Radioactive. Часть 1

Часть 1.



- Шестая клиническая смерть за эту неделю. - Врач в стерильно-белом халате щелкает ручкой, захлопывая свой ежедневник. Безразличным тоном добавляет: - Примите витамины и можете быть свободным.

Сехун морщится от слова "свобода". Он с малых лет не знал, что такое свобода. Никто из них не знал. Так почему же правительство до сих пор разрешает использовать это слово в разговоре?

- Док? - Металлический скрежет отдает по микрофонам в ушах противным звуком.

Док лениво разворачивается, чтобы заинтересовано метнуть взгляд в Сехуна.

- Что теперь со мной будет? - твердым голосом спрашивает мальчик.

- Окажешься на моем столе еще раз, отправишься на свалку. - Док пожимает плечами, а затем вспоминает, что еще хотел сказать. - И, вот еще что, красавчик. - Он опускает руку в карман халата и достает оттуда черный кусок ткани, кидает его Сехуну. - Без этого на улице не светись. Рожу твою спасти не удалось, пожар не хилый играл.
И док, зажав блокнот подмышкой, уходит, оставляя номер 113, кодовое имя "О Сехун", одного.

Сехун разворачивает кусок плотной материи и с удивлением обнаруживает, что это самая обычная маска, какие носят люди, чтобы скрыть недостатки лица, не заразиться или просто покрасоваться. Но зачем она ему? О удивленно подносит ладонь к лицу и ощупывает свою левую сторону. Странно, все в порядке, рецепторы на кончиках пальцев улавливают ровные и бархатистые участки кожи. Тогда рука смещается на правую сторону и Сехун сдавленно выдыхает, спрыгивая с койки, бежит к зеркалу, висящему в санузле. На него в отражении впивается пара жадных до правды глаз кристаллически-голубого оттенка.

"Люди совсем озверели." - думает Сехун, вглядываясь в свое лицо. Половина ткани правой щеки сгорела, имплантант, имитирующий человеческую кость, обуглился. Радует, что хоть губ огонь не коснулся. Если повертеть головой и позволить свету поиграть на его лице, то станет видно провода серо-синего цвета, почти как венки у людей.

Сехун ведет пальцем по обрывку кожи. Его уже не восстановить. Навечно урод.

"Все. Теперь я радиоактивен."

Если его не убьют к концу месяца, через пару лет оболочка начнет предательски гнить, набивая плату ржавчиной и химикатами. Мальчик видел не раз, как умирают радиоактивные, и это было жуткое зрелище. Сначала им трудно двигаться, потом станет трудней дышать, через пот будет идти всепожирающая ржавчина. А однажды он застынет по пути своего движения, как будто уснул. Тело отвезут в молотилку, а из карты памяти правительства сотрут всю информацию об этом номере.

Сехун сглотнул. Умирать было страшно. "И зачем нам только вложили чувства, мы же не люди?!" Но для тех, кто из номеров, смерть от радиоактивности лучше, чем от рук людей. Люди боятся таких, как он. И эта война идет уже столетиями, передаваясь по наследству из поколения в поколение. Смерть против жизни.



Кай - простой человеческий мальчишка, еще с молоком матери впитавший, что номера - это худшее, что могло случиться с людьми. Машины стали умней, они научились чувствовать, и для того, чтобы распознать в своем близком человека, нужно приложить немало усилий.

В школе им каждый день приходится проходить через магнитные ворота, чтобы доказать, что они состоят из кости и плоти, а не из металла и имплантантов. Кай всегда с содроганием идет через такой искатель, потому что однажды на его глазах схватили мальчугана, он учился в параллельном классе, кажется, его Луханом звали. Когда светловолосый паренек вошел в школу, толпу мгновенно охватила паника: заработали сирены, казалось, отовсюду бегут люди с винтовками в руках, кто-то испуганно плачет, кто-то пытается спрятаться и во всей этой каше Кай видел, как испуганно мелькнул взгляд оленьих глаз Лу, прежде чем его застрелили. Их правительство замяло случай, но слухи ходили разные. Мол, Олененок был из номеров, либо переметнулся на их сторону.

Мальчик шмыгает носом и в очередной раз чувствует, как бьется сердце об клетку ребер. Кончики пальцев неприятно стынут. "Давай, Джонин! Ты человек!" - И он несмело проходит через ворота. Тишина. Его сердце продолжает размерено стучать, но колени еще трясутся от страха.

