой досаду. Вот уж право: отсутствие любопытства – не их добродетель.
- И что же там пишут, милорд? – одна из дам, следившая за незнакомцем пристальней всех, подалась на встречу.
- Или, что могло его насмешить? Это ты хочешь знать, моя дорогая Пэмли?
- Не томите! – стрельнула глазками ее подруга.
Мужчина сделала глоток вина, и зачитал вслух:
-Нашелся владелец дома на Португальской улице – это некая госпожа N, которая утверждает, что особняк в сорок комнат был подарен ей графом Коули…
- Который был супругом леди Коули?
- Получается так. Интересно, за какие заслуги?
- Драма-драма, - протянула подружка Пэмли и поднесла бокал к губам.
- Это еще не драма: наследник лорда Магнуса, Юджин, сбежал с итальянской певицей.
Рука Пэмли дрогнула, и несколько красных капель вина пролилось на скатерть.
«Но зачем же тогда им нужен был спектакль с крестником аббата? Юджин же собирался остаться за Магнуса. Или что-то пошло не так?»:
- Подробности? – она нагнулась к плечу спутника, пытаясь заглянуть в газету, тот тряхнул листами, словно отгоняя назойливую муху, и продолжил:
-После успешного театрального дебюта в опере Дж. Верди «Травиата» солистка итальянских гастролеров скрылась. Служащие порта утверждают, что видели, как девушка в сопровождении их милости взошла на корабль. Судно отчалило ночью и, по словам моряков, направилось в Китай. Гилберт, поверенный наследника, подтвердил вынужденный отъезд юного лорда на Восток, но отказался комментировать ситуацию со сбежавшей певицей.
- О, как романтично, милорд! – кокотка закатила голубые глаза и обмахивалась веером.
- Когда у тебя есть состояние покойного дяди, можно позволить себе быть романтичным, душка!
- Что-нибудь еще? – Пэмли едва удавалось скрыть свое нетерпение.
- Из стоящего, пожалуй, все. Ах, вот…, - он перевернул страницу. - Дамам будет интересно: в зоопарк принесли соловья, который своим пением трогает самые черствые сердца. Удивительно, что птица эта заморская. Немецкое общество орнитологов [4] заинтересовалось экземпляром, и планирует изучить его миграцию. Сейчас соловья можно увидеть в Лондонском зоопарке.
- Новости все те же, – подружка обиженно надула губки. – Ничего не происходит… Порой кажется время остановилось…
Милорд отложил газету в сторону и разлил остатки вина по бокалам:
- Предлагаю тост! За наших прелестниц, Анни и Пэмли! – когда первая восторженно взвизгнула и захлопала в ладошки, кивнул в сторону кокотки, рассчитывая на ее одобрение, но задумчивые глаза Пэмли были прикованы к двери. Еще бы, ведь из них вышел тот, кто, судя по поведению, знал ответы на все ее вопросы – несдержанный Фэриартос!
Дверь ресторации звякнула, привлекши внимание посетителей. На пороге стоял один из завсегдатаев. Вид у него был встревоженный.
- Джентльмены!..Дамы!... Ковент-Гарден… сгорел.
Мужчины повставали с мест. Дамы заохали, самые отчаянные попытался упасть в выгодный обморок. Газета соскользнула на пол оборотной стороной, где печатались афиши. В красочной типографской рамке замысловатым шрифтом было выведено: «Итальянские гастроли. Дж. Верди. «Травиата». Солистка – Мадлен Каноцци».
________________________________________
[1] Совет Ревенанта - независимый совет, в котором принимают участие представители всех кланов. Подробности во введении :)
[2]Rules restaurant– старейший ресторан Лондона, открыт Томасом Руле (ThomasRule) в 1798 году, специализируется на блюдах традиционной классической британской кухни, устрицах, пирогах и пудингах, а также известен своей дичью. Ресторан посещали писатели, художники, юристы, журналисты и актеры. В нем часто бывал Чарльз Диккенс и Уильям Мейкпис, Генри Ирвинг, Лоуренс Оливье, Бастер Китон, Чарли Чаплин и Джон Бэрримор.
[3] Золотая крона = 5 шиллингам. Например, еженедельный доход Ватсона (пенсия) был 11 шиллингов в неделю. И это между 1882 и 1927гг.
[4] «Немецкое общество орнитологов» основано в 1850г., старейшая орнитологическая организация. Нынешний президент Франц Баирляйн.
Комната дрогнула и расползлась. Визуальное оглушение длилось долю секунды и вот предметы после причудливого танца, полного изгибов, пластики и взаимодействия обрели свои очертания и стали на место. Пальцы, держащие лезвие сомкнулись, и вместо теплого металла из них выскользнула прохладная вода. Вьесчи скрипнула зубами от досады: из тумана зеркала на нее смотрел Фэриартос.
