Приходи в мои сны

— Эй, Жан!
Своим ушам я не верю, хмурюсь и поворачиваю голову в сторону такого знакомого и родного голоса. И я вижу перед собой тебя. Живого и улыбающегося. Веснушки на твоём лице всё такие же, темные глаза блестят и тоже, кажется, улыбаются, как и сам ты. Нет, я не верю. Чувствую, как руки становятся холодными, а спину прошибает жар. Я не верю.
— Ты чего? — спрашиваешь ты с некой обидой в голосе, делая ко мне несколько неуверенных шагов, будто бы опасаясь спугнуть. Но всё наоборот: спугнуть боюсь лишь я. Тебя боюсь спугнуть. Улыбка не сходит с твоего бледного лица, а на моём — смесь недоумения и настоящего ужаса. Мне страшно. Вдруг сейчас всё поглотит тьма, заберет тебя с собой, а меня оставит в одиночестве? Я не хочу оставаться один, Марко. Не уходи. Не пропадай.
Но я молчу, не в силах выдавить из себя и слова. Я лишён голоса.
— Боишься чего-то? — всё с той же улыбкой интересуешься ты, оказываясь очень близко. В ноздри ударяет твой аромат: что-то такое деревенское, похожее на смесь запаха свежего молока с запахом только что скошенной травы. Мне всегда было трудно описать, чем ты пахнешь, но пах ты всё равно приятно. Наверное, поэтому я всегда хотел стоять с тобой рядом, чтобы чувствовать этот странный, но манящий запах. И сейчас ты стоишь близко. И я вновь чувствую его. Только в этот раз твой аромат смешался с моей дикой тоской, отдающей гнилью.

Над нашими головами чистое небо, под нашими ногами — пожелтевшая трава, а напротив меня — ты. Хочу закричать, срывая к чертовой матери голос. Я не верю, что ты живой и стоишь передо мной. Я сплю. Да, я сплю. Но когда я щипаю себя за руку, то не просыпаюсь, а продолжаю стоять рядом с тобой, ощущая на себе твой взгляд. Поднимая голову, я вижу насмешку в твоих глазах.
— Нет, ты не спишь, Жан, — спокойно говоришь мне ты, протягивая руку. Я отупело смотрю на твою ладонь, а в горле уже застрял ком. Могу ли я заплакать сейчас? Разрешишь? Но, подавляя своё желание разрыдаться прямо под твоим внимательным и теплым взором, я касаюсь своей рукой твоей. Она прохладная, но не ледяная. Ты живой, Марко.
Теплый. Но мои слёзы, что стекают сейчас по щекам неконтролируемым потоком, горячие. Я не могу сдержать себя, Марко.
Эта боль сильнее меня.
Эта тоска подчиняет меня.

Я до сих пор молчу, потому что звука никакого издать не могу. Смотрю на тебя заплаканными глазами, белки которых уже в сетке красных прожилок. Всхлипываю бесшумно, как будто меня оторвали от пространства и странным видением являешься не ты, а я. Жалкое зрелище, наверное: смотреть на то, как лицо твоего лучшего друга искажают рыдания, что не имеют даже звука. Бесшумная истерика. Ты улыбаешься, а я раскрываю рот, потому что мне нечем дышать. Скоро я лишусь воздуха, а ты пока просто постой рядом со мной и говори. Я соскучился по твоему мягкому голосу, который вечно меня успокаивал. Но только сейчас вместо успокоения я получаю ещё один толчок, чтобы продолжить рыдать. Если бы у меня был голос, то ты бы услышал, как я кричу от отчаяния. Я столько всего хочу тебе сказать, Марко!