Оказавшись в коридоре учебного заведения, он спиной припадает к стене, пытаясь перевести дыхание. Кай прикладывает руку к сердцу, словно это поможет успокоить бешено колотящийся орган. "Нужно идти на урок!" Мальчик оглядывается, убеждаясь в очередной раз - людей ничего не волнует. Все переживают только за свою шкуру. Он облизывает мягкие губы, поправляет лямку рюкзака и направляется в класс. Там уже сидят другие ученики. Каждый занят своим делом, никто не смеет смотреть в глаза друг другу. Ведут себя точно волки. "И мне никогда не будут тут рады." Со смиренной обреченностью думает мальчик. Он уже давно перестал надеяться найти человека, друга, как пишется в книгах, который бы смог ему подарить надежду на солнце...

Солнца нет.

И это Кай знал точно. Вместо большой огненной звезды на них направляют луч прожектора, каждый вечер гася его, тем самым показывая, что пора спать. Мальчишка не завидовал людям, которые до того, как выключат фонарь, окажутся не дома. Патрули не знали пощады.

Судорожный вздох привлекает внимание мальчика, и он боковым зрением пытается разглядеть, что увидела ДжиЁн, его соседка справа. Миниатюрная, словно куколка, девчушка вскакивает со своего места и кричит так пронзительно, что на нее поднимают взоры и все другие одноклассники.

- ДжиЁн! - строго выговаривает ей другая девочка, самая старшая в их классе. Но ДжиЁн только вскидывает руку, указывая на окно. Кай прослеживает направление, и в его горле тоже застревает крик.

Номера во дворе школы.



Невообразимая какофония из звуков, криков, слез давит на уши Кая. Тела бурным потоком несут его совсем не в спасительную сторону. Джонину страшно, он хочет к маме, и плевать, что это не по-мужски.

Он пытается прорваться сквозь толпу. "И так всегда: против шерсти, против течения, против всех." Кто-то хватает его за плечо, кто-то стукает ладошкой по голове. Школьника охватывает общая паника. Страх животным ужасом заставляет его органы сворачиваться в тугой узел, когда он слышит выстрел. Пустой, в воздух, но он пугает их всех до смерти.

Кай локтями расчищает себя дорогу, распихивая людей. Из глаз текут слезы, полные отчаяния. Безумно страшно. Свет в коридоре начинает мигать, а потом лампы не выдерживают напряжения и взрываются, погружая людей во мрак. Кровь в жилах стынет - теперь школьник понимает значение этой фразы. Тело деревенеет и совсем его не слушается. Парня толкают в плечо, и он спотыкается об самого себя, летит на пол. Его не видят, топчутся по его рукам, ногам. Джонин пытается свернуться клубком, чтобы свести урон своему организму к минимуму, когда ему в спину попадает электрический заряд, от которого он теряет сознание и после пробуждения испытает немыслимые муки и кошмары, едва при этом не потеряв себя.



Резкая боль в горле заставляет его наконец–то раскрыть глаза. "Кай, не бойся, это всего лишь кошмар. Ты уже его пережил, номера повержены и полностью под контролем людей." Джонин проводит рукой по мокрым от воды волосам. Вода в ванной уже остыла, а он, не спавший уже которую ночь, заснул прямо здесь. Парень стонет, у него болезненно пульсирует затекшая шея. Пальцами – кривыми крюками, хватается за грязную плитку с оранжевыми разводами от налета. "Успокойся, это всего лишь сон", - звенит голос матери в голове.
- Всего лишь сон, - разлепляет Кай губы. Указательный палец правой руки скользит над верхней губой, нащупывая три дырочки, оставленные иглой. И четыре под нижней губой. Подарок номеров во времена кошмаров.

Губы дрожат от холода, а Кай все не может заставить себя подняться. "Куда теперь? Твой страх тебя и так отовсюду гонит." Вздох - и парень все-таки встает. По красивому упругому телу стекают капли. Мальчишка тянет руку к полотенцу и застывает перед своим отражением в зеркале.

Эти маленькие шрамики, его кошмар, навсегда изменили сознание маленького человека. Кай рассерженно шипит и бьет кулаком по стеклу. "Какое право они имели так поступать со мной?" Горячая змейка крови стекает на мраморный кафель.



Полумрак помещения позволяет сидеть мальчишке в стороне и не привлекать внимание других посетителей заведения. Он опускает голову ниже, надвигая капюшон на глаза. Половину лица скрывает маска, но бармен не обратил на нее (маску) внимание. И не такие чудики тут ходят.