- А голову ты планировала отослать ее Мастеру? – голос фэри заполнял собой помещение, им говорили стены, в то время как отражение насмехалось над ней.
Вьесчи мрачно улыбнулась, оценивая обстановку:
- Так это ты был в театре.… Следил за мной… Сукин ты сын…
- На совете Ревенанта [1] будешь петь тем же голосом? – несмотря на внешнее спокойствие Фэриартос растительные узоры враждебно расползлись по плитке, намереваясь выскользнуть за грани плоского мира.
- Тебя это не касается. Исчезни…
- Ты почти убила мою сестру, - отражение показало на кубок в руках, - идея с настоем на крови нарушающим регенерацию блестящая! За какие заслуги Грейганн поделились с тобой этим рецептом? Думаешь, судьи не примут этот ход во внимание? И, конечно же, наркотик…. У тебя сильная воля, Юрате, - отражение кивнуло в сторону кровавой ванны, - не всякий устоит перед таким пиршеством.
- Ее кровь теперь – яд.
- Без регенерации конечно. Ты всегда была собственницей! Но она тебе больше не принадлежит: не быть ей ни твоей слугой, ни птенцом. Смирись. Просто, - с узорчатых растений взлетели птицы, словно испуганные хищником, - уходи…
- Знаешь же, если сейчас уйду, я уничтожу ее…
- Ты ее никогда больше не увидишь!
Юрате подняла глаза и посмотрела за спину, у двери с кубком в руках стоял Фабио.
- Феб…
- Обещаю, - он сделал шаг к ней, и мощная рука нежно коснулась плеч киндрэт.
- Она не должна была принимать его приглашение. Но даже моей заботы и опеки оказалось недостаточно, чтобы оградить ее от тьмы…
- Никто не может устоять перед нашим даром, сестра.
Обернулась, опершись бедром о бортик купальни, сложила руки на груди:
- Ты прав, - пожала плечами. - Но передо мной сейчас задача: как избежать последствий сегодняшнего… вечера, - киндрэт тактично опустила слово «убийства» и Феб улыбнулся. – Слишком многие жаждут нашей крови, чтобы так просто уйти. Если все вскроется, на Совете нас не просто разорвут.… Думаешь, Евгений потребует мою голову? Нет, конечно, он слишком тщеславен для этого.
- Вьесчи потеряют доверие Фэриартос…
- Расстановка сил изменится. Вы примкнете в Даханавар.
- Твой клан лишится постоянного источника дохода. Потребуются столетия…
- И рано или поздно, чтобы вернуть расположение клана, Мастер принесет вам мою голову.
- Думаешь?
- Иногда я уверенна в этом.
- Позволь мне, - Фабио шагнул на встречу, склонился к уху Вьесчи и прошептал одними губами, - решить твою проблему. Так будет лучше. Ах да, чуть не забыл… Внизу тебя ждет... – и, глядя на вытянувшееся лицо Вьесчи, пожал плечами, - Мастер..
- Ну ты и сволочь: решил подстраховаться со всех сторон! – Юрате метнулась к двери.
- А то он тебя не чувствует! - Фабио наблюдал, как она спешно собирается. – О мелочах не беспокойся, - кинул в сторону тела. – Я о них позабочусь.
Итальянец подошел к Вьесчи и сделал попытку губами коснуться основания шеи, где приспустилась сорочка, но та ловко выскользнула:
- Даже не думай… - Юрате запахнула сорочку, разгладила складки, поправила кружево и повязывала галстук: Флавий всегда придирчиво относился к внешнему виду птенца.
Фэриартос сделал вид, что ему все равно, и отступил на безопасное расстояние.
- Будет день, будет пища, - итальянец насмешливо проводил взглядом уходящую Вьесчи.
- Зачем тебе это? – она неожиданно вернулась и стояла в дверях кабинета. - Ты вовсе не должен так рисковать, Феб.
- Может, я не теряю надежды. Кстати, в костюме венецианского пажа ты мне нравилась больше.
- Я использую твои слова на Совете.
- Всегда к твоим услугам, - он кивнул головой и опустился за письменный стол.
***
По телу ядом разлилась усталость туманной ночи, схожая с человеческим ознобом, приправленная досадой. Фабио опустил глаза и усмехнулся, увидев рисунки Вьесчи, но более его тронула бумага: купчая дома на имя цыганки. Уже бесполезный подарок.