Я приближаюсь к тебе и бессильно опускаю голову на твоё плечо, уткнувшись в него лбом, увлажняя материю одежды своими слезами. Хочу тебя обнять, но я настолько бессилен, что получается лишь ухватиться за тебя одной рукой, другую руку оставив безвольно висеть. Твоя теплая ладонь опускается мне на голову, после начиная поглаживать по жестким волосам, пряди которых ты всегда любил перебирать своими длинными пальцами. Знаешь, мне этого дико не хватает и мне жаль, что я не могу тебе об этом сказать. Но ты, словно поняв меня и без слов, начинаешь зарываться пальцами мне в волосы, а я знаю, что ты в данный момент улыбаешься. Слёзы продолжают стекать по моим щекам, оставляя на твоём плече мокрое пятно. На миг мне подумалось о том, что это всё выглядит так, будто бы моё лицо растворяется. У тебя на плече. И скоро растворюсь и я.
У тебя на плече.
Я готов раствориться в тебе.
Раствориться в тебе, потому что мне этого хочется, потому что я не хочу тебя отпускать и хочу, чтобы ты остался со мной. Я не верю, что сейчас ты со мной вот такой: живой и теплый, каким был когда-то. Не верю, что ты действительно мне что-то сейчас тихо на ухо говоришь, успокаивая, пытаясь угомонить моё желание проливать слёзы, содрогаясь всем телом. Не верю, что ты — действительно ты. Марко Ботт. Командир 104-ого отряда Кадетского корпуса. Тот, кто выразил своё желание служить самому королю. Тот, кто увидел во мне настоящего лидера.
А лидер ли я, Марко? Я стою и беззвучно рыдаю на твоём плече. Я потерян и сломлен. Брошен. И только ты, Марко, поддерживаешь меня до сих пор. Как лидера или как своего лучшего друга? Лидеру не улыбаются так тепло и с такой нежностью во взгляде. Я боюсь остаться один.
— Прости, Жан, — вдруг говоришь ты, всё так же поглаживая меня по волосам. Я отстраняюсь от тебя, но руки своей не убираю, всё ещё держась за тебя. Как за свою последнюю надежду на то, что я не свихнусь от собственной ничтожности. Без тебя. Один. Во тьме и со своими страхами.
— Что? — одними губами спрашиваю я, зная, что ты не слышишь, но поймёшь. Не только по губам, но и по тому, какими стали мои красные глаза. По тому, какой страх в них отразился. И так же я договариваю, ужасаясь лишь тому, что не слышу свой привычный голос: — Ты куда-то уходишь?
— Мы ещё обязательно встретимся, Жан, — с той же мягкой улыбкой отвечаешь ты, смотря мне прямо в глаза. Серые, серые и такие родные глаза. И мои — красные и мутные от слёз.
— Прошу, не исчезай, — снова произношу я беззвучно, стараясь унять своё желание разразиться криком раненного животного. Мне очень больно. Я не хочу тебя отпускать. Не хочу. И вновь пытаюсь прокричать: — Не хочу тебя отпускать!
— Я не прощаюсь с тобой, — твоя улыбка начинает меня раздражать. Мне хочется ударить тебя. Пожалуйста, перестань улыбаться так, как будто тебе всё равно. Марко! Не уходи. Не оставляй меня.

Я не хочу.
Одиночество.
Это страшно.
Это больно.

— Останься! — открывая рот в беззвучном возгласе, я уже не понимаю, где моя правда, а где моя ложь. Ты. Ты, такой живой и такой теплый, исчезаешь прямо на моих глазах. Я хочу схватиться за тебя, чтобы исчезнуть вместе с тобой, но осознаю, что не могу коснуться тебя. Истерика вновь душит меня, хватая за шею разгоряченными костлявыми руками. Я кричу. Кричу, что есть силы, чтобы ты услышал меня и остался. Но я не слышу сам себя. Меня никто не слышит. А ты всё так же мне улыбаешься, хотя твоего лица я уже не различаю. Широко распахнув глаза, стоя на месте и не двигаясь, я ощущаю, как слёзы текут по моим щекам, размывая картину поля, что вокруг меня.
Только что оно было вокруг нас.