На дне стакана лежат крупицы песка и разных примесей. Сехун отводит свой взгляд в сторону и упирается им в девушку. На ней тоже маска. "Ты носишь маску, полагая, что скрываешь мнимое уродство. Я ношу маску, чтобы скрыть истинное лицо." Злоба рождается где-то внутри и пусть это всего лишь программа, заложенная в нем от начала создания, он все равно раздражен. О хочется запустить в нее стаканом - ее лицо, в отличии от его, цело, для чего маска?

За место этого он просто кидает на стол пару монет за не фильтрованную воду, отодвигает стул и выходит на улицу.

Сегодня ловить тут нечего.



Война с номерами закончилась два года назад. Два года назад он потерял родителей. Два года назад он перестал быть ребенком. Два года назад он стал озлобленным на всех людей, за то, что они смогли продолжить жить, а он - нет.

Кто эти номера, откуда они пришли, кто их создал и с какой целью, неизвестно никому до сих пор. Просто машины с человеческими органами и аккуратными цифрами на левом плече.

Кай их ненавидел. И боялся одновременно.

Ему восемнадцать, а он не выглядит на свой возраст. Ему противно свое лицо, служившее ярким напоминанием о потерях. Он надевает маску, выходя в люди. Простую, черную, из плотной ткани. Ее он тоже ненавидел, но она же и была его своеобразным спасением.

Кай натягивает кожаную куртку. Оглядывается на стену напротив, чтобы поглядеть на часы. До комендантского часа у него еще минут сорок. Он спустится в бар, выпьет и вернется обратно. Тишина квартиры, наполненная мраком, давит на его сознание. Нужно срочно сбежать отсюда, пока это не стало очередным дурным сном.



Этого не должно было случиться, как он умудрился забыть о переходе в другой часовой пояс? "Идиот." Кай подхватывает себя под ребра, легкие наполнены раскаленной лавой, дыхание сбито от долгого бега, щеки пылают от студеного ночного ветра, а сам он опять до смерти напуган.

Лопатками упирается в кирпичную кладку, сгибает колени и перехватывает себя поперек живота, пытаясь отдышаться. Камень холодит спину, отрезвляя мысли. Под маской душно, и Джонин без сожаления снимает ее. Силы на исходе, три ночи без сна сказываются далеко не в его пользу. "Дурак! Если ты сейчас упадешь, то это только твоя вина!"



"Темно. В этом переулке не горят фонари, то, что надо." Сехун живет в глухом и бесцветном мире беспорядка, но есть и такие цвета, краски, символизирующие вещи, которые можно утвердить, воплотить. Он способен их оценить. Иногда О думал, что это ошибка, что его создали, слишком много в нем от человека, а номера были созданы для войны с людьми.

Я - ошибка.

Два года назад закончилась война, в которой пострадали обе его стороны. Она изменила его и внешне, и внутренне. "Где же этот безупречный и правильный мир, который люди так стремились создать?" - Сехун задается этим вопросом уже 730 дней, ожидая своего разрушения.

Номер сворачивает за угол, ныряя в еще больший мрак, и неожиданно спотыкается об чью-то ногу. Сехун удивленно поворачивает голову, световые рецепторы глаз помогают разглядеть причину падения.

Человек.

Сехун внимательно разглядывает лицо человека. Первое, что бросилось в глаза 113, - это шрамы на лице вокруг губ. Над верхней три дырочки и под нижней четыре. Мальчишке зашивали рот. О пробегается взглядом по одежде, парень не похож на бедняка, так почему же он тут лежит?

Где-то в отдалении слышатся вой патрульной сирены. Сехун знает, что для него это грозит последствиями, попадись он здесь людям. Но жизнь научила его не кидать себе подобных. "Он тоже покалеченный этой войной."

- Эй! - О шлепает ладошкой по лбу парня. Голова, как у тряпичной куклы, мотается из стороны в сторону. - Эй ты! - Сехун повторяет предыдущее действие. Человек мутным взглядом смотрит на номер. - Патруль! - Коротко бросает Сехун и встает с колен. Костлявая рука ухватывается за штанину.

- Кто ты? - голос сухой и надломленный, как усохшая ветка.

О смотрит на человека.



- Ты можешь идти? - Номер опускается на корточки, опуская свое лицо на один уровень с лицом человека. Парень отрицательно мотает головой. - Ты должен. Там патруль.

113 хватает мальчишку за плечо и тянет на себя. Человек мертвой тушей висит на нем. Сехун улавливает смутный запах алкоголя, слышит, как бьется сердце и как от человека веет безразличием.

- Не сегодня, парень. Только не сегодня. - И Сехун перекидывает его руку через свое плечо, поддерживая за талию, тащит в свое укрытие.