«Интересно, успела эта чертовка оценить щедрость их милости? Моя дорогая Юрате, сколько в тебе еще черных дыр?» - пальцы ловко сделали из купчей бумажного соловушку, Феб подошел к окну, отворил его и выпустил живую птицу в ночь: «Пой о несбывшихся надеждах, друг мой! Предостерегай влюбленных!» - захлопнул окно и прошел в ванную.
Творец достал податливое тело из воды и отнес в кабинет. Ошибалась Юрате, приняв Тсериту за музу. В этом не раскрывшемся бутоне он чувствовал Творца… будущего.
Фэриартос положил сестру на диван и заботливо провел пальцами по лицу девушки, очерчивая вызывающий профиль, и застыл у яремной впадины, между ключицами – никаких признаков сознания. Внутри что-то дрогнуло. Не девушки было жалко, а обстоятельств, вынудивших его на крайние меры.
Творцы будущего являлись раз в сотню лет, имели дар влиять на ход событий. Они словно рисовали свою историю. Тсерите же суждено было стать орудием честолюбивого слепца, который вовсе не заслуживал такого дара.
«Не нужен ему птенец. Никого нельзя ему доверить…»
- Не пришло твое время, сестра, - обратился к телу, словно оно могло его слышать. Брови сошлись на переносице: Фабио задумался. Конечно, это должно быть нечто особенное, чего ранее не было. Пусть это будет его шедевром, и если их проступку суждено раскрыться, то не хочется краснеть за проделанную работу.
Он прикрыл глаза, прислушался к себе, сделал вдох. Пространство вспыхнуло и пошло рябью, фэри коснулся бледно розовой стопы Тсериты и улыбнулся метаморфозам, происходящим с телом киндрэт. Какой превосходный, податливый материал!
***
Юрате захлопнула дверь экипажа и молча поклонилась темноте напротив:
«Доброй ночи, Мастер»
Он не ответил. Ненавидела, когда ее игнорировали.
«Позволь мне объяснить…» - не успела закончить монолог, как серебряный набалдашник трости мелькнул в лунном свете щели между шторками, - и лицо обожгла горячая рассекающая полоса по левой щеке от брови к подбородку.
Замерла, но когда боль пронзила правую лодыжку насквозь – острие трости отточенным движением вошло в ногу, пробив кожу ботинка, - киндрэт согнулась пополам.
«Тебе так хотелось бравады? – шептал над головой любимый голос. – В твоей жизни недостаточно риска, девочка? – большой палец коснулся регенерирующей раны на лице, стирая кровавую полоску. - Поэтому ты решила подставить семью? – в темноте послышался причмокивающий звук: Мастер обсасывал с пальцев ее кровь. – Терпкая, как всегда! Ты вынуждаешь меня изменить планам, Юрате. Покинешь Лондон со мной сегодня же. Особняк уже перепродан. Твое исчезновение улажено. Тем более, - чувствовала, как расходятся его губы в улыбке, - скучать о тебе здесь больше некому», - под стон птенца Флавий извлек основание трости из ноги Юрате.
Ресницы покорно дрогнули, и киндрэт перевела дыхание, позволив регенерации завершиться. Расслабившись, пропустила удар Мастера набалдашником в грудную клетку, лишивший речи. Пригвожденная к стенке кэба, могла только внимать его голосу.
«Надеюсь, - Мастер неспешно растягивал слова,- ты найдешь способ отблагодарить этого юнца. Не должен Вьесчи ходить в должниках у Фэриартос!»
Трость метнулась вверх, ударив по крыше, ночь разрезал низкий грудной голос Флавиуса:
- В порт!
***
Лондон, 05 марта 1856 г.
несколькими днями позже
«Rules restaurant» [2] звенел сочным грубым мужским смехом назло чопорному британскому обществу, которое могло принять во внимание только взаимное веселье. Веселиться в одиночку – признак дурного тона.
- Иностранец! – фыркали дамы, брезгливо морща носики, демонстративно отводя их в сторону.
- Дикарь, - потакали мужчины и с интересом поглядывали на газету, за которой скрывался шумный посетитель.
Гость откашлялся, выдохнул в пространство притихшего зала мимолетное «Скузи!» и перевернул страницу. Тут же он сотрясся очередным приступом хохота.
- Джентльмен, - сзади возник управляющий ресторации, - возможно, вам стоит проветриться?
- Miscuso… perfavore! Grazie, amico! – на скатерть упалазолотая крона [3], сверху – уже ненужная газета. Гость поднялся и, сделав элегантный поклон присутствующим, чей покой он потревожил, исчез, так и не допив свой кофе.
Управляющий хотел забрать газету, но его окликнул джентльмен со столика, который больше всего возмущался поведением одинокого весельчака.