Над моей головой пасмурное небо с собирающимися на нём темными и устрашающими тучами, под моими ногами — горящая трава, а напротив меня — Пустота и Смерть. Обретя голос, кричу, срывая его к чертовой матери, слыша самого себя. Задыхаюсь. Огонь подбирается ко мне, пожирая на своём пути пожелтевшую траву. Я не верю, что ты мертв и погребен где-то под землёй уже давно. Я сплю.

Сон этот меня уничтожал много раз.

— Жан!
Оборачиваюсь, но никого не вижу. Скоро я сгорю в этом пустом поле, где мой крик разнёсся порывистым ветром. Я один. Сломленный и брошенный. Лидер без признания.
— Проснись!
Но я не хочу просыпаться. Я же здесь. Вот, я сейчас умру, поглощённый огнём. Ярким и горячим. Мне никогда не стать ярким. Мне никогда не стать огнём. Я стану пеплом безымянного человека. Стану тем, кто был когда-то одним из толпы. Потеряю имя, личность, голос, чувства. Я потеряю всё. Как потерял Марко.

Я потерял Марко. Уже давно.
Я потерял его здесь. Я умру здесь.
В огне.

Пламя подбирается ко мне, желая коснуться моего тела. Я готов сгореть, ведь я встретился с Марко после столького времени нашей разлуки. Пусть я не стал членом Военной Полиции, но зато я увиделся с Марко и касался его, слышал его. Остальное теряет свой цвет. Я сделал всё, что должен был сделать. Теперь забери меня! Вознеси мою жалкую душу над этим пламенем к темным облакам, которые вот-вот разразятся дождём!
Смерть уже близко. Я чувствую её слабый запах. Горько-сладкий. Зажмуриваюсь. Наверняка Она поняла, что я готов лишиться жизни. Я жду своей секунды. Последней секунды, которая наполнена всей моей жизнью. Непризнанный лидер в толпе. Меня в ней разглядел лишь Марко.

— Облей его водой!
Это прокричали Небеса. Одна капля. Вторая. Через пару секунд я уже весь мокрый. Открываю глаза и вижу перед собой лишь темную-темную траву, от которой исходят струйки дыма. Огонь оставил меня. Смерть сбежала, ведь она ненавидит воду. А Пустота осталась.

Не напротив.
Не позади.
Внутри меня.

Делаю резкий вздох и понимаю, что не могу дышать. Легкие горят, перед глазами всё плывет, а хор голосов придавливает меня к мокрой земле. Одна секунда. Две. Три. Кто-то схватил меня за шкирку. Моргаю, затем вовсе закрываю глаза. Когда я резко распахнул их, то уже был не посреди выжженного поля, а в комнате Кадетского Корпуса. Не один.

— Твою мать, Жан! — восклицает сонный Эрен, который и схватил меня за воротник. Рядом с Джаггером Бертольд, Армин и Райнер. Их взгляды устремлены на меня. В руках Бертольда жестяная кружка.
— Это что ж тебе такое снилось-то? — насмехаясь, интересуется Райнер, скрестив на груди руки.
— Кошмары замучили, да? — как бы проявляя заботу, то ли спрашивает, то ли утверждает Арлерт, которого вообще не должно быть здесь, ведь его кровать далеко от моей.
— С такими кошмарами он скоро и нас тоже замучает! — замечает Эрен, отпуская меня и сползая с моей кровати, почесывая темноволосую голову. — Хренов мусор.
Обычно я бы кинулся на Джаггера и хорошенько бы ему вмазал, но я бессилен. Бессилен до такой степени, что улыбаюсь ребятам, тем самым вызывая у них недоумение. Чувствую себя невесомым, будто бы сейчас воспарю. А товарищи продолжают таращиться, словно видят во мне что-то чертовски странное. Но мои мысли не с ними.

Марко, приходи в мои сны почаще.