- Будьте добры, прессу, - кивнул тот на газету, наслаждаясь вниманием дам. – Может там есть что-нибудь и для нас интересное?
Управляющий поднес издание, скрыв за фирменной улыбкой досаду. Вот уж право: отсутствие любопытства – не их добродетель.
- И что же там пишут, милорд? – одна из дам, следившая за незнакомцем пристальней всех, подалась на встречу.
- Или, что могло его насмешить? Это ты хочешь знать, моя дорогая Пэмли?
- Не томите! – стрельнула глазками ее подруга.
Мужчина сделала глоток вина, и зачитал вслух:
-Нашелся владелец дома на Португальской улице – это некая госпожа N, которая утверждает, что особняк в сорок комнат был подарен ей графом Коули…
- Который был супругом леди Коули?
- Получается так. Интересно, за какие заслуги?
- Драма-драма, - протянула подружка Пэмли и поднесла бокал к губам.
- Это еще не драма: наследник лорда Магнуса, Юджин, сбежал с итальянской певицей.
Рука Пэмли дрогнула, и несколько красных капель вина пролилось на скатерть.
«Но зачем же тогда им нужен был спектакль с крестником аббата? Юджин же собирался остаться за Магнуса. Или что-то пошло не так?»:
- Подробности? – она нагнулась к плечу спутника, пытаясь заглянуть в газету, тот тряхнул листами, словно отгоняя назойливую муху, и продолжил:
-После успешного театрального дебюта в опере Дж. Верди «Травиата» солистка итальянских гастролеров скрылась. Служащие порта утверждают, что видели, как девушка в сопровождении их милости взошла на корабль. Судно отчалило ночью и, по словам моряков, направилось в Китай. Гилберт, поверенный наследника, подтвердил вынужденный отъезд юного лорда на Восток, но отказался комментировать ситуацию со сбежавшей певицей.
- О, как романтично, милорд! – кокотка закатила голубые глаза и обмахивалась веером.
- Когда у тебя есть состояние покойного дяди, можно позволить себе быть романтичным, душка!
- Что-нибудь еще? – Пэмли едва удавалось скрыть свое нетерпение.
- Из стоящего, пожалуй, все. Ах, вот…, - он перевернул страницу. - Дамам будет интересно: в зоопарк принесли соловья, который своим пением трогает самые черствые сердца. Удивительно, что птица эта заморская. Немецкое общество орнитологов [4] заинтересовалось экземпляром, и планирует изучить его миграцию. Сейчас соловья можно увидеть в Лондонском зоопарке.
- Новости все те же, – подружка обиженно надула губки. – Ничего не происходит… Порой кажется время остановилось…
Милорд отложил газету в сторону и разлил остатки вина по бокалам:
- Предлагаю тост! За наших прелестниц, Анни и Пэмли! – когда первая восторженно взвизгнула и захлопала в ладошки, кивнул в сторону кокотки, рассчитывая на ее одобрение, но задумчивые глаза Пэмли были прикованы к двери. Еще бы, ведь из них вышел тот, кто, судя по поведению, знал ответы на все ее вопросы – несдержанный Фэриартос!
Дверь ресторации звякнула, привлекши внимание посетителей. На пороге стоял один из завсегдатаев. Вид у него был встревоженный.
- Джентльмены!..Дамы!... Ковент-Гарден… сгорел.
Мужчины повставали с мест. Дамы заохали, самые отчаянные попытался упасть в выгодный обморок. Газета соскользнула на пол оборотной стороной, где печатались афиши. В красочной типографской рамке замысловатым шрифтом было выведено: «Итальянские гастроли. Дж. Верди. «Травиата». Солистка – Мадлен Каноцци».
________________________________________
[1] Совет Ревенанта - независимый совет, в котором принимают участие представители всех кланов. Подробности во введении :)
[2]Rules restaurant– старейший ресторан Лондона, открыт Томасом Руле (ThomasRule) в 1798 году, специализируется на блюдах традиционной классической британской кухни, устрицах, пирогах и пудингах, а также известен своей дичью. Ресторан посещали писатели, художники, юристы, журналисты и актеры. В нем часто бывал Чарльз Диккенс и Уильям Мейкпис, Генри Ирвинг, Лоуренс Оливье, Бастер Китон, Чарли Чаплин и Джон Бэрримор.
[3] Золотая крона = 5 шиллингам. Например, еженедельный доход Ватсона (пенсия) был 11 шиллингов в неделю. И это между 1882 и 1927гг.
[4] «Немецкое общество орнитологов» основано в 1850г., старейшая орнитологическая организация. Нынешний президент Франц Баирляйн.
